Собственность сводного брата - Елена Гром
— Прилетели? — вдруг спрашивает «принц», и я смотрю на него. — О, наш ботан опять не спал? Иногда ты напоминаешь мне робота.
— А ты мне девчонку, — сам не понимаю, зачем говорю, но Дима ожидаемо напрягается.
— Я не девчонка.
— Ну помнишь песню, что только мужчины играют в хоккей?
— Ты что, думаешь, не смогу сыграть в эту варварскую игру? — смеется он, но мне не смешно. И Мире тоже.
— Не надо, Дима. Ярослав, это глупо.
— Ну разве детство не для этого дано, чтобы совершать глупости? — усмехаюсь я и наклоняюсь к Диме. — Ну что, забьемся, что ты не забьешь мне ни одной шайбы?
— А если забью?
— Забирай, что хочешь, — говорю, не подумав. И Дима, словно прочитав мои мысли, мельком смотрит на Миру, что толкает меня.
— Ярослав, хватит! А если он ногу повредит?
— Ничего со мной не будет. Если забью тебе гол, ты отдашь мне свой скутер.
Хороший выбор. Жаль, что ему никогда не видеть этой игрушки.
— По рукам.
— Придурки, — обижается Мира, и тут просыпается Нина, как раз, когда пилот объявляет снижение в Новосибирске.
Глава 27.
Мирослава
По началу мы забыли про тот глупый спор. Нет, я не считала Митю слабаком, но ему было далеко до жестких хоккеистов, которые врезались в друг друга на полной скорости, чтобы отбить шайбу.
Я ни словом, ни намеком не напоминала мальчикам. Только Ярослава попросила отказаться от спора, когда он как-то вечером заметил, что Дима струсил.
— Ну знаешь, — разозлилась я, отодвигая от себя шахматы, в которые он пытался меня научить играть. — Это как просить суслика нападать на льва. Смешно и глупо. А главное опасно.
— То есть, ты меня считаешь львом? — его самодовольную рожу в тот момент я запомнила на всю жизнь.
Ну вот словно он не знал, что его боятся. В его команде. В классе. Даже старшеклассники не задирали его, как других. И дело даже не в том, кем является его отец. Ведь не все знали в лицо сына Распутина.
Это подсознательная осторожность перед хищником. Я и сама порой сжималась, если чувствовала его холодный гнев. А чем чаще я общалась не с ним, тем он становился сильнее.
— Можно подумать, ты не знаешь, — закатила я глаза. — Мне надоели шахматы. Пойдем лучше порисуем.
— Значит, лев? — встал он и пошел за мной, пока я продолжала жалеть о сказанном. Хотя.
— Да, лев. А львы мудрые. Не провоцируй Митю.
— Не буду. Но если он напомнит или заденет меня, то я отказываться от спора не буду.
И он не отказался.
Через неделю к нам в раздевалку зашел Ярослав, тем самым обратив на себя внимание всех девчонок. Но ему было плевать на них всех. Он коротко кивнул, просто сел и стал ждать нас с Митей, подкидывая в руке шайбу.
— Ярослав, ты сейчас кого-нибудь ударишь.
— Трусишка. Это ничего. Все вы фигуристы такие, — я даже внимания не обратила. Он вечно смеется над нами. По-доброму. Ну ведь и правда в его словах есть. Чем надо думать, чтобы играть в эту жестокую игру?
— Подожди нас там, пожалуйста, — он щелкнул меня по носу и сразу встал, даже не пытаясь возражать.
— Яр, — начал Митя, и у меня от нехорошего предчувствия задрожали руки.
— Митя, одевайся. Мы же хотели пончики поесть.
— Что?
— Лед сейчас сможешь выбить?
— Зачем?
— Дима, прекрати!
— Ну так у нас вроде спор был. Про то, что я тебе шайбу забить не смогу.
— Ты не забыл?
— Мальчики! Ну, пожалуйста! — закричала я. — Ярослав!
— Да не парься ты. Просто детские шалости. Кстати, я схожу за снаряжением для тебя.
— Стой, — остановил его Ярослав и кивнул на свои коньки. — А без снаряжения боишься?
— Ты с ума сошел?! — повернулась я к Диме, но в глазах горел такой дикий азарт, что остановиться он бы не смог даже под страхом смерти. — Ярослав, скажи ему!
— Эй, Мира, — позвал меня Дима, а я, вслух рыдая, повернулась. Он вдруг поцеловал меня в щеку и пошел за Ярославом, который сжал руку в кулак, толкая двери и смотря на меня волком. — На удачу.
— Ярослав… Будьте осторожны.
— Все будет нормально, — вышли они, и спустя минуту гнетущего молчания в раздевалке все ломанулись смотреть, как все произойдет.
Ярослав сказал, что все будет нормально. Но впервые соврал.
Конечно, его никто не винил. Никто ему и слова не сказал, когда после трех забитых шайб в ворота Ярослава следующая была откинута клюшкой прямо в незащищенное колено Димы.
Все просто замерли, ожидая развязки.
Даже спустя много лет я помню этот ужасный крик. Боли, отчаянья, страха. Я чувствовала нутром его страдания и беззвучно кричала вместе с ним.
Обыкновенная детская игра сломала парню карьеру, а мне возможность выступать на первенстве в Москве. Я никогда так не ревела.
Никто не мог меня успокоить, а когда вошел Ярослав, я закричала не своим голосом.
— Уходи! Это ты виноват! Я же просила! Я просила тебя!
Он ушел и несколько дней ко мне не приближался. А я переживала утрату, пыталась прийти в себя, не хотела ходить в школу. А тем более на тренировки. Пока мама не сказала мне одну важную вещь. Просто зашла перед сном на четвертый день после трагедии и стала расчесывать волосы, мягко их поглаживая следом за расческой.
— Если ты планируешь сдаться после первого поражения, то тебе не стоит становиться спортсменкой. Будешь как Диана или другие твои подружки. Приходить на лед, чтобы покрутить задницей и покривляться с новой повязочкой. Кстати, я уже заказала тебе несколько.
— Мама, — разревелась я пуще прежнего и обняла ее. — Я не хочу повязочки. Я не хочу кривляться. Мне нравится побеждать! Но ведь я не смогу одна, я привыкла в паре. А Дима…
— Дима поедет на лечение,
