Трофей для хоккеиста (СИ) - Градцева Анастасия

– А, вот в чем дело, – задумчиво тянет Багров. – Понятно.

– Что тебе понятно? – снова завожусь я.

Но он вдруг коротко усмехается и целует меня в нос. И это до того неожиданно и даже как-то нелепо, что я теряю всю свою воинственность и просто растерянно хлопаю глазами.

А Влад идет к машине, припаркованной неподалеку, достает оттуда какую-то разноцветную коробку и возвращается ко мне. А я только через несколько секунд понимаю, что из этой круглой коробки торчат цветы: причудливые темные орхидеи вперемешку с мелкими белыми цветочками, репейником и какой-то обычной травой, очень похожей на ту, что вдоль дорожки у моего подъезда растет.

– Это тебе, – лаконично говорит Влад. – Осторожно только, она очень тяжелая.

Я машинально принимаю цветы – их вес и правда моментально оттягивает руки – и ничего не понимаю.

– Мне? Зачем?

– Ты же сказала, что хочешь цветы. Ну вот, – он неловко кивает на коробку. – В магазине сказали, что ваза им не нужна и что они долго не завянут.

– Спасибо, – я растерянно трогаю гладкие, дорогие даже на вид лепестки орхидей.

– Тебе нравится?

– Ну… конечно, нравится, – отчаянно вру я.

Потому что вкус на цветы у меня до ужаса плебейский: я не вижу красоты в этих странных навороченных букетах и очень люблю розы. Когда бабушка была еще в себе, она выращивала их возле нашего дома, в палисадничке, который прямо под нашими окнами. И очень за ними следила, ухаживала и даже один раз швырнула мокрую тряпку в мужика, который пытался ее розы по-тихому срезать. Видимо, планировал на букете сэкономить.

Багров вот на мне явно экономить не стал – по-любому выбрал самое дорогое, что нашел в цветочном, вот только мне бы больше понравились розы. Обычные бледно-розовые или бордово-красные – только чтобы пахли розами, а не пластмассой.

Но я же не дура, чтобы сейчас вертеть носом и рассказывать, что мне не те цветы подарили.

Скажи спасибо, что вообще подарили! И что он меня дождался, а мог бы просто психануть и уехать.

– Серьезно? Нравится такое? – Багров придирчиво рассматривает свой же подарок. – Это красиво?

– Ну это очень… эээ… дизайнерски, – выворачиваюсь я.

– Первый раз дарю цветы, – вдруг признается он. – Понятия не имею, что надо брать. Спросил у друга, он мне сказал, что девушкам нравятся необычные букеты. Типа чем необычнее, тем лучше. Ну вот я и взял этот. Хотя лично мне кажется, что это фигня какая-то. Я бы лучше роз купил.

– Ой, – тихо говорю я.

– Что?

– А можешь купить мне розы в следующий раз?

Влад смотрит на меня, потом на это чудо флористической мысли и с облегчением говорит:

– Да хоть щас. Поехали, у меня как раз есть возле дома круглосуточный цветочный. Бля, вот так и думал, что не надо было Соболя слушать!

– А это…

– Забудь.

Влад забирает у меня коробку с цветами, оставляет ее на скамейке, берет меня за руку и ведет к машине. И на этот раз я уже не сопротивляюсь.

Мы останавливаемся возле высотки в каком-то новом районе. Влад бросает взгляд на вывеску «ЦВЕТЫ 24» и спрашивает:

– В машине подождешь или со мной пойдешь?

Но тут я замечаю то, что искала. Небольшой продуктовый магазинчик на углу, который еще открыт, судя по горящему там свету.

– Иди сам, а я в магазин зайду.

– Что нужно?

– Всякие женские мелочи, неважно.

Влад тут же протягивает мне свою черную карточку с золотым тиснением, но я укоризненно на него смотрю, и он с ухмылкой убирает карту обратно.

– Как знаешь, – пожимает он плечами.

– Мне сегодня зарплату дали, – гордо говорю я. – И премию к ней. Так что не мешай мне чувствовать себя богатой. Хотя бы до тех пор, пока я не расплатилась по кредитам и не оплатила бабушкин пансион.

Влад едва заметно хмурится, никак мои слова не комментируя, а я решительно иду к магазинчику. У каждого человека в день рождения должен быть торт и свечка, чтобы ее задуть. Даже если этот человек свои дни рождения не отмечает.

Купив все, что нужно, и спрятав это до поры до времени в свой рюкзак, я выхожу из магазина, а там меня уже ждет Влад. С охапкой роз.

