Обречён любить тебя - Яна Мелевич
— Антон, на тебе прямо лица нет. Это же всего полтора месяца, — Кира попыталась обнять сына, но тот с шипением отскочил от нее, со злостью сжав чертов подарок в бархатной синей коробочке.
— Еще бы, мам. Это чья идея, твоя? — раздраженно спросил он, стараясь не думать ни о подарке, ни о Милане, которая резко замолчала, услышав его злой голос. — Давай. Скажи, что это твоя очередная тупая идея — устроить личную жизнь последнего из детей. Сам же, недалекий, не пойму своего счастья, — негодование буквально распирало, несмотря на нахмуренные брови матери и поджатые губы.
— Я, кажется, мало времени уделял вашему воспитанию! — рявкнул Паша так, что Татошка подпрыгнул. — К твоему сведению, идея была моя. Хотя твоя мама давно говорила о твоём перевоспитании. Заигрался уже в золотого мальчика, пора бы глаза открыть. Ведешь себя как пятилетка в детском саду, которому игрушки не досталось.
— Еще начни песенку про тяжелый труд в моем возрасте, — огрызнулся в ответ Антон, обвиняюще ткнув пальцем отцу в грудь. — Зачем вообще рожал детей, раз они тебя только разочаровывают?!
— Антон, — попыталась угомонить сына Кира, но тот только рыкнул в ее сторону:
— Довольна?! Твоя мечта сбылась: я и эта дура вместе! — заорал он на весь зал, махнув в сторону застывшей Миланы.
Многочисленные туристы, будущие пассажиры и работники резко повернулись в их сторону. Осознание неизбежного пришло почти сразу после вспышки ярости. Раскаяние охватило Канарейкина быстрее, чем он успел хотя бы понять, какую глупость совершил. И тут же ощутил на себе весь спектр неприязни со стороны собственной семьи с друзьями.
— Ты вообще с башкой не дружишь, что ли? — прошипел Елисей, разъярившись и схватив его за грудки, сжимая в руках ткань худи. От тряски в глазах чуть потемнело, хотя так ему и надо. Тихий всхлип неподалеку заставил сердце сжаться. А от разочарования в глазах отца стало еще больнее.
— Вот эта мерзость, она в тебе откуда выросла, Антон? — жестко спросил Паша. — От денег или я такой ужасный отец?
Стыдно было признавать его правоту. Даже Раиса Тасманова, самый светлый человек в этой большой семье, отодвинулась от него. Алиса с Настей принялись утешать подругу, шепча ей что-то. Сестра периодически бросала злые взгляды в сторону Татошки.
— Безмозглый, бесчувственный олень, — прошипела она, обнимая Милану.
— Сейчас регистрацию объявят, — попытался разрядить обстановку Сергей Радов, кивнув младшему сыну. Влад растерянно переводил взгляды с Антона на Милану, будто не зная, что сказать или сделать.
«Объявляется регистрация на рейс четыреста шестьдесят пять. Пожалуйста, пройдите к любой стойке регистрации и синхронизируйте ваши смарт-часы с нашей системой. Мы подтвердим ваши данные», — услышали они электронный голос.
Люди мгновенно похватали сумки, чемоданы и рюкзаки, спеша скорее к загоревшимся указателям. Там же находился пункт сдачи багажа, где роботы сверяли данные с умных чемоданов и сумок со своими, регистрируя их после в системе для отслеживания по специальным чипам. Так грузчики легко распределяли багаж. Лиса отпустил брата, толкнув будто невзначай в грудь.
— Пока, придурок, — буркнул он, в последний момент хлопнув по плечу.
— С глаз моих вон, — холодно произнес Канарейкин-старший, заставляя Антона вздрогнуть.
— Паша, — попыталась угомонить мужа Кира, но тут же притихла, осторожно сжав ладонь сына и шепнув:
— Будь осторожен, хорошо? Мы позвоним.
— Не буду я его обнимать, — отрезала Настя, повиснув на Владе. — Рыжий мне теперь брат.
— Значит, как тискаться, так братюня, все дела. А как секреты хранить, так: «Радов, ну сорри, я только мужу», — проворчал Влад, притворно надувшись и похлопывая подругу по спине. — С меня лучшее в мире шоу в прямом эфире. Не волнуйся, мы воспитаем из Тохи человека!
— Разве обезьяны эволюционируют в людей за полтора месяца, сидя посреди поля с бананами? — не удержался от колкости Марк.
— Я знал, что он не продержится, — хмыкнул Михаил, переглянувшись с Андреем и пожимая Антону руку. — А ты давай, поезжай. Умнеть.
— Спасибо, — неловко пробурчал Татошка, все еще расстроенный от собственной выходки.
Отец его даже не обнял. Отвернулся к своему другу Ярославу, сделав вид будто сына не существует вообще. С Миланой попрощался, Радова обнял, а ему ничего. Обида снова противно заскребла в подсознании.
— Говорил я, что вы очень похожи, — тихо шепнул ему напоследок Ярослав, потрепав по затылку. — Твой отец такой же упрямый.
Возможно, да, но сейчас от этого никому не было легче.
— Эй, мамкин гонщик!
Уже будучи на выходе в сторону стоек с терминалами регистрации, Антон резко обернулся. Тасманова видеть не хотелось совсем, но тот почему-то отошел от семьи, двинувшись к нему. Канарейкин настороженно ждал какой-нибудь пакостливой выходки. Мимо прошагала Милана с всего лишь с одной, не слишком большой, спортивной сумкой. Это Татошку удивило еще при встрече, но уточнять у нее он ничего не стал. Может, она там платьями закупится? Чем они вообще думали, отправляя эту зефирную принцессу на другой континент, где им придется жить в ужасных условиях с другими волонтерами? Судя по буклету, который ему заботливо скинули на почту для ознакомления еще вчера, там их ждало общежитие где-то в захолустной части Додома — столицы Танзании. Комнаты на трех человек, работа в национальном парке: уход за животными, помощь в уборке клеток. Шесть часов под палящим солнцем пять дней в неделю и два выходных.
Ничего сложного. Смущал только пункт «оказания помощи другим волонтерам в различных экспедициях». Впрочем, Антон разве читал до этого договоры? Все подписал не глядя, разрешая использовать свои цифровые данные отцу, который напирал на него танком.
А стоило бы посмотреть внимательнее.
— Чего тебе? — хмуро поинтересовался у Марка, невольно бросая взгляды туда, куда скрылись Влад с Миланой. — Если пришел поиздеваться, то давай после поездки. Или отрабатывай свои остроты на ком-нибудь другом.
«И чего он ее за талию обнял? Такие подружки, что не разлей вода?» — от этих мыслей Татошка еще больше разозлился.
— Хм, обиженочка, — ласково потрепал его по щеке Тасманов. Антон
