Под маской моего мужа (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"
Таблетка… Рита не так прямолинейна, как отец. Но его волю выполнит, не задумываясь. И я не хочу в этом доме ни есть, ни пить… Эту таблетку можно подмешать в еду.
Подхватив дремлющего Базиля, сама спускаюсь на кухню.
— Валерия Дамировна, добрый день.
— Мхм… добрый.
— Обед накрывают, Валерия Дамировна.
Игнорируя этот факт, забираю из холодильника герметично упакованный йогурт. Не думаю, что там что-то может быть. К тому же я сказала Рите, что таблетку выпила. Наливаю половину в чашку щенку, вторую половину выпиваю сама, преодолевая тошноту.
Пытаюсь незаметно пролизнуть к лестнице мимо гостиной, там голоса… Никого не хочу видеть.
— Лера! — окликает меня отец.
Молча разворачиваюсь.
— Как ты себя чувствуешь? — смотрит мне на живот.
— Хреново.
— М. Оденься и спускайся. Кауфман тебя ждёт.
— Не нужен мне Кауфман. Я переживу всё и так. Я уже взрослая.
— Лера, не упрямься. Мы все переживаем за тебя. Ситуация тяжёлая. Просто поговори час с Кауфманом. Я делаю со своей стороны всё, что могу, для тебя. Его ищут мои люди.
— Зачем?.. — в груди сводит от страха.
— А ты сама не понимаешь — зачем?
— Его что — убьют? Смысл его убивать? Найдут же другого киллера…
— Не вникай. Я разберусь с этой проблемой сам. Поговори со своим психоаналитиком.
— Ладно… Час. А потом, пап, я уезжаю.
— Об этом мы поговорим после разговора.
Кауфман привлекательный мужчина. На первый взгляд. Привлекательный и на второй. Не был бы он психоаналитиком, вполне мог бы стать каким-нибудь известным ведущим. На экране его интеллигентное классическое лицо смотрелось бы прекрасно. Лет сорока. В отличной форме, всегда с иголочки и вылизан. Очки в тонкой золотой оправе…
Но есть ещё и третий взгляд…
Я знаю его уже больше десяти лет. И смотреть на него я начала глазами не девушки, а ещё ребёнка. И я точно знаю, что у его губ очень жёсткий равнодушный изгиб, глаза его сделаны словно из того же материала, что и линзы очков. Прохладное стекло. Он хороший психоаналитик. Но между психоаналитиком и другом после смерти мамы я бы выбрала друга. Однако у отца всегда был другой взгляд на происходящее…
Кауфман мне не друг. Он «разъясняющий», что я должна чувствовать и что не должна в связи с разными событиями. Как будто бы это поддаётся дрессировке.
«Что ты чувствуешь, Валерия, после произошедшего?.. Скорбь? Обиду? Да. Так и должно быть. Ты имеешь полное право чувствовать это… Вину? А это — нет… Это не твоя ответственность…»
Мне всунули мозгоправа вместо друга. А Риту вместо мамы. А теперь убийцу вместо любимого.
Я отрабатываю отцовскую карму? Потому что я не знаю, чем могла так нагрешить.
— Здравствуй, Валерия.
— Здравствуйте, Альберт.
Сажусь напротив него в кресло, поджимая ноги. Базиля держу на руках. Тёплый щенок создаёт мне крошечное пространство любви, и это единственное, благодаря чему моя душа сейчас выживает.
— Мне жаль, что ты попала в такую ситуацию, Валерия.
Киваю.
— Давай определимся с целью нашей сегодняшней встречи. Озвучь.
— Цель… — задумчиво разглядываю шторы на окне библиотеки. — Цель… Объясните мне, наивной дуре, Альберт, как можно сыграть любовь, чувства? Хорошо сыграть, так, что я могла их почувствовать. Пронзительность сыграть, страсть, нежность, ревность…
— Это психология социопатии, Валерия. Большая часть преступников — социопаты. Это значит, они не могут чувствовать боль и страдания других людей, погружаться в их чувства, присоединяться к ним эмоционально. Сопереживать, сострадать… И именно это позволяет им с лёгкостью убивать и вести себя жестоко. Социопаты не привязываются к людям. Они могут жить бок о бок с человеком годами. И легко выкинуть его из своей жизни, больше ни разу не вспомнив о нём. Такова их природа. Ваш муж, судя по всему — социопат.
Обдумываю сказанное.
— А я ведь Вам другой вопрос задала, Альберт. Почему Вы мне рассказали сейчас про социопатов?
