Клятва Грейсона (ЛП) - Шеридан Миа

Ужинал я в одиночестве, рассуждая про себя, когда же приедет Кира. Я даже не удосужился поинтересоваться о ее поездке. Не желал создавать такую ситуацию, в которой бы мы были обязаны отчитываться друг перед другом о нашем местонахождении и времяпровождении. Я не желал, чтобы она имела благодаря этому власть надо мной, а также не хотел иметь власть над ней. Но все же, если она передумала… То мне бы хотелось знать об этом сейчас, чем бесцельно ожидать ее звонка.

Я неохотно вытащил телефон, выбрал ее номер из списка контактов, который использовал только один единственный раз, когда позвонил ей, чтобы узнать ее номер комнаты в мотеле. Я размышлял, что же ей написать в сообщении. Мне не хотелось, чтобы у нее создалось впечатление, что она была обязана отчитываться передо мной.

Я: Мне сказать Шарлотте, чтобы она накрывала на тебя?

Спустя пару минут, мой телефон ожил, извещая меня о пришедшем сообщении.

Кира: Это очень любезно с твоей стороны, но нет, спасибо.

Я нахмурился, она, что, действительно, была такой тупой.

Я: Тогда я скажу Шарлотте, чтобы она накрыла на тебя к завтраку?

Кира: Нет, в этом также нет необходимости. Но спасибо.

Я фыркнул в ответ на ее сообщение, набирая еще одно.

Я: ЧЕРТ ВОЗЬМИ, КИРА, ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ ИЛИ НЕТ?

Прошло пару минут, странное чувство тревоги образовалось в моем горле.

КИРА: ДА, Я ПРИЕДУ ЗАВТРА ДНЕМ. Скучаешь по мне?

Я выдохнул.

Я: НЕТ

Маленькая ведьма.

Глава 7

Кира

Виноградник Хоторна был залит ярким послеполуденным солнцем, когда я проехала через открытые ворота чуть позже четырех часов. Я провела все выходные рассказывая Кимберли, что произошло на винограднике за это время, а также поделилась некоторыми рассуждениями по поводу Грейсона с того момента, когда мы разговаривали с ней в последний раз. Поначалу она наотрез отказывалась разговаривать со мной, затем на протяжении пятнадцати минут она сыпала проклятьями и отрывалась на мне, переходя временами на беглый испанский, пока я сидела на ее диване, прилежно сложив руки на коленях как примерная девочка. Потом она перешла к тяжелой артиллерии, припоминая и приводя в пример, не щадя меня, около двадцать моих ОЧЕНЬ ХРЕНОВЫХ ИДЕЙ и то, как неудачно они закончились. Когда она, наконец, немного успокоилась, поняв, что я не собираюсь отступаться от своей идеи, она просто присела на диван рядом со мной, обняла и предложила свою дружескую поддержку. Обычно так все и происходило с Кимберли. Я прекрасно знала ее и сколько мне стоит выждать прежде, чем она успокоится. И она, в свою очередь, прекрасно знала, что если я решилась прибегнуть к очень хреновой идее, то мое мнение не изменить. Однако я понимала, что ее назидательные разговоры это что-то вроде способа показать свою любовь и заботу ко мне. Она всегда была словно бальзамом на мою душу, была тем человеком, кто не давал сойти с ума.

Так же я заехала в центр для бездомных, где провела множество часов, помогая людям. Я заверила их, что скоро смогу пожертвовать им большую сумму денег, что поможет им продержаться следующие шесть месяцев, пока, наконец, к ним не поступят еще большие пожертвования.

Мне было жаль, что я не могла остаться чуть подольше с людьми, с которыми выросла, которых любила и не видела на протяжении такого долгого времени, но я заверила их (а заодно и себя), что обязательно в скором времени вернусь, и ничто не сможет сбить меня с намеченного пути.

Будучи в дали от Грейсона на протяжении этих выходных, я сделала для себя некоторые выводы. Обратно я возвращалась с уверенным чувством, что все, что мы наметили, обязательно исполнится. Этот план обязательно сработает. Когда все произойдет, все само собой встанет на свои места, я двигалась в правильном направлении. В течение нескольких дней мы распишемся, пройдет церемония, затем предоставим свидетельство о браке и получим причитающиеся мне деньги с наследства моей бабушки. И когда это произойдет, я смогу спокойно подумать, что мне делать дальше. Мне грело душу то, что я больше никогда не буду ни в чьей власти. Я, наконец, буду свободна.

