Я всё равно тебя добьюсь - Ирина Муравская
Меня буквально разбирает на смех. Не могу, это очень смешно. Приходится очень постараться, чтобы руки не тряслись и картинка не прыгала.
– Миссия провалена? Лень пересилила чувство справедливости? – насмешливо спрашиваю.
– Обойдётся. Я из него ещё сделаю спортсмена. Будет у меня в колесе гонять. Десять подходов в сутки, каждый по тридцать минут, – Тима, сообразив, сгребает из мешка с кормом горсть прессованных гранул и начинает разбрасывать их по пути лабиринта. – Так, пушистая котлета. А ну шевелись, пока пинок не отвесил. Ага, то то же.
Принюхавшись, кроль поджимает уши и неуверенно встаёт передними лапами на деревянные выступы поддона. Боится, но вкусняшки пересиливают страх и в несколько заходов он всё же оказывается возле "трупа". Нюхает его, из любопытства тыкнув носом в лужу кетчупа, но больше заинтересовывается травой. Приходится опять приманивать лакомством.
С ним кино разворачивается динамичнее: кролик резво перелазит через расставленные препятствия, ведомый прожорливым инстинктом. Тима идёт чуть впереди, подкидывая съедобную мотивацию, я остаюсь позади, снимая главную ушастую звезду крупным планом.
– И… И враг повержен! – на медведя корм сыпется особенно щедро, отчего кроль буквально наваливается на него всем весом. Со стороны и правда можно подумать, что обезоруживает от ветки, играющей роль ножа. – Наложу музычку из "Розовой пантеры" и огонь будет.
– Я рада, что ты находишь время для развлечений, – останавливаю съёмку, проверяя нормально ли сохранился файл. А то качество бывает подшаливает и зернится. Сама не раз сталкивалась.
– Ну так как-то отвлекаться надо, пока ты милуешься со своим ухажёром, – ехидничает Нечаев, ласково почёсывая животине загривок.
– Женихом.
– Веришь – нет, плевать к какому слову приставлять приставку "экс".
– Не устал?
– Ехидничать?
– И это тоже.
– Не устал. Пока есть отдача – есть и стимул.
Ну вот, снова разговор уходит не туда. Мы с ним просто не способны общаться на нейтральные темы.
– Какая отдача, ну какая отдача, Тим? Гормоны – это не чувства. Это физиология. Поэтому они ничего не стоят.
– Точно ничего? За базар отвечать готова?
– Каким образом?
– Закрой глаза.
– Зачем?
– Просто закрой. Насиловать не буду, слово даю.
– И на этом спасибо, – заранее знаю, что ничем хорошим это не закончится, но всё же нерешительно подчиняюсь. Заставить веки оставаться опущенными непросто, они так и норовят не подчиниться. – И? – вопросительно мотаю головой. – Что дальше?
– Стой и не шевелись
Первые секунды ничего не происходит, но затем щеку пронзает покалывание мягкого прикосновения. Рефлекторно сдаю на шаг назад, но меня удерживают на месте тихим:
– Не дёргайся.
Не дергаюсь, позволяя ему медленно скользить тыльной стороной ладони по коже, спускаясь с лица на заплетённую косу, перекинутую вперёд. Кончик чуть оттягивается, после чего медленное дразняще щекочущее движение его пальцев смещается на плечо и вниз по руке.
– Приятно?
Приятно. Очень, но ему знать об этом не стоит.
– Терпимо.
– Ещё не возбудилась? – шепчут мне на ухо, накрывая тёплым пьянящим дыханием и заставляя нервно сглотнуть.
– Не дождёшься.
– Странно. А чего тогда покрылась мурашками? – наши пальцы, встретив друг друга, сплетаются, заставляя всё тело налиться предательской слабостью. – И сейчас нет?
– Нет.
– И даже сейчас? – мою кисть направляют и я понимаю, что касаюсь его обнажённой груди. Крепкой и горячей. Его чуть учащенное сердцебиение, проходя по венам и соединяясь с моим собственным, молоточками отбивает в висках. Во рту пересыхает.
– Н-нет.
– Забавно. Выходит, дело вовсе не в физиологии, да? Или подожди, уж не обманываешь ли ты меня? – молчу. – Так, что? Утверждение рассыпается в пыль за неимением доказательств?
– Что ты хочешь услышать?
– Правду.
– Какую правду?
– Ты меня любишь, признай это.
Снова сглатываю. Уже можно открыть глаза? Наверное, можно, но так проще.
– Нет.
– Любишь.
– Нет.
– Лгунишка. Оставь в покое подол, ты его сейчас на лоскуты разорвёшь, – вот теперь заканчиваю игру в прятки, с удивление понимая, что всё это время и правда стискиваю свободной рукой юбку давнишнего летнего сарафана в цветочек, откопанного в закромах шкафа.
– Это ничего не значит, – только и могу из себя выдавить.
– Ага, твоя любимая отмаза. Забей в гугле про язык жестов, удивишься.
– Тим, чего ты добиваешься? Признания? Да, у меня есть к тебе чувства, я уже неоднократно об этом говорила, но ты слишком увлекающаяся натура. Быть с тобой – это быть в постоянном напряжении, а я так не хочу. Не хочу постоянно оглядываться и ревновать по поводу и без. Мне нужна уверенность в том, кто рядом.
– Чувства есть – это очень хорошо, – многозначительно играет бровями Нечаев. – С этим можно работать, но вопрос заключался не в том. Вопрос: ты меня любишь? Да или нет?
Он серьёзно?
– Ты слышал, что я только что сказала, или мимо пропустил?
– Ты уходишь от ответа.
– Потому что он ничего не изменит! – начинаю вскипать. Упёртый баран, гнёт своё и хоть ты что с ним делай. – Мы не будем вместе! Точка.
– Да или нет!?
– Нечаев, ты меня достал.
– Да или нет!?
– Да! Да, да, да! Но повторяю в сотый раз, это ниче… – остаток гневного предложения тонет в поцелуе.
Мою голову ловят в тиски, изводя губы жарким, заставляющим едва слышно скулить поцелуем. Барабаню кулаками по отдающей приглушённым стуком тяжело вздымающейся груди, но это скорей борьба с собой,
