В ловушке - Матильда Старр
– В командировке, будет завтра, – почему-то краснея и смущаясь, сообщил молоденький дежурный. – Во всяком случае, должен быть. Вы оставьте телефонный номер, я позвоню, как только он появится.
– Нет, спасибо. Я сама зайду.
Завтра, так завтра. Вряд ли то дело, которое ей предстоит провернуть, разрешится быстро. Александре все равно придется остаться в холодном промозглом городе еще на несколько дней.
Зато потом она сможет покинуть его навсегда.
– Да, именно так, – уже через пару часов говорила Александра Борису Львовичу. – Я хочу переехать туда навсегда. Получить ПМЖ, а затем гражданство. И мне нужны все мои документы. Абсолютно все! Я пока не знаю, что из них понадобится.
– Давай я тебе все оформлю…
– Нет.
Пора взрослеть. Она больше не нуждается ни в опеке, ни в опекунах!
Борис Львович ненадолго исчез и появился с папкой в руках. Но так и держал её в руках, словно не хотел отдавать. На обычно бесстрастном лице сейчас отражалась целая гамма эмоций. Некоторые были Александре совсем непонятны, но сомнение и неуверенность она уловила. Это что же, он считает, что она сама неспособна справиться даже с такой пустяковой задачей? Да она открыла свой бизнес! В чужой стране, не зная толком местного языка и обходясь только английским. Хорошим, правда, английским – изучала на Мальте. Всё детство каждое лето уезжала в специализированную школу, с полным погружением. И всё же…
Александра поднялась с места и сама взяла папку из рук Бориса Львовича.
– Я справлюсь, – с улыбкой сказала она.
– Послушай, Саша. Нам нужно поговорить. Это важно и серьёзно.
Ну конечно! Сейчас он начнёт отговаривать её от переезда. Да только бесполезно. Здесь у неё ничего не осталось – ничего и никого. А от того, кто остался, лучше держаться подальше.
– Хорошо, Борис Львович. Мы поговорим о важном и серьезном, раз вы настаиваете. Но не сегодня. У меня был трудный день, извините. Я вам позвоню. До свидания.
Александра развернулась и вышла из кабинета.
Вернувшись в отель, она бросила папку на тумбочку, долго отмокала в ванне, растирая по щекам слёзы вперемешку с тушью. Улеглась в кровать, лениво пощёлкала кнопками пульта, проглядывая телеканалы. Но зацепиться ни за что не получалось.
Александра выключила телевизор и покосилась на папку. Посмотреть, что ли? Все равно заняться нечем. Взяла папку в руки и, поудобнее устроившись в кровати, стала перебирать документы…
А через несколько минут застыла, глядя в одну точку. Простые слова, а смысл никак не улавливался. «Свидетельство об усыновлении (удочерении)». То есть… она не родная дочь своих родителей, и они от неё это скрывали? Александра потянулась за телефоном и набрала номер.
– Борис Львович, – сказала она тихо. – Я думаю, нам действительно стоит поговорить.
– Где ты сейчас? – он явно понимал, о чём будет разговор.
Она назвала отель.
– Хорошо, – донеслось из трубки. – Жди меня в ресторанчике при отеле. Буду через час.
Весь час Александра металась по комнате, словно дикий зверь по клетке. Она уже не понимала, что думает и что чувствует. Мысли и ощущения нахлынули разом, затопив сознание. Горькая, по-детски жгучая обида на родителей, утаивших от нее правду, немыслимое облегчение, буйная, на грани сумасшествия радость, невесть откуда взявшаяся злость смешались в дикий коктейль. И он ударил в голову, перевернул весь мир вверх ногами. А может, наоборот? Мир встал, наконец, с головы на ноги, и все разложилось по полочкам, заняло свои законные места? Ведь именно в этом, новом мире то, что происходило и происходит между ней и Константином совсем не порочно, недопустимо и бесстыдно, а правильно, естественно и прекрасно. Потому что он ей не брат! И всё, что казалось немыслимым, невозможным – возможно!
Александра рухнула в кресло, прижав руки к груди, в которой рвано и быстро бухало сердце. Колотилось так, будто хотело выпрыгнуть наружу. Воспоминания, стыдливо затолканные в самый дальний уголок сознания, как недостойные, запретные, потихоньку выбирались наружу. Накатывались одно на другое, словно волны. И не было теперь никакой необходимости отказываться от них… Напротив, можно было перебирать их, как сокровища, редкие и оттого драгоценные. Перебирать и наслаждаться каждым.
…Она прижимается к нему плечом, а он касается её, гладит по волосам, и его пальцы едва заметно подрагивают. От этих касаний, легких, почти невесомых, кружится голова и сладко обмирает внутри. Сладко и умопомрачительно приятно… И она старается не двигаться, затихнуть… Чтобы он не опомнился. И не убрал свою руку…
«Даже школьники уже бы просекли, как ты на нее пялишься, – доносится из темноты сада насмешливый голос Демидова. – Совсем не по-родственному. Она хоть в курсе?»
Константин молчит, не отрицает. И чем дольше он молчит, тем сильнее у нее колотится сердце, тем сильней от веселого ужаса сводит живот…
«Я чертовски скучал по тебе, Алька. Ты не представляешь»
И его горячие губы прижимаются нежной коже на внутренней стороне запястья… Интимный поцелуй, ужасно интимный и сводящий с ума. И она плавится, тает, погружаясь в обжигающий чувственный дурман …
Вслед за дурманом перед глазами всплыло миловидное личико с ямочками на щеках. И это подействовало на Александру, словно ведро ледяной воды, вылитое на голову. Разом отрезвило. Александра вскочила с кресла, собралась с мыслями и спустилась в ресторан.
Борис Львович уже был там. Сидел за столиком в самом дальнем углу и махал ей рукой. Александра подошла, опустилась на стул напротив него. Тут же подлетела официантка, поставила на стол пузатый чайник, пару пустых чашек и тарелку с пирожными.
– Я решил, что кофе на ночь вряд ли стоит пить, а вот чай в самый раз, – спокойно пояснил Борис Львович, явно дожидаясь, пока официантка разольет чай по чашечкам и удалится. Он кивнул на тарелку с пирожными. – Твои любимые.
Надо же, помнит. Наконец, они остались одни. Борис Львович задумчиво отпал из своей чашки и начал рассказ:
– У Валерии не могло быть детей. Вообще не могло. Что они только не пробовали, в какие клиники ни обращались, диагноз – бесплодие. И ни за какие деньги им