И это действительно охапка, потому что он еле удерживает ее в руках. Ярко-розовые, алые, кремовые, бордовые… Он что, выгреб для меня весь склад цветочного киоска?

Я растерянно подхожу к букету, даже не пытаясь перехватить его у Влада – меня бы просто засыпало розами! – и прижимаюсь лицом к цветочным головкам. Их лепестки холодные, плотные, свежие, а пахнут так нежно-сладко, как умеют делать только недавно сорванные розы.

– Ты с ума сошел? – я пытаюсь возмутиться, но в голосе против воли звучит восхищение. – Сколько их здесь? Сто?

– Я не считал, взял, сколько было, – хрипло говорит Влад, перегибается через свою ношу из роз, и целует меня.

Его губы горячие, жадные, его вкус – терпкий, мужской, и это такой резкий контраст с холодными лепестками и тонким цветочным ароматом, что у меня кружится голова, и я со стоном отвечаю, позволяя ему ласкать мои губы и играть с моим языком. Порывисто прижимаюсь ближе и ойкаю, напоровшись на шипы роз, про которые совсем забыла, пока целовалась с Владом.

– Черт!

– Они колючие, – с усмешкой подтверждает Влад. – Я уже все руки себе исцарапал.

Его голос звучит спокойно, но в глазах бушует настоящий ураган. Зрачки почти поглотили холодную серую радужку, и теперь его взгляд кажется пропастью, той самой бездной, в которую хочется вглядываться и которая так притягивает.

– Тогда… – у меня порочно хриплый голос, и приходится откашляться, чтобы дальше говорить: – Мы пойдем… к тебе?

– Ко мне, – коротко подтверждает Влад, и в его глазах вспыхивает такое пламя, что у меня томительно-сладко тянет в низу живота. – Достанешь ключи? Они в боковом кармане куртки.

Я лезу в его куртку, ныряю ладонью в теплый, нагревшийся от близости к телу карман, нашариваю там ключи, и это почему-то кажется мне очень интимным…Интимнее, чем секс.

Внутри все плавится горячей карамелью, но потом я снова напарываюсь на колючки своего коварного букета, чертыхаюсь, сунув палец с выступившей капелькой крови в рот, и это меня немного возвращает на землю.

Немного.

Ровно до того момента, как мы преодолеваем один лестничный пролет, и я неумело отпираю дверь его квартиры длинным металлическим ключом. Влад тут же шагает в прихожую, сгружает куда-то в темноту охапку цветов, а потом поворачивается ко мне, все еще стоящей на пороге, хватает за талию, притягивает к себе и жарко выдыхает мне в губы:

– Алина…

Дверь за мной захлопывается с резким отрезвляющим звуком, я пытаюсь что-то сказать, но уже через секунду оказываюсь притиснута к стене. Влад нападает на меня в этой непроглядной темноте, впивается жаркими поцелуями-укусами в губы, в шею, тискает горячими ладонями, тяжело дышит, тянет с меня куртку, и она падает под ноги с тихим шелестом. Потом еще один невозможно жадный поцелуй, и уже моя футболка трещит под его натиском. Я недовольно мычу ему в рот и в отместку провожу ногтями по спине. Ну правда, что за первобытная манера рвать на мне вещи? Но все мое возмущение куда-то пропадает, когда его губы накрывают мой сосок прямо через кружево белья, и по всему телу пробегает острое, колючее удовольствие.

Мои пальцы впиваются в его затылок, гладят трогательно-короткий ежик волос, поглаживают сильную, словно высеченную из камня шею, а я выдыхаю из себя стоны пополам с его именем, пока Влад грубо, но так сладко ласкает мою грудь. Его дыхание обжигает нежную кожу, пальцы пробираются к застежке брюк и дергают ее.

– Я сама, – бормочу я, яростно сражаясь с пуговицей, а потом и с молнией. – Сама. А ты…

– Я.

Я едва успеваю ахнуть, как оказываюсь на полу, прижатой горячим тяжелым телом Влада. Но это вызывает не страх. Восторг.

Куда-то уже успели деться мои брюки и его футболка, и это так прекрасно, потому что можно трогать его спину, грудь, плечи, гладить плотную кожу с перекатами сильных мышц под ней и жалеть только о том, что в темноте не видно татуировок, которые мне так нравятся. Влад отзывается на мои ласки хриплым нетерпеливым стоном, дергает кружевную чашечку бюстгальтера, освобождая одну грудь, и снова втягивает в рот сосок, беря его в жаркий мокрый плен. Я всхлипываю, выгибаюсь, и в этот момент под ткань трусиков ныряют пальцы Влада, сразу два. И тонут в моей влаге.