Рыжик в капкане - Агния Арро
Мне не нравится теперь то, что получилось. Я думал больно будет, если подпущу ее сразу, а оказалось не так. Оказалось, больно от того, что я осознал, что влюбился, а меня отшили без права доступа. В любом случае чувства причиняют боль, с какой стороны не крути. Одному ведь нормально было!
И это ложь. Хреново одному. Я ее тепла хочу и не согласен с таким решением.
Ноги гудят уже. Достаю телефон, чтобы глянуть время. Небо сереет над городом. Явно рассвет. Замерз, как хрен знает кто. Сразу не заметил, только когда в карман полез, а пальцы не слушаются.
На мобильном десяток пропущенных от брата и два от отца. Не прикрыл меня Гордей? Да и насрать. Мне уже восемнадцать, я сам за себя отвечаю.
Вызываю такси до дома… От ночной вечеринки остался только перегар, головная боль и поганое настроение.
Пошатываясь на уставших ногах, прохожу через двор. Надеюсь, кошка дома уже. Еще не хватало, чтобы эта девчонка тоже шлялась до утра.
— Что с тобой, мой мальчик? — меня встречает обеспокоенная Арина. — Платон, — берет в свои ладони мое лицо, внимательно всматриваясь в глаза. — Хороший мой, — обнимает, — кто сделал тебе так больно? — она сразу все считывает. — Что произошло?
Я не знаю, что ей сказать, да и не успеваю.
— Где ты был?! — раздается злое от отца с лестницы.
Приплыли. Сейчас меня будут убивать…
Глава 19. Буйство тестостерона и адреналина
Платон
— Я задал тебе вопрос, щенок! — отец быстро спускается по ступенькам.
Какие мы нервные. Меня только раззадоривает его тон. Настроение и так в заднице, а папа просто добивает, но пусть лучше так, чем меня сломает изнутри.
«Не прикасайся…»
Это мы еще посмотрим, кошка! Мы еще посмотрим…
— Арина, уходи, — тихо прошу женщину. Понимаю, что сейчас здесь будет. Не хочу, чтобы переживала. Она упрямо стоит на месте. — Уйди. Пожалуйста, — отталкиваю ее от себя.
— Черт, успел, — выдыхает влетевший в дом Гордей. — Отец, ну хорош. Чего ты завелся? Ему ведь не пятнадцать.
Братишка примчался меня спасать. Зачем? Я все равно никому не нужен. Если отец сегодня грохнет меня, вряд ли кто-то расстроится. Если только Арина.
— Объясни мне, сопляк, почему я слышу, что ты напиваешься в клубе и снимаешь телок на мои бабки?! Сын прокурора! Это через два часа будет во всех газетах!
— Отец... — все еще пытается тормознуть его Гордей.
— А ты не лезь! Защитник хренов! Что, сопляк, — снова мне, — больше не взрослый? Сам за себя не отвечаешь? Прикрываешься старшим братом...
— Я никем никогда не прикрывался в отличие от тебя. Мне теперь из дома выйти нельзя? Вдруг я и этим опорочу твоё святое имя.
— Не надо, брат, — Гордей теперь и меня пытается остановить.
Но такие конфликты с отцом всегда заканчиваются одинаково. Он накалялся с той самой ночи, когда родитель притащил в дом потрепанную кошку и вот сейчас пик достигнут. Вся скопившаяся энергия требует выхода. Буйство тестостерона и адреналина во всей красе.
— А может расскажем Соне, кто врезался в ее машину той ночью? — бью в самое уязвимое на сегодня место.
— Ты мне угрожаешь?!
— Интересуюсь. Ты и в суде такой? Двойные стандарты в действии. Меня за посиделки с друзьями в клубе на казнь, а тебя за то, что покалечил человека, а второго вообще убил, похвалить надо?! Ты же благодетель, бедную девочку приютил! Учебу ей оплатил, ведь грант ее слетел к херам за то, что документы вовремя не подала! Не много ли лжи и лицемерия вокруг прокурора? М, папа?!
— Слышишь ты?!
Два шага ко мне и удар кулака в лицо разбивает губу. Голова взрывается резкой вспышкой боли, в глазах на секунду темнеет. Хорошо прилетело…
Арина не ушла, вижу боковым зрением, как стоит, зажав рот ладошкой, и всхлипывает.
На футболку попадает несколько капель крови, во рту до тошноты омерзительный привкус сладости и металла.
Не любит папа, когда ему правду в лицо говорят.
— Тихо, тихо, — Гордей удерживает меня от ответки. — Тормози. Все, — шипит мне в ухо. — Не нарывайся дальше. Это плохо закончится.
— Если бы не я, — отец трясет в воздухе рукой, которой разбил мне лицо. Приятно, что ему тоже больно. — Ты бы сдох, где-нибудь в приюте! Надо было бросить тебя, — его верхняя губа дергается в оскале. — Да твоя мать бы мне этого никогда не простила, — от упоминания о ней, он остывает, голос меняется, вздрагивает.
— Отец, — снова вступается Гордый, — это ведь неправда. Ты любишь его. Я своими ушами слышал… — тщательно подбирает слова, говоря это больше для меня, но и отца еще немного отпускает. — Хватит, пожалуйста, — гасит наши эмоции Гордей.
Не в первый раз он встает арбитром в наших конфликтах.
Из своей комнаты выныривает сонная, взъерошенная кошка. Красивая до одури. И плевать что не в своем этом провокационном платье. Она такая уютная, теперь совсем домашняя. Сейчас бы затискать ее под одеялом и уснуть, уткнувшись носом в шею. А эта зараза меня отшила... Кошачий взгляд замирает на моем лице. Соня встает как вкопанная. Отвожу взгляд. Не могу больше на нее смотреть. Больно…
— Я просил вас обоих посидеть тихо, пока в городе идут проверки! — отец убирает руки в карманы. — Что вы жрать будете, засранцы, если меня с поста снимут? Две недели никуда не влезать, нигде не светиться!
— Да мы поняли уже, — Гордый плавно задвигает меня себе за спину.
Отталкиваю его руку и встаю рядом. Не надо меня спасать!
— Не вижу! — вновь рявкает отец. — И еще, — выдыхает сквозь зубы, — Платон, я твои посещения психолога поставил на жесткий контроль. Не будешь ходить, я тебя в клинику закрою до тех пор, пока в тебе дури не убавится. Не создавайте мне проблем и у вас с братом их тоже не