— Потому что… — делает он паузу, ноздри недовольно вздрагивают. — Потому что ты, Валерия, должна понимать, что с тобой произошло. Давай всё-таки вернёмся к заказу на сегодняшний сеанс?
— Заказ простой — как жить дальше? — горько усмехаюсь я.
— Есть различные стратегии выхода из депрессии, порождённой такими ситуациями. Какие ты видишь сама?
— Переключить свои чувства на кого-то другого? — на автомате бормочу я, поднимая щенка и прижимаясь к тёплой мордашке щекой.
— Да, это хорошая, действенная стратегия — перенос. Я бы рекомендовал ещё расслабиться и позволить другим людям решать сейчас твои проблемы. И антидепрессанты…
— Я беременна. Не буду я пить ничего.
— Беременна… Ты решила оставить ребёнка?
— Конечно. Это же ребёнок. Мой. А я не социопат, чтобы так легко убивать. Близких.
— Валерия… Ребёнок навсегда эмоционально свяжет тебя с его отцом. Ты будешь бесконечно переживать эту ситуацию. Чувство обиды будет нарастать и доведёт тебя до невроза. Это как с детьми, зачатыми в изнасилованиях. Любой психолог порекомендует сделать прерывание беременности. Иначе и ребёнок, и мать всю жизнь будут жить в очень сложных сценариях обиды и вины. Подумай хорошо об этом решении. Наличие ребёнка не вернёт тебя в атмосферу чувств, которые ты переживала со своим… ммм… мужем. Не вызовет у него чувства вины, не родит его привязанности к вам. Но это навсегда зафиксирует тебя в этой тяжёлой ситуации.
— Я Вас услышала. Спасибо. Я подумаю.
Иди ты к чёрту, стеклянный «продавец»*. В каждом твоём витиеватом профессиональном обосновании я слышу прямые слова отца — ты должна избавиться от этого ребёнка.
— До свидания, — встаю я с кресла. — Вы мне очень помогли.
Ещё пару лет назад я бы излилась ядом и на Риту, и на отца, и на Кауфмана. Выложила бы им в лицо всё, что думаю о них. Но… наверное, вчера я повзрослела. И я улыбаюсь. Я всем улыбаюсь.
Спасибо, блять, за заботу. Пошли к чёрту. Все!!!
Забегаю вверх по лестнице. Засовываю Базиля в переноску. Надеваю солнцезащитные очки, забираю вещи. Куда бежать?..
А на самом деле — некуда. Мой первый аванс будет через три недели. И на меня идёт охота. Но я всё равно иду вниз по лестнице.
Рита с отцом сидят на диване. Явно ждут меня. Но я, не останавливаясь, прохожу к выходу.
— Всем всего хорошего.
— Лера, тормози. Ты пулю решила поймать? — взрывается отец.
— Ты беременна в конце концов! — подскакивает Рита. — Тебе не страшно за своего ребёнка?!
Это ж надо, какая сука! Я с удивлением во взгляде разворачиваюсь к ней. Брови хмуро и страдающе сведены. На лице крайняя степень озабоченности моей судьбой. Но я сразу же чувствую — игра. А от Романа не чувствовала. Какой… профессионал!
Зло сжимаю челюсти.
А маме выстрелили тогда в живот… Слёзы текут из глаз.
— Страшно. Очень страшно! — поджимаю дрожащие губы. — Но тут я не останусь.
Выхожу на улицу, они вылетают следом за мной. Рита тараторит, пытаясь убедить меня остаться. Отец свирепеет. Мне кажется, он сейчас достанет ствол и наведёт на моего щенка. Надо сваливать быстрее…
— Карл Маркович, такси, пожалуйста! — перекрикиваю я Ритины монологи, стараясь не вникать.
— Охрана! — рявкает отец. — Закрыть, никого не выпускать. Всё! Военное положение у нас.
— Я не твоя собственность!
— Моя! Я отвечаю за твою жизнь.
— Ты ставишь под угрозу мою жизнь! Это всё твоя вина! И смерть мамы — тоже твоя!
— Если ты хочешь иметь такой уровень жизни, приходится расплачиваться, милая! Вот такими вот вещами, — разъярённо выплёвывает слова отец. — Твоя учёба в Европе тоже входит в набор благ, забыла??
— Мне не нужен такой уровень жизни. А на учёбу в Европе я бы могла выиграть грант. Да и вообще, как можно сравнивать жизнь моей мамы и, блять, какую-то сраную учёбу?!
Вот кто точно социопат! Как можно такое сказать??
— А теперь ты за свой уровень жизни хочешь расплатиться моей свободой?! Ты — моральный урод!