Забавно было признавать, но я скучала по своему маленькому домику. После того как я открыла настежь окна, поставила чемодан у изножья кровати, а затем плюхнулась на кровать, смотря в чистый потолок, я взяла прядку волос и покрутила ее, напевая про себя забавную песенку, что пару минут назад крутили по радио. Снаружи вдалеке раздавался шум какой-то крупной техники, скорее всего трактора, и трели птиц заполняли пространство комнаты.

Когда все, наконец, закончится, я найду себе похожий небольшой домик где-то на территории долины Напа.

Что-нибудь простенькое. Место, где я, наконец, смогла бы стать собой. Место, где со временем я могла бы отыскать счастье. Тяжело вздыхая, прогоняя невеселые мысли, что стали зарождаться на задворках разума, я быстро скинула с себя одежду, и, подойдя к чемодану, достала из него пушистые, мягкие полотенца, которые приобрела в Сан-Франциско. После того как достала принадлежности для душа, я быстро развернулась, чтобы направиться в душ. Но просто замерла на месте. В дверном проеме стоял мужчина и пристально рассматривал меня. У меня из рук выпало все, что приготовила для душа, затем я словно пришла в себя и завизжала, издавая пронзительный, ужасный крик.

— Полегче, полегче, — проговорил скороговоркой Грейсон, двигаясь по направлению ко мне, он поднял руки вверх в примирительном жесте, чтобы немного успокоить меня. Его глаза распахнулись от удивления, и я не могла не отметить про себя, что его взгляд цепко осматривает мое тело.

— ОБОЖЕМОЙ! — я вновь завизжала, понимая, что была совершенно голой. Я стремительно оглядывалась, чтобы хоть чем-то прикрыть свою наготу, настолько насколько это было возможным. Краем глаза заметила, что на крышке чемодана лежала футболка, я быстро схватила ее в попытке прикрыть свои обнаженные прелести. В этот же момент Грейсон развернулся ко мне спиной, пытаясь быть хоть немного джентльменом.

Я присела на край кровати, мое лицо горело, мои ноги тряслись.

— Ты что, не умеешь стучать прежде, чем входить? — гневно выплюнула я.

— Ой, вот только не нужно строить из себя недотрогу, и, кстати, у тебя нет ничего такого, чего бы я не видел прежде, — прокричал он, когда уже спускался по ступенькам моего коттеджа.

Я прорычала в ответ на его слова.

Абсолютно оскорбленная его поведением, я вошла в душ, все еще ворча себе под нос о глупых преследователях, что врываются, не стуча в дверь. Меня задели его слова, о том, что во мне нет ничего такого, чего бы он не видел ранее.

Тьфу! Чешуйчатое животное!

После того, как я приняла душ, оттирая кожу губкой немного агрессивнее, чем обычно, как будто на моей коже остались какие-либо следы того, что он проговорил, я натянула чистую одежду, подняла и стянула волосы во влажный пучок, и направилась в большой дом.

Шарлотта добродушно поприветствовала, когда встретила меня на кухне.

— А Грейсон где-то поблизости? — проговорила я, пытаясь скрыть некоторую уязвимость в моем голосе.

— Он…

— Я здесь, — раздался голос позади меня.

Я развернулась на пятках, взглядом метая в него невидимые кинжалы.

— Могу я поговорить с тобой наедине? — проговорила я со всей сладостью в голосе.

Он сузил глаза, и не сдвинулся с места, по-видимому, просто напросто игнорируя мою просьбу, или же ему было наплевать, что Шарлотта услышит наш разговор. Как будто это имело какое-то значение! Она уже многократно слышала, как мы ругались чуть ранее. Я скрестила руки на груди.

— Ты не можешь просто так врываться в личное пространство без стука, — проговорила я гневно, выплевывая слова с остервенелой яростью.

— Нет уж, не говори так, я стучался, — проговорил он скучающим голом, что распалило меня еще больше. — Запомни, я никогда ни к кому не врывался за всю свою жизнь. — Он развернулся к Шарлотте. — Шарлотта, ты хоть раз видела меня врывающимся без стука?