Виноваты звёзды 2 (СИ) - Грёза Полина

"Прости, папа. Ты был прав. И дядя Гриша тоже. Спор с тобой я проиграла."

17. Марьяна. Пустота.

Как доехала до Ростова Марьяна не помнила. Пришла в себя уже у ворот родительского дома, выжатая, как лимон. Посмотрелась в зеркало.

Да уж. Скрыть своё состояние от родителей не удастся. Беглого взгляда достаточно, чтобы понять — несколько часов ревела. Глаза красные, нос распух, как картошка. Ничего не скажешь — красавица.

Хуже всего то, что придется объясняться. Вывалить на них весь этот ужас. Мать будет расспрашивать, выпытывать подробности… А сил уже нет. Кругом пустота. Хочется просто упасть на кровать и забыться. Закрыть дверь на замок и как можно дольше ни с кем не разговаривать…

Надо же, а ведь ещё позавчера в это же время все вместе сидели в саду за столом, и Денис выглядел таким воодушевленным… Кидал на неё влюбленные взгляды, держал в своей её руку под столом… А она просто парила в воздухе вместе с бабочками, гнездившимися в животе, боялась сделать лишнее движение, чтобы не спугнуть свою птицу счастья…

И где это всё теперь? Уже сегодня наступила другая реальность. Иллюзия лопнула, как мыльный пузырь, оставив после себя лишь горькое послевкусие и океан обмана.

Как он мог? И, главное, как же она сама, находясь столько времени рядом, не рассмотрела фальши? И отец не рассмотрел… И мать… А уж завоевать их доверие дорогого стоит…

Неужели они все втроём ошибались? Поверили человеку, трезво и холодно преследовавшему свои корыстные цели? И всё, что он делал в Сирии — лишь для того, чтобы втереться в доверие? Это как же нужно хотеть денег и власти… К тому же, иметь достаточно безрассудства и неординарный актерский талант. Что-ж, браво, Орлов! Оскар за лучшую игру в студию…

Но где-то глубоко в груди всё же точил сердце маленький червячок сомнений. Марьяна взяла в руки телефон и открыла переписку с Еленой. Вновь, как заправский мазохист, всмотрелась в фотографии, медленно забивая очередной гвоздь в израненное сердце. Особенно в последнюю, со спящим Денисом и Ленкой у него на груди. Почему-то на доли секунды показалось — здесь что-то не так.

Глупости. Просто всё ещё не веришь в произошедшее. Поэтому ищешь малейший повод для сомнений. Ты была слепой влюбленной идиоткой, Королёва. Прими это. Слишком обожала его, слишком доверилась. А правда — вот она. На этих жестоких фото.

Девушка смахнула со щеки вновь покатившуюся слезу и удалила мессенджер с устройства. Переустановит, когда купит новую СИМ-карту. Зато не будет соблазна мучить себя, глядя на причиняющие острую боль фотографии. Залезла в телефонную книгу. Стерла номер Ленки. В новой жизни он ей точно не понадобится.

Задумчиво посмотрела на контакт Дениса. Незримую, тоньше волоса, ниточку, которая не дает окончательно разорвать связь. Всё ещё сомневаясь, занесла палец над кнопкой "Удалить".

Тихий голос внутри настойчиво нашептывал: "А правильно ли ты поступила? Может быть, нужно было всё- таки выслушать и его виденье ситуации? Дать возможность оправдаться?"

Но Марьяна, сделав усилие над собой, всё же нажала пресловутую кнопку. Нечего рвать душу. С глаз долой, из сердца вон. В Загорск она больше не вернётся. Это выше её сил. Дороги назад нет.

А если всё-таки в чём- то не права, обманулась, ошиблась, запуталась, Денис знает, где её искать. Если все те слова, которые так горячо повторял прошлой ночью — правда, он обязательно приедет. И этот кошмар, наконец, закончится…

А пока… Сдалась. Сбежала. Попросила помощи. Что-то надломилось внутри. Это что-то не смогла разрушить война, зато с лёгкостью уничтожил тот, кого она называла любимым. Теперь придется делать, что велит отец. Обещала.

Марьяна тяжело вздохнула и вытащила ключ из замка зажигания. Сиди, не сиди, а надо идти сдаваться. Девушка взялась за ручку двери.

Тихий стук по стеклу заставил непроизвольно вздрогнуть. В окно со стороны пассажирского сидения с любопытством заглядывал Григорий Шевченко. Вот только его сейчас не хватало…

— Привет, Марьяш. А что это ты так быстро вернулась? Одна?

