Верь мне - Екатерина Аверина
— Забей, — отмахивается Стефан, открывает бутылку светлого и залпом выпивает почти половину. — Посажу кого-нить за руль, чтобы до дома подкинули. Жесть, я перепугался, когда тебя закрутило! — пиво в руках друга закончилось. — А если бы не удержал?! — не унимается он.
— Удержал. Без «если» Стеф.
Мы забрали Кристиана, взяли еще пару знакомых парней, которых можно было посадить за руль, и мужской компанией отправились на пляж.
Домой я вернулся под утро. Совершенно трезвый и довольный собой. Убив четыре часа своей жизни на сон, сначала проехал в один из филиалов нашего банка, а затем отправился к родителям. Надо все же лично убедить мать, что я нормально принял информацию о своем усыновлении.
Стоило переступить порог родительской квартиры, как я натолкнулся на темный взгляд суженых глаз отца.
— Я тебя предупреждал! — рычит он. Интересно, какая тварь в наших кругах стучит ему? Найду, закопаю своими руками. — Какого хрена тебя опять туда понесло?! Рассказа матери было мало?! Ты специально ищешь смерти?! — его руки сжимаются в кулаки.
— Наоборот, — улыбаюсь, гася в себе ответное раздражение. — Учусь ее обгонять.
Глядя на искаженное от ярости лицо Аслана Ленаровича, решил ретироваться. Я не конфликтовать сюда приехал.
Хочу дать ему остыть, ухожу в поисках матери.
— ГЕРМАН!!! — орет он так, что дрожат стекла.
— Привет, мам, — просунул голову в дверь кабинета отца.
— Что случилось, мой мальчик? — красивая женщина с длинными шоколадными волосами тепло мне улыбнулась.
— Иди сюда, сучонок!!! — слышу разъяренный голос отца и ныряю в кабинет целиком. Мама закатила глаза.
— Что ты опять натворил, Гер? — делаю вид, что мне очень и очень стыдно, только это не так. Почему мне должно быть стыдно за то, что приносит мне удовольствие?
— Да так, — махнул рукой. — Погоняли немного. — она сжала в полоску обычно розовые, но сейчас очень бледные губы. — Тебе плохо, мам? — искренне беспокоюсь. Я ничего не знаю о беременности, но надеюсь, что это и правда нормально.
— Сейчас тебе будет плохо, Амиров! — дверь ударилась о стену, в ней треснуло стекло. Отец переводит взгляд на маму. Тяжело вздыхает, гася свою злость об ее глаза. Снова сработало. И вот за это мне реально стыдно, но мама — отличный буфер между нами, ибо опять получить по морде у меня нет никакого желания. — Аня, опять ты со своими планами, — подошел, хлопнул крышкой ноута. — Ляг иди, я тебя умоляю, — перекидываю взгляд с матери на отца и обратно пытаясь понять, что происходит. Я люблю маму, и ее бледность напрягает. Хочется верить, что причина не во мне.
— Не трогай его, пожалуйста, — просит мама, прикрыв рот ладошкой. — И прекрати лить на себя столько одеколона! Ну просила же, Аслан.
— Извини, — он сделал пару шагов назад. — Я схожу в душ. Только ляг, — берет ее на руки, — А ты жди здесь. Мы не закончили! — рявкает на меня унося маму в их спальню.
Жду.
Откинул в сторону занавеску, приоткрыл окно, сел на подоконник с сигаретой. Вот и поговорили спокойно.
— Иди сюда, щенок! — рычит вернувшийся отец. Он стаскивает меня с подоконника. Швыряет на стену. — Что мне сделать, чтобы до тебя дошло?! — Аслан Ленарович зверем мечется по кабинету. — Как вдолбить в тебя, дебила, что игры со смертью ни к чему хорошему не приведут?! Чего ты хочешь добиться? — он подходит вплотную, сжимает в кулаке ворот моей футболки. В глазах плещется едва контролируемая ярость. — Я тебе время дал, чтобы ты башку в порядок привел! Чтобы все разложил, что тебе мать рассказала, и мы бы поговорили. Нет, млять! — отец тряхнул меня так, что я прилично ударился головой о стену. — Тебя опять понесло на чертов трек. Я снесу там все к херам! Найму людей, они уничтожат эту дорогу!
— Пусти, — пытаюсь сдернуть его руки с футболки, но ткань затрещала, а отец лишь крепче сдавил пальцы. Горловина теперь давит на горло мешая дышать. — Пусти! — рычу на него. — Я говорил тебе уже, что тачки — это часть меня! Почему ты не можешь просто это принять? Почему меня все время надо перекраивать под какие-то стандарты из твоей головы?! Я недостаточно делаю? Или такой хуевый вырос?! Так это ты меня воспитал!
Удар кулака пришёлся в живот чуть выше пука. Я закашлялся, согнулся пополам, но голову не опустил.
— Ты распланировал мою жизнь, — продолжаю гнуть свою линию. — Только забыл спросить, может мне нахер это не надо?! — выпрямляюсь. — Я из кожи вон лез, чтобы ты мной гордился! Я учился, работал! Во всем. Во всем, мать твою, старался угодить! Чуть девчонку друга не трахнул, потому что ты решил, что я должен это сделать! Ты продал меня Ревалю! Скажи, — меня накрыло окончательно. — А своего родного сына ты бы тоже продал ради выгоды для бизнеса?! Или ему будет позволено любить?!
Лишнее. Твою же!!! Каким же это стало лишним. Я идиот! Но отца срывает. Темные глаза сужены. Костяшки на сжатых кулаках побелели. Первый удар пришелся в челюсть. Я не буду отвечать. Никогда бы себе этого не позволил. Вторым ударом Аслан Ленарович разбил мне нос и кровь тут же заляпала футболку.
Серия ударов по лицу, ребрам, животу согнула пополам, но я лишь прикрываюсь, как могу. Бить в ответ не стану. Не его. Никогда.
В глазах темнеет, а отец все не может остановиться. Меня мутит, во рту стойкий сладковатый привкус собственной крови.
— Хочешь решать сам? — он дышит со свистом еще не понимая, что наделал. — С этой секунды у тебя ничего нет. Ни работы, ни машины, ни квартиры, ни денег, ни моей поддержки! Хочешь
