Неистовый - Джулс Пленти
─ Прогнись сильнее, ─ требует он.
Я послушно опускаюсь на локти и максимально прогибаюсь в пояснице, чувствуя себя «грязной» оттого, что с каждой новой командой теку все обильнее.
Глава 8. ОНА
Склоняется над моим ухом и, щекоча его губами, шепчет:
─ Я сделаю с тобой то, в предвкушении чего ты вся дрожишь, но, если ты издашь хоть звук…неважно, что это будет. Стон, крик, мычание, мольба..., я сразу остановлюсь и накажу тебя уже по-настоящему. Ни звука. Поняла, девочка?
Это совсем новый шепот. В нем нет больше пикантной хрипотцы или нежного шелеста ─ теперь звучат только морозные иголочки, которые щиплют изнутри, заставляя подчиниться закону. Его приказы ─ мой закон.
─ Да, ─ шепчу я, не имея возможности даже кивнуть.
Его палец властно укладывается на мое сокровенное. Для меня ─ сокровенное, а для Артёма ─ игрушка или своеобразный пульт управления, дающий полный контроль над моим телом. Трет чувствительный «бугорок» пульсирующей и чуть шершавой подушечкой и медленно тянет палец на себя, зарываясь в набухшие складочки. Я позволяю себе судорожный вдох, но он «срезается» ошейником. Он плотно сдавливает шею и позволяет дышать только мелкими глоточками.
Неспешно до мучительности водит кончиком пальца вокруг входа во влагалище, и, когда я прибалдевшая начинаю медленно раскачиваться, резко заталкивает палец внутрь и принимается поглаживать атласные, влажные стеночки. Прикусываю кончик языка в попытках сдержать стоны, которые разрывают грудь.
─ Молчать! ─ напоминает он давящим, словно гранитная плита, голосом.
Буквально выдергивает палец, который покидает тело с громким хлюпающим звуком, и одаривает мою ягодицу звонким шлепком. Кожа загорается, но Артём тут же касается места, где, должно быть, отпечаталась его пятерня, губами. Убирает от меня и руки, и губы. Я затихаю в ожидании настоящего урагана. Прогибаюсь в пояснице так сильно, насколько позволяют натянутые волосы, которые он жестко намотал на кулак.
Входит в меня одним грубым толчком и сразу на всю глубину. В этой позе все настройки чувственности выкручены на максимум ─ с нервов снята оболочка, и они замыкаются все разом. Я свечусь, как новогодняя гирлянда, и искрю. Новый толчок ─ взрыв в голове и крик, который едва удается сдержать. Крик, который подавляется ошейником. Толчок ─ ошейник опять впивается в кожу, лишая половины кислорода и заставляя мозг пылать. Я впиваюсь пальцами в край футона и капаю на него слезами. Мне так хорошо, что остается только покрепче сцепить зубы, чтоб не вскрикнуть. Переносить такое удовольствие молча — это настоящее наказание. Пытка, но сладкая до помутнения рассудка.
Артём освободил меня, заковав в ошейник, и я не готова расстаться с этим пьянящим, возбуждающим чувством. Грызу губы и прикусываю внутреннюю сторону щек ─ все, лишь бы соблюсти нашу договоренность. Так страстно, как сейчас, он меня еще не брал. Артёма заводит контроль, а меня, вероятно, манит роль его Сабы. Или как я теперь зовусь? Неважно. Пусть зовет хоть Сабой, хоть рабыней, лишь бы не останавливался. Еще пара микровзрывов до настоящего атомного всполоха… и я лажаю по-крупному ─ громкий и смачный стон срывается с моих губ и повисает в загустевшем от наших страстей воздухе.
Останавливается и в ту же секунду покидает мое тело; волосы тоже получают свободу и накрывают меня плащом. Я так и сижу на четвереньках, вцепившись в колечко на ошейнике, но все-таки решаюсь повернуть голову и посмотреть на него.
Артём рывком поднимается на ноги и натягивает брюки. На меня даже не смотрит, словно я всего лишь вещь, что забытая валяется на полу, и мы не были одним целым мгновение назад.
Поднимаюсь на дрожащие, затекшие ноги и бросаюсь к нему так отчаянно, словно от этого зависит моя жизнь. Вцепляюсь пальцами в его запястье и кричу в отчаянии:
─ Артём, прости меня. Если ты хочешь, чтобы я молчала, я буду молчать. Прости.
─ На тебе ошейник. Еще раз повысишь в моем присутствии голос, никогда больше меня не увидишь, ─ чеканит он сквозь сжатые зубы.
─ Артём, что мне сделать, чтоб ты меня простил? ─ спрашиваю я, готовая упасть перед ним на колени.
Ведь этого он хочет ─ чтобы я была на коленях у его ног.
Молча стряхивает с себя мою руку и опять скрывается за красной ширмой. Возвращается быстро ─ еще до того, как я начинаю биться в истерике. Артём сжимает в руке очередное «приспособление». Я готова рыдать от счастья ─ пусть еще одно наказание, лишь бы не запрещал себя касаться. Лишь бы не бросил меня. Тем более, новая «игрушка» выглядит безобидно. Это кожаный витой шнур длиной несколько метров, на каждом конце которого закреплен маленький, но тяжелый навесной замочек.
Продевает палец в кольцо на ошейнике и тащит меня к футону. Мне приходится расторопно перебирать дрожащими ногами, потому что иначе есть риск задохнуться. Артём относится ко мне как к вещи или животному. Нужно бы ужаснуться. Нужно бежать от такого со всех ног. Но… даже сейчас, когда он собирается посадить меня на поводок, я так возбуждена, что интимные мышцы начинают дико мигать от одного только предвкушения наказания.
Артём пристегивает один конец шнура к кольцу на ошейнике, а другой ─ к решетке, которая закреплена над футоном. Теперь я понимаю, почему изголовье такое странное и некрасивое. Что ж, он хотел, чтоб эта штуковина была функциональной, а не украшала интерьер.
─ Сядь в центре матраса, девочка, ─ приказывает Артём. ─ Жди!
Скрывается уже за черной ширмой, а я сижу, ожидая продолжения игры. Тереблю в руках кусок грубого шнура, который тянется от ошейника и ограничивает мою подвижность. Крупная дрожь сотрясает тело ─ аж зубы клацают. Он только что лишил меня дозы, не дав кончить. И я пойду на все, лишь бы ее получить.
Ожидание в отлучении от него ─ худшее наказание, но я терплю. Молчу и почти не двигаюсь, только «прилипла» взглядом к ширме. Наконец Артём выныривает из-за нее.
