Помолчим? (СИ) - "Tooina"

Взглянул на часы, уже почти десять. Как раз мило зевнула.

— Мне уехать?

Кивнула, улыбнулся. Не откажешься от любой возможности выпроводить меня, да?

— Уверена? Я могу просто заснуть в той же комнате, только дай себя ненадолго обнять. — Вот точно нет.

Встал, выпивая остывший чай залпом.

— Хочешь, я подарю тебе Луну? — Луну? — Наивненько удивилась. — Ага, давай снимай свою пижамку, одевайся потеплее и спускайся к машине. Завтра, кстати, прогуляемся, с тебя платье, каблуки и макияж.

Ополоснул кружку, ушел в коридор, погладив на недолгое прощание Мару. Шепнул ей же.

— Либо твоя хозяйка сегодня не придет, либо я вернусь вместе с ней.

Из кухни раздалось:

— Я всё слышала, Равиль! — Собирайся, золушка, собирайся. Жду в карете.

Но этой ночью мне точно лучше не спать. Ну, и зачем ей это всё было рассказывать? Оправдаться вдруг захотел? А оно-то надо было, а?

Одиннадцатый вдох. Поглубже

Катерина.

Положила телефон на старенький советский трельяж, ручки которого надёжно скреплены чьей-то резинкой. Не удивлюсь, если там спрятаны какие-нибудь пожелтевшие журнальчики и газетенки.

21:59 Равиль: Катюнь, только не динамь меня. Жду.

Перечитываю сообщение в третий раз, прикусывая себе губу, чтобы не улыбнуться. Нет, я точно пожалею об этом! Может, все-таки ну его, а? Какая ещё может быть Луна? Неужели я так легко клюнула!? Да черт возьми, почему я улыбаюсь!?

Треснула костяшками по лбу, но только ойкнула в ответ, мою улыбку этот жест самобичевания так и не сбил.

— Мар, ты за главную! — Крикнула и скрылась за дверью.

Каждый лестничный пролет приближает меня к этому незаурядному идиоту, я даже попыталась остановиться, но ноги не захотели меня слушаться и пошли дальше. И вот — я уже за железной дверью, иду в сторону нашей калитки, слегка напрягая взгляд из-за яркого света фонаря, что как нельзя кстати вдруг загорелся (видимо, управляйка все-таки ответила на молитвы жильцов и поменяла в нём лампочку).

И почему мне вспомнился Маяковский с его «Если звёзды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно?». К чему это я вообще?

Лязг закрывшейся дверки наконец вернул меня в реальность, а я тут, понимаете ли, к парню иду впервые… кажется… на свидание. Да? И плевать, что парень этот редкостный… кобель, от которого надо бежать сверкая подошвой.

Катька, стираем эту странненькую улыбку, замедляем шаг, а то ты его сейчас своим ураганом «Катрин» сметёшь и не заметишь, как он красиво стоит… Да просто, мать его, стоит и всё! Смотрит в свой телефон и чему-то улыбается.

Господи, почему из всех принцев, рыцарей, мужиков и даже просто идиотов, именно у этого редкостного… кобеля… такие вот потрясающие ямочки!? Зачем ты ему столько насыпал обаяния, а? Дал бы ему совести побольше, может, и не улыбался бы он сейчас так..

О, нет, я точно схожу с ума.

Начала в него влюбляться. Твою мать! Это катастрофа, катарсис, ужас и армагеддон в одном флаконе.

Ну… почему… я… так… улыбаюсь… и… молчу, а? Равиль, только ничего не говори, пожалуйста..

— Я уже хотел идти за тобой.

Говнюк.

— Ну, садись. — Открывает пассажирскую, следую указаниям. — Слушай, надо было накинуть хотя бы ту желтую косуху..

Ирод обходит, садится рядом.

— Хотя… у меня на заднем где-то завалялась джинсовка… Ты в ней, наверное, утонешь.

Дьявол.

— Катюнь, пристегнись.

Медленно трогается с места, вальсируя по остаткам асфальта. Я стараюсь не смотреть на него, но у меня это впервые совершенно не получается. Определенно, вот оно, я влюбилась! Естественно! Он только рассказал про своё прошлое, сказал, что на него точно-точно не стоит надеяться… и, блин, естественно! Я на это клюнула.

— Равиль, черт, какой же ты говнюк, а..

Он видимо что-то говорил до этого, иначе почему его мимика стремительно затормозила, не завершив задуманное. Посмотрел на меня, кивнул и закрыл рот.