— Здрасьте, дядь Гриш, — девушка как могла натянула улыбку и опустила стекло, — Вот, отпуск дали… Три недели. Решила провести его у родителей…

— А где же этот твой, как его? Димон? Нет… Денис…

— Я не хотела бы это сейчас обсуждать. Тем более, с вами…

— Ооооо, — потянул Шевченко, окидывая оценивающим взглядом заплаканное лицо Марьяны, — Тут, похоже, любовная драма… А я ведь предупреждал… Эх, девочка, девочка… Не слушаете вы, молодежь, нас, стреляных воробьев. Всё делаете по-своему. А получается вон как… Ладно, чего я тебе лекции читаю, поздно уже. Дело сделано. Давай заезжать во двор. Сейчас отец ворота откроет.

Григорий ушёл в машину, а Марьяна тяжело опустила голову на руль. Что же так гадко-то? Сейчас начнет утешать, сочувствовать, давать добрые советы… А хочется просто лечь, уставиться в потолок и чтобы никто не трогал.

Тяжёлое железное полотно, открывающее въезд, наконец, отъехало в сторону. Девушка припарковала автомобиль во дворе и вышла на вымощенную плиткой площадку. На лестнице, ведущей в дом, как каменное изваяние стоял отец и смотрел, не скрывая тревоги в глазах.

— Привет, пап, — вымученно улыбнулась она, — Я побуду у вас немного… Можно?

— Здравствуй, дочка, — нахмурив брови проговорил генерал, — Это твой дом и ты можешь возвращаться сюда, когда захочешь, но сначала я хотел бы узнать что у тебя случилось…

— Не сейчас, пап… Позже… — едва сдерживая слёзы пробормотала Марьяна, — Я пойду к себе в комнату, ладно?

— Да с милым своим она разругалась, что ж ещё? — отозвался выходящий из машины Григорий Константинович, — Тоже мне, трагедия… Молодая, красивая, умная — вмиг найдёт другого…

— Замолчи, Гриш, — шикнул Андрей Михайлович, — не видишь, ей плохо… Вы действительно поссорились с Денисом, дочь?

— Не поссорились. Расстались, — Марьяна дрожащими пальцами вытерла всё-таки выкатившуюся слезу и решительно подняла глаза на отца, — Я больше не хочу его ни видеть, ни слышать. В Загорск тоже не вернусь. Я проиграла наш спор, пап… И что обещала — сделаю…

Генерал тяжело вздохнул и крепко обнял девушку.

— Да уж… Это тот самый случай, когда сбылись мечты, только уже на фиг не надо… Иди к себе, Марьяш. Сейчас мама принесёт чай с мятой. Завтра поговорим…

С тяжёлым сердцем Андрей Михайлович подошёл к бару и достал оттуда бутылку коньяка. Налил в пузатый бокал. Повернулся к Шевченко.

— Ты будешь?

— Нет. Я за рулём.

— Ну вот что у них там могло за день произойти? Ещё вчера уезжали счастливые. Прям светились оба…

— А мне этот Денис сразу не понравился. Умный чересчур, типа, правильный. И к тебе в доверие как быстро втерся… Шельма, в общем.

— Да ладно, ты просто ревнуешь из-за Даника, — махнул рукой генерал, — Парень-то как раз толковый. И открытый. Не держит камня за пазухой, не боится высказать в глаза свое мнение, даже если понимает, что может неслабо выхватить. К Марьяне неровно дышит уже давно. И молчит, главное. Доказывает не словами, поступками. Я за ним два года наблюдал. Ругался на обоих сначала. Угрожал даже. Но после того, что они вместе пережили в Сирии перестал. А потом, звоню как-то, а эти двое гуляют под звездами. И глаза у обоих такие… Одухотворённые, что-ли… В общем, смотрю — дочь счастлива. И махнул рукой. Взрослые, неглупые люди. Пусть живут, как хотят. Ума не приложу, что же глобальное могло случиться…

— Ну, знаешь, — застучал пальцами по столу Шевченко, — Марьянка твоя тоже не кисейная барышня, которая может обидеться на всякую ерунду. Вполне адекватная девушка. А сейчас — посмотри на неё. Ревёт в три ручья и ничего не рассказывает. Значит есть какая-то веская причина…

— Да. Узнать бы какая…

— Слушай, ну что она у тебя одна будет в своей комнате киснуть? Грусть-тоска и остальное прочее. Так и до депрессии недалеко. У меня Даник в отпуск собрался с друзьями. В Ялту. Хороший отель, молодежная компания… Завтра самолёт. Пакуй, наверное, Марьянку. Пусть летят вместе. Нечего дома подушку слезами поливать. Может, оклемается побыстрее…