Заводь: Вековуха (СИ) - Алешкина Ольга
- Хорошо подумала, крепко?
- Крепче некуда.
- Какое твое решение?
- Собралась уже, готова в путь, хоть сто верст пройти, хоть двести.
Он обнял меня и засмеялся:
- Пешком тебя не потащу, пожалуй, хоть и волевая ты, да далече шагать. Устанешь еще, на закорки запросишься. Лошадь готова, не Буян, конечно, но тоже справная.
Мы прошли в избу, проститься, да узелок прихватить. Антип сперва заходить не хотел, да я за руку его утянула.
- Дай-ка, я посмотрю на тебя, молодец, - подвела его бабушка к окну. Оглядела его
и вывела: - Не шибко ты и зелен. Может и ведаешь, что творишь.
- Вы, матушка, не переживайте, я для Саньки постараюсь счастье добыть. Обещаю Вам.
- Ну бог вам в помощь, коли так, - перекрестила нас она. - Езжайте, пока совсем не посветлело.
Бабушка вызвалась нас проводить, до лошади Антипа, что на краю села привязана стояла. Я старалась изо всех сил не реветь, чтобы горечь расставания не подступала сильнее, да и любимому не хотелось слез показывать, но все же не стерпела. Бабушка обняла меня руками сухонькими, прижала к телу худому, безгрудому, тут я и не утерпела, слезу пустила. Расцеловала ей все лицо, да снова прижалась. Она первая отпрянула:
- Ну все, все, поезжайте, не то, - поторопила нас. - Не ровен час передумаю, да не пущу никуда.
- Береги себя, баб. Благодарна тебе за все, низкий поклон.
Антип помог мне на коня забраться, узелок мой закрепил, сам запрыгнул и попрощался с нашей провожатой:
- Здоровья Вам, матушка, бывайте, - стеганул лошадку и прокричал: - Свидимся. Бабушка махала нам рукой, незаметно утирая второй слезы.
- К алтарю ее, глупую, отведи, негоже так, - крикнула вдогонку она.
- Как только до места доберемся, тотчас же! - повернувшись, ответил он ей.
Эпилог
Я налила Васе щей, а сама прислушивалась, не звякнет ли колокольчик в дверях, а пока не звякнул так можно с ним побыть. Первый раз за три года родню свою вижу. Пока устроились, в комнатенке жили, потом Антип дом купил, а при нем лавка готовая. Сукном, материей торгуем. Дальше заботы начались, быт наладили, роды еще мои, так три годочка и пролетело. А Вася неделю уже живет у нас, - никак не налюбуюсь, а братец ворчит и бубнит вовсю. Первые два дня радовался, дивился всему, а потом по дому заскучал видно.
- Не нравится мне все же ваша городская жизнь, - протянул он, уплетая. Я смотрю
на него, улыбаюсь, не перечу. Ну не любо и бог с ним, пускай, не привычно ему тут,
суетно. К лесу привык, тишине, я и сама первое время дичилась. - Лавка у вас хорошая, жизнь сытая, а все одно не завидую, не смог бы тут жить. Выйдешь на улицу, народ так и шастает. То один с козлов кричит: «Дорогу!», то другой, только и успевай, отскакивай. Ребятня попрошайками бегают, снуют, а которые газетки продают, так чисто прилипалы.
Он еще немного поворчал, а мне радостно, я довольная. Пятнадцать уж годков Васятке, совсем большой вымахал - каланча. Больше того, благостно, что через пару недель и мать, и отца увижу. Вот Антип вернется, завезет товару с запасом в лавку, и поедем. Вася меня сопровождать будет, муж не может - не оставить лавку на чужих людей, а одной тоже не с руки. Феденька, сынок наш, совсем еще малец, полтора годочка, да и всякое в дороге может быть.
Звякнул колокольчик, но прежде, чем спуститься к пришедшему, попросила братца:
- Спит Федя, но ты слушай, Вась.
- Слушаю я, слушаю, - по обыкновению забубнил он, и с заправским видом крикнул вдогонку: - Больше всех его вопли, бабка рада послушать будет.
