Туфельки для мамы чемпиона (СИ) - Аникина Анна

Но время утекало. Он покрутил в руках ключи от дома Беаты. Надо же, она доверила ему свой дом. Вот так просто. Без условий. И себя доверила. А значит он не должен подвести её.

Тухольский поехал к Адаму. Только этот гений мог сейчас дать внятный и беспристрастный совет.

Когда Беата позвонила, Роберт сразу сделал несколько звонков. Во-первых, в плановый. Чтобы сняли его с рейса на Париж. Сегодня он никуда точно не двинется от Беаты. Ни на шаг её одну не отпустит.

Потом набрал Адама Мицковского. Изложил суть. Тот пробормотал что-то вроде "разберёмся, не ссы", впрочем это вполне в его духе.

Последним он побеспокоил Марка. Именно с ним последнее время летала Агнешка Ветлич. Та самая.

Бес попутал его тогда в Вене переспать с ней. Ничего, кроме смазливой внешности. Ни ума, ни таланта. А теперь эта дура малолетняя по недомыслию заварила большую кашу. Неужели думала, что таким способом получит мужчину?

Глава 45

45.

План предложенный Адамом был предельно прост. Тем, кто сейчас шантажировал Беату должно стать решительно не до этого. От слова совсем.

Журналисту Франтишеку Бялошевскому и стюардессе Агнешке Ветлич. Для этого нужно было знать все их слабые места. А пока хотя бы минимально защитить дом Беаты.

Мицковский проинструктировал друга, куда и как лучше поставить камеры слежения и сигнализацию. Всё "на коленке", но на серьёзную защиту сейчас просто не было времени.

Роберт потратил пару часов и остался доволен. Провода не видно. Работает идеально. Мышь не проскочит. А если попытается, то попадётся.

Теперь нужно было вернуться за Беатой. Ночевать дома, пока всё не уляжется, она не будет.

Она спустилась к нему по лестнице от главного входа. Ни за что нельзя было сказать, что ей тридцать восемь. Молодая, стройная, яркая. Снова удержалась от прыжка на руки к Роберту. Репутация преподавателя всё-таки важна.

— Мы заедем к тебе за вещами. И потом я тебя увезу. — Куда? — Сначала в ресторан. Потом к себе.

Роберт сказал это таким тоном, будто всё давно уже решено. И точно не подлежит сомнению. Беате почему-то не захотелось спорить. В ресторан? Прекрасно! К Роберту домой? Совсем замечательно. Стыдно ли ей? Странно, но нет. Страшно ли? Разве что чуть-чуть.

— Подожди, — опомнилась Беата, — Но Бялошевский будет звонить на стационарный телефон. — Не будет. — Почему? — Он будет занят. Очень, — Роберт улыбался. Беата удивлённо на него смотрела. — Расскажешь? Или дашь мне умереть от любопытства? — О, нет! Ни за что! Давай до твоего дома доберёмся. И я обещаю всё рассказать.

Роберт остановил машину совсем не рядом с домом. Беата сначала не поняла, почему. — Посиди в машине, принцесса. Кажется, у нас гости. И я его тут уже видел.

Вдоль окон дома Зимовских крался человек с фотокамерой. Беата не сразу его заметила.

— Скажи, пожалуйста, участок кому принадлежит? — задал ей совсем неожиданный вопрос Роберт. — Мне. Документы оформлены три месяца назад. — То есть, это частная территория. Правильно? — Да, все, что после живой изгороди. — И табличка там была. — Да, конечно. — Значит парень сам виноват. Он в день похорон твоей семьи чуть в окно к тебе не залез. Теперь пришёл снова. У тебя фанаты! — Ты был здесь в тот день? — Беата приложила ладони к пылающим щекам. — Был. Я был тут, принцесса. Посиди тут. Не выходи, пожалуйста. Я сейчас.

Роберт выскочил из машины. Догнал фотографа в два прыжка. Факт проникновения на частную территорию уже фиксировала камера. Там, где Роберт скрутил фотографа, камер не было. Несколько движений и тот лежал лицом в песок, руки заломлены за спину, а карточка вынута из цифрового фотоаппарата и засунута в задний карман Тухольского. Армейский опыт не пропал даром.

— Слушай меня внимательно, парень, — Роберт говорил резко и быстро, — Ты сейчас берёшь ноги в руки и бежишь очень быстро. Карточка будет у меня. Появишься на горизонте пани Зимовской третий раз, сядешь за проникновение на частную территорию. Камеры тебя засняли. Кивни, если понял.

Фотограф быстро закивал. — Теперь ты мне говоришь, кто заказал фотографии. Хотя я, кажется, сам знаю. — Франтишек Бялошевский. Он хотел делать с Зимовской интервью. — Интервью не будет. Свободен. Я тебя предупредил.

