Если ты меня ждёшь - Светлана Казакова
Покосившись в сторону кухни, я отправился в комнату, где стоял мой ноутбук. Включил его, зашел в почту. Все привычные движения, с которыми я обычно справлялся в мгновение ока, сегодня давались с трудом.
Письмо, о котором шла речь, я увидел сразу. Остальные даже открывать не стал. Сейчас было не до них.
Распаковав архив, пробежал глазами сначала один документ, затем другой, третий. Глава службы безопасности подошел к делу со всей ответственностью. И все же белые пятна в найденной им информации оставались, далеко не все складывалось в единую картину.
К текстовым файлам и скриншотам интернет-страниц были приложены фотографии. Увидев их, я поморщился. Когда-то мы говорили о том, что Мира могла бы стать моделью, но представляли себе совсем не это.
Хотя фото и оказались сделанными профессиональным фотографом, их едва ли опубликовали бы в каком-нибудь приличном бумажном издании. Разве что в журнале «Playboy». Нет, они вовсе не выглядели вульгарными, однако слишком велик был в них акцент на сексуальности.
Запечатленная на снимках роковая блондинка не была похожа на Миру. Ни на ту, которую я знал прежде, ни на ту, что сейчас варила глинтвейн в моей кухне. Ни в прошлом, ни теперь Мира не выглядела такой отстраненной и холодной, как Снежная королева, и в то же время безумно соблазнительной, сражающей мужчин наповал и осознающей это. И все же это была она. В черном кружеве, в прозрачных чулках с намеренно приоткрытой резинкой и полоской обнаженной кожи над ней.
Поднявшись с места, я подошел к окну. Позволяя себе небольшую передышку перед тем, как идти к Мире. Нам нужно было серьезно поговорить.
Мира
Над ковшиком поднимался ароматный пар. Я втянула носом пряный запах и удовлетворенно улыбнулась, добавляя еще немного апельсиновой цедры. Захотелось поскорее увидеть выражение лица Мира, когда он попробует мой фирменный глинтвейн!
Будто догадавшись, что я подумала о нем, хозяин квартиры появился в дверях кухни.
Я сразу поняла: что-то изменилось. Загорский больше не улыбался. На него будто набежала грозовая туча.
По коже пробежал озноб. Что могло произойти за то недолгое время, что я провела в одиночестве? Мирослав получил какие-то плохие новости?..
– Иди сюда, – проговорил он, – ты должна кое-что увидеть.
– Но… Как же глинтвейн? – растерянно отозвалась я. – Он еще не закипел.
Пройдя мимо меня, Мир резко повернул рычажок, выключая плиту. Затем повернулся ко мне. Заглянув в его лицо, я отшатнулась.
– Идем.
Гадая, что могло случиться, я последовала за ним. Загорский привел меня к открытому ноутбуку. На экране была развернута фотография.
– Это правда, Мира? – голос Загорского прозвучал холодно. – Ты действительно работала в агентстве эскорт-услуг? И что же тебя к этому подтолкнуло?
Я до боли впилась ногтями в ладонь. В голове вдруг всплыли бабушкины слова. Кажется, она читала мне какую-то сказку и давала к ней пояснения.
– Все тайное становится явным, Мира. Рано или поздно. Не забывай об этом.
Все тайное становится явным…
– Мне нужны были деньги, – произнесла я, отвечая на вопрос Мирослава. – Большие. Так просто, на обычной работе, еще и учитывая, что у меня даже нет высшего образования, их не заработаешь. Это был шанс, и мне пришлось согласиться… Там очень обеспеченные клиенты и…
Его взгляд похолодел, стал острым и резким. Я снова вспомнила, что сейчас Мирослав Загорский – успешный бизнесмен, а не тот мальчишка-студент, которого я знала в прошлом. Наверное, именно таким – жестким, бескомпромиссным – он бывал со своими конкурентами.
– И ты с ними со всеми…
– Нет! – выпалила я. Меня даже передернуло от такого предположения. – Господи, нет, конечно!
– Но исключения были.
Это прозвучало не как вопрос.
Не желая больше слышать больно ранящие меня слова, я развернулась и зашагала к двери.
Мир догнал меня в коридоре. Притянул к себе, оплетая руками. Спиной я чувствовала, как прижимается ко мне твердое тело, как учащенно бьется его сердце.
Казалось, я перестала дышать.
– Мира… – выдохнул он над ухом. – Прости… Я обидел тебя? Обидел, знаю… Я не хотел.
Наверное, надо было сделать усилие – в первую очередь над собой – и вырваться из его рук. Но я не смогла. Вместо этого застыла, ощущая, как вливается в меня его тепло. Сердце трепыхалось и сладко замирало от близости этого мужчины. Где-то внутри словно раскалывался и таял лед, и в моей бесконечной зиме наступала весна.
А ведь мне казалось, что она больше никогда не придет.
Но сначала я должна все рассказать. Хватит с меня тайн и недомолвок. Мирослав имеет право знать правду.
Вот так, не видя его лица, говорить оказалось легче.
И начать я решила с самого начала.
С той осени, когда мы с ним расстались.
Глава 25
Мирослав
Тело Миры в моих руках казалось таким хрупким, словно выточенным из хрусталя. Я даже испугался, что делаю ей больно, сдавив в своих медвежьих объятиях. Но она не вырывалась – даже наоборот, прижалась плотнее, откинувшись головой на мою грудь.
А затем начала говорить.
– Ты тогда уехал. Я тебя очень ждала, знаешь… – Мира шмыгнула носом. – Очень скучала.
– И что же случилось?
– Мы с тобой почти никогда не говорили о моей матери. Просто… не о чем было говорить. Она меня родила очень рано, а потом… Оставила с бабушкой. Уехала в столицу, хотела актрисой стать. Я так привыкла жить без нее, даже не думала, что та когда-нибудь вернется. Но в ту осень…
Мира помолчала, вздрагивая всем телом.
– Она приехала и сказала, что у меня есть сестра… младшая… «Санта-Барбара», да? Ее зовут Влада, она больна, и ей нужен донор костного мозга. И деньги на лечение. Поэтому мы и продали бабушкину квартиру. И нашу старую дачу. Все, что можно было продать…
– Она была замужем за отцом этой девочки?
– Нет. Он был одним из ее многочисленных любовников, как говорится, на одну ночь, она даже имени его не знала. Первое время мать еще играла в семью. Оказалось, что красивая женщина с красивой маленькой девочкой иногда привлекает внимание даже больше, чем просто красивая женщина. К тому же на ребенка можно было свалить собственные карьерные неудачи, ведь настоящей актрисой она так и не стала, в рекламе разве что снималась да в эпизодах… – Мира говорила почти спокойно, но время от времени ее голос подрагивал, выдавая чувства. – Но затем Влада заболела, и все стало слишком сложно.
– Что произошло после того, как твоя мать все это рассказала?
– Бабушке
