Татьяна Герцик - Роман в утешение. Книга первая

Я с откровенным ехидством попросила уточнить, что конкретно он имел в виду. С некоторым разочарованием он заглянул мне в глаза.

– Это вы меня спасли!

Его слова прозвучали с таким унынием, что я искренне рассмеялась.

– Похоже, я это сделала напрасно. Вы предпочли бы рыб кормить?

Встряхнувшись, Роман укоризненно посмотрел на меня.

– Да нет, вы не правы. Но почему вы запомнились мне юной девушкой?

На это у меня ответа не было. Откуда я знаю, что ему могло привидеться между жизнью и смертью? Видимо, он подумал то же самое, потому что подтянулся и с вежливым поклоном несколько чопорно выговорил:

– Я искренне вам благодарен. Не думайте, пожалуйста, что я не хотел поблагодарить вас сразу, но мне пришлось неделю проваляться на больничной койке, на обследовании. К счастью, мой безрассудный прыжок не оставил никаких неприятных для меня последствий. Благодаря вам. Как мне вас отблагодарить?

Он смотрел на меня в ожидании ответа, а я задумалась. Чего бы мне у него попросить? Мне вдруг очень захотелось выкупить у матери с братом бабушкин дом, и я даже прикинула, во что это может вылиться. Сумма получалась немаленькая, но не для него. Мысленно пожав плечами, изумилась собственной меркантильности. Никогда я такой не была, нечего и начинать.

Посмотрев на собеседника, заметила, что он насторожился, видимо, ожидая какого-то несусветного требования. Мне припомнились русские народные сказки, в которых герои за спасение царевны получали ее в жены и полцарства в придачу. Неужели он ждет чего-то подобного?

Мне стало смешно. Захотелось потребовать его руку и сердце на всю оставшуюся жизнь. Естественно, со всем состоянием.

Молчание затянулось, и он негромко кашлянул, напоминая мне, что ждет ответа.

Легкомысленно махнув рукой, я небрежно изрекла:

– Мне ничего от вас не надо. Не мешайте только жить спокойно. Договорились?

Я ожидала, что он радостно согласится, но Пронин, чуть прищурившись и склонив голову набок, внезапно заартачился:

– Что вы имеете в виду?

Пришлось расшифровать то, что мне казалось понятным и без слов:

– Не ходите за мной, не ищите встреч и вообще не показывайтесь на глаза. Теперь понятно?

Заломив темную бровь, он коварно спросил:

– А если буду, что тогда?

Об этом я еще не думала, поэтому неловко запнулась. Он немедленно воспользовался моей оплошностью.

– Давайте уточним, чего бы вы от меня не хотели конкретно. А для того, чтобы во время этой важной процедуры не привлекать к себе ненужного внимания, пройдемте со мной немного подальше. К примеру, ко мне на яхту. Там всё и обговорим.

Вот ведь нашел наивную дурочку. Никуда я с ним не пойду! Сказала ему об этом, с искренним возмущением глядя в его нахальные глазенки, и он изумленно развел руками, глядя на меня, как на диковинную заморскую зверушку. Видимо, в своей жизни ему таких странных особ встречать еще не доводилось. Попробовал обольстить меня перечнем удовольствий, ожидаемых там:

– У меня хороший повар, а на ужин сегодня ожидаются омары, королевские креветки и устрицы.

Признаюсь, я очень люблю омаров, к тому же хорошо приготовленных. Мне их пробовать в своей жизни доводилось не так уж часто. Но я, к своему собственному удовлетворению, твердо заявила:

– Ни на какую яхту я не пойду! Мне моя репутация важнее!

Тут он окончательно смутился и по-плебейски почесал затылок. Внезапно догадавшись, в чем дело, спросил, как выплюнул:

– Вы что, замужем?

Поскольку штампа о разводе в моем паспорте еще не было, я с чистой совестью подтвердила:

– Да!

Это его не то чтобы смутило, но заставило несколько призадуматься. Но, довольно быстро что-то сообразив, он с удовлетворением не спросил, а констатировал:

– Но ведь вашего мужа здесь нет.

Это было правдой, но я, как и положено верной жене, потребовала уточнения, оскорбившись до глубины души:

– И что же это меняет?

Осмотрев меня с непонятным мне волнением, Пронин заговорщицки проговорил:

– Всё! О чем муж не узнает, о том и переживать не будет, разве не так?

Это высказывание низводило меня до уровня ищущих приключений любвеобильных шлюшек, и я сердито рявкнула, даже не пытаясь скрыть своего отвращения:

– Не приписывайте мне своих гаденьких мыслей, господин хороший! И давайте, как говорится, разойдемся красиво!

Как-то странно покряхтывая, Пронин что-то прикинул в уме, и внезапно пошел на попятную.

– Что ж, очень жаль, что вы так решительно настроены против невинного ужина, тем более что у нас было бы вполне достаточно разного рода дуэний. Но вольному, как говорится, воля…

Он молча посторонился, пропуская меня. Я пошла дальше, проговаривая в уме конец пословицы – «а спасенному – рай», и прикидывая, можно или нет подвести ее под мой случай, и кто из нас вольный, а кто спасенный? И от чего?

Дома, налив в керамическую кружку молока, накрошила сушек и принялась за скудный обед. Было вкусно, особенно после целого дня, проведенного в саду за обрезкой сухих сучьев. Посматривая в чисто вымытое окно, за которым плескалась Волга, я старалась не думать о своем категорическом отказе, считая его совершенно правильным. Но всё равно где-то в глубине души сидела неистребимая печаль по безвозвратно ушедшей молодости.

По сути, я ее и не видела – раннее замужество, дети, муж, не дали мне понять, каково это, быть молодой привлекательной девушкой. За мной никто и не ухаживал никогда. А это наверняка так приятно, когда тебе дарят цветы, гуляют с тобой по набережной, целуют украдкой. Раньше это меня совершенно не волновало, но теперь, когда вся моя жизнь оказалась жалким фарсом, было жаль упущенных возможностей.

Горечь так заливала душу, что я с несвойственным мне ранее цинизмом подумала: будь Роман понастойчивее, глядишь, у нас что-нибудь да вышло. Но тут же одернула себя: а что бы вышло? Что у меня с ним вообще могло бы выйти? Не гожусь я для одноразового секса. Никогда этим не занималась, и впредь не стану.

К тому же, уяснив, что я вовсе не юная особа, Пронин тут же ко мне охладел. Зачем ему немолодые дамочки? Да еще не желающие потрафлять его раздутому самомнению.

Я цеплялась за эти банальности, не желая даже мысленно возвращаться к своему неудачному замужеству. Всё не так больно.

Чтобы развеяться, решила затеять ремонт. Ничто так не разгоняет тяжелую хандру, как интенсивные физические упражнения. Да еще не бесполезные, а приносящие наглядный прок.

До вечера прокопошилась в доме, смывая старую побелку в комнатах на втором этаже, и, когда раздался громкий стук в двери, напрочь забыла свое благоразумное намеренье не пускать в дом кого попало, и выскочила во двор как есть – распаренная, в старом трикотажном спортивном костюме, купленном мне бабулей лет двадцать назад.