Анна Берсенева - Яблоки из чужого рая
Она не только писала для «Комсомолки», но и была уже своим человеком в отделе культуры, приходя туда не реже раза в неделю. Поэтому, когда заведующий отделом Андрей Александрович попросил ее по дороге домой «без обиды поработать курьером» и забросить его статью в редакцию одного журнала, Аня только посмеялась: ну какие могут быть на Асаныча обиды, что за ерунда!
Правда, редакция оказалась для нее не то чтобы по дороге – Аня жила на Ломоносовском проспекте, в университетском доме, а журнал находился на углу Чехова и Садовой-Триумфальной, – но это тоже было ерундой, не стоящей размышлений.
Лифт доезжал только до пятого этажа, а на шестой, где располагалась редакция, надо было подниматься пешком, и это уже было как-то необычно. Аня привыкла, что редакция – это серьезно, что туда не войдешь просто так, с улицы, что у металлической «вертушки» стоит милиционер и надо заказывать пропуск… А тут – простая дверь, и рядом на лестничной площадке точно такая же, только и разницы, что на одной номер квартиры, а на другой медная табличка с надписью «Декоративно-прикладное искусство».
Она нажала на кнопку звонка, тоже самого обыкновенного, к тому же дребезжащего, и дверь распахнулась так быстро, словно открывший ее человек специально караулил на пороге.
– Инна Герасимовна! – услышала Аня и даже отшатнулась от неожиданности. – Ну почему все я?! Из Главлита звонят, из типографии звонят, а я откуда знаю, что им всем говорить?
– Андрей Александрович Петров просил передать его статью Инне Герасимовне Горбенко…
Аня так растерялась, что даже забыла поздороваться. Впрочем, девушка, так темпераментно ее встретившая, в ее приветствиях, судя по всему, не нуждалась. Она была молодая, худенькая и подвижная, с резкими чертами некрасивого лица и хрипловатым голосом.
– Ну, жди, раз Инне Герасимовне. – Она пожала плечами и отступила от двери, пропуская Аню в прихожую. – Может, и дождешься, если соизволят явиться. Начальство не опаздывает – начальство задерживается! – сердито хмыкнула она.
Аня присела на гнутый венский стул и обвела глазами комнату, в которой ей предстояло ждать неведомую Инну Герасимовну. И чуть не ахнула – такая она была необычная, эта комната. Если даже дверь редакции не была похожа на простую редакционную дверь, то сама редакция и вовсе не напоминала контору.
По всей просторной комнате были разложены фрукты и овощи. Аня даже головой потрясла – решила, что это ей просто мерещится. Ну что здесь, овощной магазин, что ли? Но потом она догадалась, что фрукты и овощи не настоящие, потому что откуда в Москве в начале июня вдруг возьмутся арбузы и дыни или, того похлеще, мандарины, ведь теперь не Новый год! К тому же все это фруктовое великолепие было живописно разбросано по полу или разложено в лыковые корзинки и расставлено по комодам и полкам. В углу, рядом со столом, за которым сидела девушка с хриплым голосом, стояла самая большая корзина, доверху наполненная репой, морковкой, помидорами и огурцами.
«Интересно, когда репа созревает? – подумала Аня. – Может быть, как раз летом?»
Репу она увидела наяву впервые и узнала ее только по картинкам к сказке про репку.
– Продуктами нашими любуешься? – спросила девушка. – Это что, – похвасталась она, – у нас еще швейцарский сыр есть, целых полголовки с дырками. И окорок здоровенный. Я такой вообще только тут и видела.
– А откуда у вас швейцарский сыр? – спросила Аня. – И зачем он вам?
– Бутерброды к чаю делаем! – засмеялась та и снисходительно объяснила: – Да они же муляжи – и сыр, и арбузы всякие. Из воска или деревянные. А хорошо бы, – мечтательным тоном заметила она, – утречком так себе приходишь на работу, а тут тебе окорок здоровущий и сырок импортный – ешь не хочу…
– А где у вас этот сыр? – спросила Аня. – То есть муляж.
– Не веришь, что ли? – обиделась девушка. – Да он у Инны твоей в кабинете, придет – убедишься. Любуйся пока вон ботинком, если охота.
Она кивнула Ане за спину, и, обернувшись, та увидела в противоположном углу комнаты огромный, в половину человеческого роста ботинок, украшенный почему-то золотыми гербами и медалями. Ботинок производил еще более ошеломляющее впечатление, чем дыня в лыковой корзинке; от неожиданности Аня даже рассмеялась.
Видно, хозяйке комнаты был приятен интерес гостьи ко всем этим необычностям. Она улыбнулась с таким торжеством, как будто ей вручили награду.
– А это что? – спросила Аня, показывая на шарообразные и грушевидные стеклянные сосуды, стоящие на ступеньках.
В ней еще и ступеньки были, в этой редакции, притом прямо посреди комнаты!
В сосуды была налита разноцветная – голубая, зеленая, лимонная – жидкость. Лучи вечернего солнца, проникая в окно, освещали эти шары и груши, и они смотрелись так фантастически, что Ане показалось, будто она попала в декорации какого-нибудь фильма.
– А пес его знает! – хихикнула девушка. – Какое-то излишество барской жизни, надо полагать. Это мы недавно на чердаке нашли. Начальству, наверное, известно, а мне еще не сообщили. Меня Наташей зовут, а ты у нас кто?
– Аня Веснина.
– Слушай, Аня Веснина, а сигарет у тебя нету? – поинтересовалась девушка. – Курить хочется, просто смерть, а зарплата, понимаешь, только в понедельник, денег нет, хоть удавись, даже на пачку «Дуката».
– Я не курю, – смущенно сказала Аня.
Ей даже как-то неловко стало оттого, что она не курит и ничем не может порадовать эту девчонку – теперь она видела, что девчонку, почти свою ровесницу.
– Ну и напрасно, – вздохнула Наташа. – Ладно, ты пока тут кофейку вскипяти, а я пойду к соседям побираться. Авось Сережка дома – подаст Христа ради сигаретку. Если телефон будет звонить, – предупредила она, – говори умным голосом: «Редакция журнала «Декоративно-прикладное искусство». А то подумают, что у нас сотрудники в рабочее время черт знает где шляются.
– А кроме этого, что говорить? – слегка растерянно спросила Аня.
Но ответом на ее вопрос был только хлопок входной двери.
Впрочем, отвечать на телефонные звонки ей не пришлось: Наташа отсутствовала не больше пяти минут.
– Сережа через часок-другой будет, – сообщила она, передразнивая кого-то. – А что я тут за часок-другой от никотинового голода коньки отброшу, это его мамашке неинтересно. И, главное, Инка, дура старая, кабинет же свой запирает, когда уходит, как будто здесь воры сидят! Так бы у нее можно было поживиться, точно ведь стратегические запасы есть. И не «Дукат» сраный, а «Мальборо» из «Березки», я своими глазами, вот как тебя, видела. Ладно, – вздохнула она, – давай хоть кофейку хряпнем, взбодрим организмы.
За кофе, который, наверное, тоже происходил из валютного магазина, Наташа рассказала Ане, что работается ей здесь вообще-то хорошо, хоть она, конечно, пока никто, а просто подай-принеси – отец жениха по блату устроил, а он у него шишка партийная, отец-то, куда б тут кто делся, взяли ее только так и оформили даже не курьером, а младшим редактором, хоть она и без высшего образования, только вот Инка, Инна Герасимовна то есть, главная редакторша, такая ведьма и змея, что почти как мамаша жениха, одного поля ягоды.