Пуговка для олигарха (СИ) - Володина Таня

— Я понимаю, Рафаэль, — сказала она, видя, что он ждёт её реакции. — Но чем я могу помочь?

— Вообще-то можешь, — ответил он. — Помоги уговорить Юсуфа взять вину на себя.

— Что?!

— Иногда я даю ему машину — доверенность у него есть. Он катается по городу, встречается с женщинами. Он же молодой человек, ему тоже хочется личной жизни, а не только вкалывать на маму и сестёр.

— Думаю, да, хочется…

Новость о том, что Рафаэль разрешал таджику кататься на своей дорогущей тачке, поразила Надю. Вероятно, брат не был так безнадёжно эгоистичен, как многие считали.

— План такой: он скажет, что катался с тобой по Москве и случайно сбил бомжиху. Глеб его пожалеет: гастарбайтер, скромный, работящий, в злоупотреблениях не замечен. Поругается, конечно, но защищать будет. А адвокат он блестящий! Юсуфу дадут два года условно и всё будет шито-крыто. Никакой тюрьмы, никаких проблем! А я смогу жить как раньше!

— Думаешь, Юсуф согласится? — с сомнением спросила Надя. — Только потому, что ты разрешал брать машину?

— Не только поэтому. Если он окажет мне эту небольшую услугу, я никому не покажу твои фотографии. Так что в твоих интересах сделать Юсуфа сговорчивым.

— Какие фотографии? — ошарашенно пробормотала Надя.

— Твои. Весьма компрометирующие.

Сердце забилось, в груди сдавило.

— Хочешь опозорить меня перед матерью? — только и смогла сказать она, закрыв лицо руками. — Она и так переживает из-за Любаши, боится на людей глаза поднять.

— Причём тут твоя мать?

— А кому ещё ты можешь показать фотографии?

— Глебу, например.

Щёки загорелись жаром, словно она сунула голову в раскалённую духовку. Вот уж кому не стоило видеть её клубные снимки! Мать простит дочь-гулёну, а Глеб будет презирать — за дурость и слабость натуры. И будет прав. Мысль о том, что дядя в ней разочаруется, причиняла почти физическую боль.

Нет, нельзя допустить, чтобы пошлые фотографии попали к Глебу! Нужно уговорить Юсуфа на подлог. Он добрый человек, у него четыре младших сестры, он поймёт, в какую безвыходную ситуацию она попала. Надя смахнула слёзы, глянула на брата:

— Как ты можешь так со мной поступать, Рафаэль? С отцом и Юсуфом? Со всеми нами?

— Не читай мне нотаций. Сыт по горло!

Глава 23. Его доброта

Юсуф согласился сразу, Рафаэлю даже не пришлось угрожать обнародованием Надиных снимков или чем-то ещё, не менее мерзким. Она мысленно возблагодарила бога за доброту и благородство Юсуфа, без раздумий согласившегося взять на себя чужую вину. И за то, что её недостойное поведение останется тайной, — пусть тайной на четверых, считая мистера Бига и Вано, но всё же это лучше, чем если о её падении узнают Глеб, Юсуф, тётя Поля, мама, Любаша и все остальные. Пока о раскрытии секрета можно было не волноваться. Она с облегчением выдохнула, хотя и удивилась, почему Юсуф так быстро согласился.

Может, у него были свои причины защищать Рафаэля?

— Расскажи в подробностях, что произошло, — потребовал Юсуф.

Они подошли к машине, разглядывая повреждения: разбитое лобовое стекло и правую фару, помятый бампер, глубокие царапины на капоте.

— Да тут ремонта на сто тысяч, — расстроился Рафаэль. — У меня и так проблемы с деньгами, а теперь ещё и тачку ремонтировать! Вот засада! Чёрт! Чёрт! — он в раздражении ударил ногой по колесу.

Казалось невероятным, что этот неглупый и благополучный молодой человек переживал о стоимости ремонта, а не о том, что убил человека. Надя перехватила взгляд Юсуфа — не столько сочувственный, сколько жалостливый. Таджик-гастарбайтер жалел московского мажора за то, что у того нет сердца.

Но почему же он согласился помочь? Пожертвовать честным именем и, возможно, свободой — ради чего? Неужели он испытывал тёплые чувства к Рафаэлю? В голове вдруг пронеслось: «Он буквально спас нашу семью. Мы никогда не забудем его доброту». Юсуф делал это ради Глеба! Он хотел защитить сына человека, который помог им в трудную минуту.