Беата тряслась в машине. Роберта не было видно отсюда. Но выйти и посмотреть, где он, было страшно. Тухольский появился из-за угла её дома. Взъерошенный. За шкирку вывел на улицу фотографа. Тот припустил по улице рысью.

Роберт помог Беате выйти из машины. — Пойдём. Соберём тебя. Кофе меня угостишь,? — Конечно. Постой. Ключи же у тебя. — Ах, да, — Роберт похлопал себя по карманам, — У меня. Я тут немного пошаманил с домом. Теперь никто не появится рядом незамеченным.

Глава 46

46.

Кофе с кардамоном Беату научили варить в Болгарии. — А теперь расскажи, что ты задумал, — решительно спросила Беата, ставя перед Робертом дымящуюся чашку и печенье. — Ммм, вкусно как, — Тухольский отхлебнул обжигающий кофе, — Что-то похожее я пил в Африке. — Что ты делал в Африке? — Работал. В Гане.

Беата притихла. Она почти ничего о нем не знает. Как Роберт жил все эти двадцать с лишним лет? Была ли у него семья? Потому что именно сейчас у него точно её не было. Как он шёл к цели? С кем дружил? Кого любил? От последней мысли Беату передернуло. Но она тут же укорила себя. Ведь у неё самой была семья. Она любила мужа. Но сейчас у неё в голове чувства к Збигневу не было абсолютно исключающим отношения с Робертом.

— Если коротко, то мы наши слабые места у Ветлич и Бялошевского. И будем на них давить одновременно. — Ветлич, это кто? И "мы" — тоже непонятно, — Беата все ещё напряжена. Спина прямая. Пальцы крепко держат кофейную чашку.

— Ветлич — это стюардесса. Та самая, которая на стоянке тебя напугала. И надеюсь, что ты простишь меня, я без твоего ведома поделился проблемой с друзьями. Марк занимается Агнешкой и её грехами. Под журналиста копает Адам Мицковский, мы с интерната дружим. Он — гений поиска информации. — Это он тебе меня нашёл? — вдруг улыбнулась Беата. — Он самый. Не сердишься? Времени не было совсем, я взял на себя смелость…. — Спасибо. Роберт, спасибо тебе, — Беата поставила чашку, быстро подошла, обняла Роберта со спины. Прижалась.

Он обернулся, обнял её. — Принцесса, можно я спрошу? Я веду себя как дурак рядом с тобой. Но мне важно знать. Это ничего не поменяет в том, что я делаю. Но скажи, ты меня стесняешься? Почему не хочешь, чтобы нас видели вместе? — Ох, что ты! Нет! Роберт, нет! — Беата подняла голову, посмотрела прямо в его глаза, — Я панически испугалась той грязи, которую на нас могут вылить. Им же наплевать на людей! Лишь бы заработать на чужих жизнях! Они переврут и перевернут с ног на голову что угодно! Ради двух дней рейтинга. После смерти отца Збигнева был кошмар. Потом когда моих мальчиков убили… Я не хотела, чтобы это коснулось тебя! — Беата гладила ладонями лицо Роберта. — Жабка, сильная девочка, никто не посмеет больше. Я не дам.

Беата с сожалением посмотрела на свой дом. Она ненадолго. Только пока у неё неприятности. У Роберта чудесное жилище. И ему там, конечно, комфортнее. А ей так сейчас нужно быть с ним рядом.

Казалось, за этими событиями можно забыть обо всем. И Беата действительно забыла, что в плане был ещё и ресторан. В памяти мелькнули те самые обеды, которыми их кормила её мама. И как смешно Роберт угадывал состав "странного свекольного салата". Потом крендели с газировкой и мороженым в парке после качелей. Изумленное тогда лицо было у Роберта, когда он нашёл в кармане монетки. Беата догадывалась, что это маминых рук дело, но не проговорилась тогда. И никогда не скажет.

И вот сейчас взрослый, успешный и умопомрачительно красивый мужчина вёз её в ресторан. И почему-то она совсем не удивилась, что это было заведение с русской кухней. — Я подумал, что наш обед тогда, у тебя дома, был очень русским. Я его помню, будто это было вчера. Тут готовят пельмени. И пирогИ. — Представляешь, а меня научили их делать. Вот совсем недавно. — Тогда может ну его, поедем сразу ко мне? — Нееет уж, я голодная, — Беате доставляло удовольствие чуть капризничать. Рядом с Робертом хотелось быть "принцессой". Удивительно, но от него её детское прозвище "жабка" звучало лучшим комплиментом. Потому что оно было только для них двоих. Ни одному человеку на свете непонятным.