— Ты вообще слышала что-нибудь? — Ты что-то говорил, да?

Прикусил губу, улыбнувшись и выехал наконец из нашего чертового двора.

— Что? — Не выдержала первой. — Что «что»? — Улыбаясь во все тридцать два, выдал в ответ. — Что ты там говорил? — Почему это я говнюк? — Разве нет? — Ну, допустим…

Да почему ему смешно-то? Продолжил.

— Так, смотри, ты высоты боишься? — А? — Бэ. — Ну… нет, вроде. — Отлично. — И? — Без «и». — Да блин, Равиль! — Слушать меня надо было, а не в облаках витать.

Надулась..

— Я не витала. — А что ты делала?

И вот я понимаю, что сейчас он просто играется, дразнится, не переставая смотреть в зеркала, но… почему я не могу заткнуться!?

— Смотрела. — На что?

Не отвечаем. Рот молнией. Не отвечаем. Не надо ему это знать… На ямочки его, на что еще-то.

— На меня? — Повернулся ко мне, мило улыбаясь.

Да вот так я и поверила в эту милую физиономию! Ага, как же!

— Катюш, забавная ты.

Замолчи-и-и, пожалуйста, просто замолчи… мне хочется взвыть и уйти сквозь землю, а мы это уже проходили и не раз! Нет, я точно в него влюбилась.

И это худшее, что могло со мной произойти! Сцена закончена, отвернулась к окну. Тем временем он снова везёт меня куда-то. Снова ночью. И снова я не сопротивляюсь. Где мои мозги!? Куда они поплыли? Ау, серая жидкость, ау!?

Только сейчас начинаю улавливать куда мы направляемся.

— Мы..

Он повернулся, слегка прищурившись… хотя что тут в этих сумерках толком разберёшь, только слабый свет от приборной панели да фонарей.

— К тебе на работу? — Завершаю я наконец логическую цепочку. Кивнул.

— Зачем?

Пожал плечами. Ну, ладно, пункт назначения известен. Только… зачем!?

Рав.

Наконец доехали, отрыл все-таки свою джинсовку, вышли из машины, накинул ей на плечи, взял за руку. Вздрогнула.

— У тебя всегда руки такие холодные?

Хотела что-то ответить, но просто кивнула, определенно смутившись.

— Не парься, согреем.

Подвел к двери, откопал связку ключей, щёлкнул где надо, зашли внутрь. Она идёт позади и даёт руководить собой, а я просто с ума схожу от того, что она наконец не пытается меня уколоть! Твою дивизию, как это круто! Может, её сразу в душ утащить или прямо тут начать, а?

Оглянулся. Нет, нельзя. Вывел к служебному входу, даже не пытается уточнить ничего.

— Там, конечно, не так уж и высоко, но мало ли..

Поднялись по лестнице на второй этаж, остановился возле небольшой дверцы.

— В общем, тут Светошевы недавно ремонт затеяли, у нас второй вообще до Леси не использовался, с ним были одни проблемы, да и как бы не учитывался этот чердак нигде. А потом появилась эта фурия со своими идеями, ремонтом… Тут ни остекления сейчас, ничерта, только тонны грязи и едва ли пахнет романтикой, скорее пылью. Но тебе понравится. — С дороги ничего такого не видно.. — Да, это всё во двор добро выходит, да и ремонт тут идёт по чуть-чуть, своими силами и моей спиной, реже Никиткиной. Вообще, любят они меня эксплуатировать…

Заметно хихикнула.

— Тебя!? Да это ты скорее кого угодно заставишь плясать под свою дудочку..

Улыбнулся, толкнул дверь и потянул за собой. Кромешная тьма пустого пространства, гуляющий ветерок по всем этим квадратам, обшарпанные колонны, мешки цемента и строительный мусор под ногами…

Я веду её за собой все дальше и поражаюсь сам себе — твою мать, Равиль, это ты называешь романтикой, это разве красивенько!? Да я диву даюсь, как она от меня ещё не сбежала!

С ней вообще всё идёт не по плану. Все эти галочки перестали ставиться ещё тогда в подворотне "Океана", когда она заявила, что не ест эту чёртову рыбу. Все идёт странно, несуразно, я таскаю её по каким-то закоулкам, желая при этом только одного — не переставать целовать её всю.. И, мать твою, главное здесь именно «не переставать». Вообще бы не отпускать её. Узнать бы получше…