— Давай о ремонте ты потом будешь переживать, — предложил Юсуф. — Расскажи про аварию.

Надя ощущала себя бесконечно уставшей и обессиленной, но покинуть парней не могла: ей предстояло выучить новую версию произошедшего и поверить в придуманную легенду. Она станет главной свидетельницей на процессе против Юсуфа. От тревоги ныло в груди. Справится ли она с ложью? Сможет ли убедить Глеба и полицейских, что события происходили так, как она рассказывает? Или опытные следователи поймают её на несоответствиях и накажут за дачу ложных показаний?

В душе зрела холодная ненависть к брату, который из-за своего эгоизма, легкомыслия и трусости втянул её в чудовищные неприятности. Сделал соучастником убийства! И это не считая того, что случилось в клубе. Рафаэль уверял, что она сама на него запрыгнула, — и у Нади не было доказательств обратного, — но разве могла она верить брату на сто процентов? Её влюблённость и доверие разбились, как стекло после аварии. Сейчас, глядя на него трезвым и отстранённым взглядом, она допускала вариант, что Рафаэль… применил силу, добиваясь близости. С этим ещё предстояло разобраться — или она навсегда останется озабоченной идиоткой в собственных глазах. Найти бы способ вернуть память… Что происходило, пока ей снился Глеб в монастыре?

Она сглотнула ком в горле:

— Могу я хотя бы сходить в душ? Я вся грязная.

— Какой душ? — разозлился Рафаэль. — Быстро идите к Глебу и признавайтесь во всем, а я пойду в свою комнату, лягу в кровать и притворюсь спящим.

Напоследок он вытащил из машины видеорегистратор и спрятал в карман.

Они втроём поднялись на второй этаж, где Надя раньше не была. В небольшой холл, уже залитый утренним светом, выходили четыре двери.

— Вон там спальня Глеба, а я пойду к себе, — прошептал Рафаэль.

Юсуф шагнул в указанном направлении и замешкался:

— Мы разбудим Паулину Сергеевну…

— Не беспокойся, они давно спят отдельно.

— Почему? — вырвалось у Нади.

Они выглядели счастливой парой. И, несмотря на возраст, тётя планировала рожать от мужа детей. Значит, любила его.

— Потому что у адвоката дурацкая работа: хуже, чем у врача или пожарного, — ответил Рафаэль. — Он часто не ночует дома, а когда ночует, ему постоянно звонят или пишут сообщения. Одно беспокойство для матери.

Выходило, что все члены семьи спали в разных комнатах. Но кто спал в последней — четвёртой по счёту? Если она предназначалась для гостей, то почему тётя Поля не предоставила её племяннице, а поселила с прислугой? Вспомнились слова тёти: «В хозяйском доме нет гостевых спален». Но ведь были… Тётя соврала?

Рафаэль скрылся в своей комнате, и Юсуф, выждав несколько секунд, сделал глубокий вдох и решительно постучал в дверь. Глеб открыл её практически сразу, словно не спал или кого-то ждал.

— Что случилось? — спросил он хрипло, натягивая поверх пижамы халат.

— Глеб Тимофеевич, — начал Юсуф, — я сбил человека. Насмерть.

Они спустились на кухню и сели за стол. Весёлое беззаботное пение птиц вливалось через открытые окна и разительно контрастировало с настроением Нади. Она уныло подумала, что её жизнь никогда не станет прежней. Нынешняя ночь всё изменила и навсегда останется в памяти как ночь позора и несчастья. Если бы можно было всё изменить…

Глеб внимательно выслушал Юсуфа и задал несколько вопросов: во сколько они выехали, по каким улицам катались, заходили ли в какие-нибудь рестораны или клубы. Надя готова была провалиться сквозь землю в своём мини-платье из прозрачного шифона. Что Глеб про неё подумает? Хотелось прикрыть откровенное декольте ладонями, хотя вряд ли бы это что-то изменило. Такие платья девушки носят для того, чтобы соблазнить симпатичного парня, — и Глеб это понял.

Юсуф ответил, что они выехали в два часа ночи, в три часа сбили женщину на перекрёстке и сразу же вернулись домой.