Звездунец - Оксана Алексеева
Больше всего мне понравился выход Маргариты Ивановны с Игорем Александровичем. Я тогда впервые услышала голос известного режиссера, которого на шоу полностью затмевала яркая и шумная жена. Он просто взял ее за руку и спокойно произнес:
– Марго, когда-то я женился на тебе из-за страха за здоровье – побоялся тебе отказать. С тех пор ужас только нарастает. Но почему-то уверен, что в глубокой старости захочу слышать только твой голос. Он у тебя громкий, а слух в те годы может подводить. Все-таки надеюсь, внучка родится похожей на тебя, хотя и сыновья у нас недурственно вышли.
Маргарита шмыгнула носом и чмокнула мужа в губы. Я захлопала в ладоши. Казалось бы, романтики почти не прозвучало, но именно эти двое выглядели самой настоящей семьей – прочным союзом флегматика и холерика, которые точно не разыгрывают любовь для шоу, как многие присутствующие.
Наступила и наша очередь. Камера взяла нас крупным планом и задержалась на Славиных кроссовках – для спонсора этот кадр был важнее тысячи слов. Слава посмотрел мне в глаза и затараторил, пытаясь уложиться в отведенное время:
– Лана, я запал на твою искренность. Ты – не самая талантливая актриса, и это твой главный плюс: я по лицу вижу все твои эмоции, а когда смеешься – я не могу не смеяться в ответ. За любовь не надо биться, не надо друг под друга подстраиваться и чем-то жертвовать – можно просто любить. Наверное.
– Нормально, – одобрил Дмитрий Алексеевич, когда мы вышли из арки. – Не хуже, чем у остальных. Теперь вся надежда на Светкиных однокашников – надеюсь, их запал еще не иссяк.
Победа в этом состязании была за Илоной и Эдом – фанатов их сериала оказалось даже больше, чем я раньше думала. Маргарита и Игорь с небольшим отрывом ушли на вторую строчку. Мы со Славой удовлетворились почетным пятнадцатым местом – тоже неплохо, если учесть, что месяц назад нас вообще никто не знал. Все же наши провалы и шумиха привлекли к нам внимания чуть больше, чем было у молодого блогера с подружкой, вылетевших в тот день. А само признание мы обсуждать не стали – какая разница, что он там говорил, если даже менеджер одобрил? Но все-таки я не могла не думать о том, что Слава и каплю своего честного ко мне отношения смог вставить. Он ведь тоже далеко не самый талантливый актер.
Поскольку бой за безраздельное обладание кроватью был прерван назойливой съемочной группой, мы оба продолжали спать на ней. И я изредка переползала на Славу – то ли во сне путала его со своим парнем, то ли он просто был удобным, чтобы именно по его поверхности распластать конечности. И однажды ночью он вышел из себя – даже у такого терпеливого человека могут сдать нервы.
Перевернул меня резким движением и прижал сверху. Я ойкнула, не сразу проснувшись и сообразив, что происходит.
– Нравится? – злобно зашептал мне кто-то в лицо в темноте. – Нравится, когда на тебя кто-то укладывается?
Я всегда спала в пижаме, а вот Слава оставался в одних коротких шортах. И эта поза, когда ко мне сверху прижимается почти обнаженное мужское тело, со всех сторон казалась двусмысленной. На поставленный вопрос я пока ответить не сумела. Он же, решив, что мне недостаточно воспитательных мероприятий, прижался грудью к моей, осталось только его ногами обвить, чтобы утром уже совсем друг другу в глаза было стыдно посмотреть. Кое-как сосредоточившись, я попросила:
– Отпусти. Больше не буду.
Но он не спешил отстраняться – видимо, раздражение достигло апогея. Я затерлась под ним, пытаясь высвободиться, но от этого Слава почему-то застонал. И вот сейчас уже от сонливости не осталось и следа, как-то все внезапно не в то русло пошло. У меня аж дыхание перехватило. Если продолжу барахтаться, так нам уже и одежда не помешает, чтобы довести дело до конца. Поэтому остановила тело и дернула только головой – в темноте впечаталась носом в его подбородок. Слава застыл, но и я замерла – в моем движении не было даже намека на поцелуй, но прикосновение все-таки случилось. И теперь тяжесть его тела начала восприниматься иначе – уже не хотелось от нее моментально избавиться.
После затянувшейся мучительной паузы я в полумраке рассмотрела, что его лицо приближается. Наверное, мы просто соскучились по своим вторым половинкам, и молодые организмы требовали к себе внимания. Но эту ошибку надо бы обсудить до того, как мы оба на нее согласимся:
– Слав…
– Свет…
Мы произнесли это вместе – и вместе же снова умолкли. А потом я все-таки почувствовала его дыхание на своих губах – и спонтанно сама подалась вверх. Прикосновение было коротким, но оно пронзило все тело жаркой волной. Мы уже однажды целовались – правда, на камеру и под взглядами десятков зрителей. А если бы нас не заставляли? Если бы не было никого и ничего вокруг, кроме уютной темноты? То поцелуй получился бы ласковым или по-звериному сумасшедшим?
Еще одно короткое прикосновение – и я почти застонала от ощущения пустоты, когда Слава и на этот раз поцелуй не углубил. У него губы жесткие – вероятно, он весь такой, но для уверенности необходимо продолжить эксперимент. Третье прикосновение затянулось, пока в атаку не пошел настойчивый язык. Я приоткрыла рот и задохнулась от совершенно новых, неизведанных и острых ощущений. Почувствовала себя слабой перед этим натиском и достаточно смелой, чтобы не отступить. От противоречивости закружилась голова. Все-таки поцелуй выходил не особенно нежным: от первой осторожности оставалось все меньше и меньше. Мамочки, почему крыша отлетает так быстро и со свистом, как будто я до сих пор ни разу по-взрослому не целовалась? В теле нарастают одновременно напряжение и легкость, а волнения с каждым вдохом все больше.
Первым в себя пришел Слава. Он резко разорвал поцелуй и отлетел от меня. Хлопнул по выключателю, зажигая лампу, и, щурясь от яркости, уставился на меня, будто бы до сих пор надеялся на моем месте разглядеть кого-то другого.
