Мои сводные монстры - Дана Блэк
- Тина, кричать не надо, - выхожу к ней, сдвигаю ее к машине. - Это случайность. Недоразумение.
- То что ты ее облизывал стоял? Это недоразумение? - она аж подпрыгивает. - Ты совсем оборзел, Виктор? Я невеста твоя или кто?
- Я виноват, Тина, - ладонями растираю лицо.
- Виноват он! - она хмыкает. - Так ты это называешь?
Молчу.
Меня эта зараза Лиса-Алиса уже с ума сводит, я так облажался, каким чертом ее в мою жизнь занесло.
- Извини, - смотрю на Тину.
Мы полгода вместе. У нас все серьезно. Я наверное, спятил.
- Кто она такая? - Тина выдыхает, уже спокойнее. Запускает руку в каштановые волосы. Они на закате отдают рыжиной.
Цвет такой, как у подружки Алисы. Вика, кажется ее зовут.
Бл*ть, опять. Я не о том думаю.
- Да никто она, - отрезаю. - Просто.
- Просто? - Тина снова заводится. - Просто ты с ней возле дома целуешься и разрешаешь гонять на твоем Бентли. Просто, Рождественский!
- Я не…- осекаюсь.
Скандалом увлекся. И лишь сейчас слышу мерный гул двигателя. Шелест шин. Скрежет металла - моя машина, разогнавшись, налетела либо на статую, либо на фонтан, либо на скамейку во дворе.
- Алиса, мать ее, - ругнувшись сквозь зубы, оборачиваюсь.
И наблюдаю, как Бентли, выскочив за ворота, заносит, виляет. И удаляется по дороге к шлагбауму.
Глава 12
Алиса
Какой гад.
Еду по поселку и смотрю в зеркало заднего вида. Фигура Виктора все меньше становится, как и этой его…женщины.
Подумать только. Целовался со мной, лез под юбку, а сам несвободен.
Сжимаю ноги.
Внутри до сих пор жарко. На сиденье подо мной уже мокрая лужица, похоже. Там, во дворе, его пальцы такое творили. Что-то красивое рисовали. Мучили. Заставляли тянуться к нему. Так хотелось еще.
Шумно выдыхаю и открываю окно.
Медленно подъезжаю к шлагбауму, и он поднимается. Выглядывает охранник, он привычно-приветственно взмахивает рукой.
И тут же хмурится, углядев за рулем Бентли меня, а не Виктора.
Добавляю скорость и резво проскакиваю мимо.
В зеркало вижу, как он выбегает из вагончика.
Ой-ёй.
Во мне смесь веселья и страха, адреналин кровь разгоняет, я в этом состоянии, кажется, горы свернуть готова.
Я выбралась из логова Рождественских.
Еще повоюем.
Включаю радио. Играет песня, та же, что и ночью, когда Виктор вез нас с Викой по городу в отделение полиции. Еду, и ветер треплет волосы. Темнеет, и загораются фонари. Сливаюсь со скоростью.
И подпеваю радио.
- Звук поставим на всю-ю-ю, и соседи не спят! Кто под нами внизу-у-у вы простите меня!
Качу по городу. Широкие проспекты, светофоры, субботний вечер и веселые толпы народа. Мне подмигивают парни-водители.
Я раскатываю на тачке, угнанной у Храброго Полицейского. И меня от этой мысли в облака подбрасывает.
Удобнее сползаю в красном кожаном кресле.
- А потом о любви-и-и говори до утра! - кричу песню. - Это юность моя, это юность моя!
Сбавляю громкость, когда подъезжаю к сауне. Всматриваюсь в пустое место под деревом.
Вздыхаю. И сжимаю руль.
Нет моей малышки.
Угнали.
Или забрали, она же под запрещающим знаком стояла.
Зачем я послушала Вику, почему вечно со мной так.
Торможу и заглушаю мотор. Ладонью постукиваю по кожаной оплетке. Кошусь на вывеску сауны с развратной пантерой.
Там моя сумка. Телефон.
Но у входа полно мужчин, а я одна. Еще и без трусиков. Я второй раз такой дурой не буду, ни ногой туда.
А больше некуда.
С ужина сбежала. И домой возвращаться без машины и телефона нельзя. Папа просто в ярости будет.
Шмыгаю носом.
И тут вижу.
Белую Волгу с рекламой такси по кузову. Она останавливается рядом с деревом, под знаком.
И на улицу выбирается расфуфыренная Вика. В бордовой кожаной юбке, в черной меховой жилетке, на каблуках, волосы рыжей гривой лежат на плечах.
Она деловито открывает клатч и рассчитывается с водителем.
Пораженно качаю головой.
Вот это да.
Я ее с утра до дома подвезла на машине Ника. И мы договорились поспать пару часиков, а потом ехать в “Пантеру” за вещами.
Но я проспала, и папа утянул на ужин…
- Вик! - торопливо распахиваю дверь и выбираюсь на улицу.
Подруга оглядывается. Замечает знакомый Бентли, в котором мы ночью стекло огнетушителем проломили.
И оступается на каблуках.
- Алиса! - зовет она приглушенно и шагает мне навстречу. - Что? Где он? Он тебя вычислил, да? Так быстро? Я же говорила! Мент! Да не простой, раз на такой тачке раскатывает!
- Не вычислил, - отмахиваюсь и хлопаю дверью. - Ты куда так вырядилась?
- За вещами пришла, - она поправляет жилетку. - Что? У меня тут и куртка, и сумка, я тебя два часа ждала, ты так и не заехала за мной.
- А разоделась-то куда? - вдыхаю запах ее сладких духов. Боковым зрением вижу, как на Вику уставились мужчины у сауны.
Раздается веселый негромкий свист - явно по Викину душу.
- Ты интересная такая, - подруга оглядывается. - Вчера троих сразу подцепила. А мне-то ничего не осталось, - втолковывает она. - Я тоже хочу.
- Там, вообще, все не так, - рассказываю про Рождественских и ужин. - Мы с папой сегодня…
- Пошли, сумки заберем сначала, - перебивает Вика и тянет меня к дверям “Пантеры”. - Я без телефона, как без рук.
Она смело ввинчивается прямо в толпу мужчин с сигаретами, и те послушно расступаются. Кто-то причмокивает.
-…я не помню, - что-то лениво рассказывает один из них. И присвистывает. - О, глянь-ка. Рождественский подъехал. Зачастил что-то.
От этой фамилии вздрагиваю. И пугливо оглядываюсь.
В нескольких метрах от нас, рядом с Бентли паркуется Альфа Ромео. Красная, спортивная, двухместная.
Я ее видела уже. Вчера здесь же. И сегодня во дворе Рождественских.
Ветер до костей пронизывает, с ног до головы покрываюсь мурашками. Толкаю Вику вперед, и та едва не падает с каблуков.
- Эй!
- Ш-ш-ш, - прячусь за мужчинами, пригибаюсь. Тихонько открываю дверь, и вслед за подругой юркаю в сауну. - Там Арон приехал, - говорю прежде, чем она успевает возмутиться. - Мы с папой сегодня. У них на ужине были. У Рождественских.
