Наталия Рощина - Одержимость
– Андрюш, ты так легко говоришь на эту тему.
– О том, что мы можем расстаться?
– Да, – глухо выдохнула Маша, почувствовав, как стучит сердце, как холодеют руки и тело становится ватным, неуправляемым.
С ней всегда так, когда ее охватывает паника. Ей нельзя без Андрона. Она умрет без него. Обратной дороги в ту жизнь, из которой он вырвал ее, нет. Неужели он этого не понимает? И дело не в роскоши, не в колоссальных возможностях, а в том, что она не сможет без Некрасова. Он стал частью ее самой. Уйдет он – отомрет частица ее.
– Маша? – Андрон заметил признаки напряженности на ее лице.
Сердце закололо, что-то заныло под ложечкой. Появилась неприятная сухость во рту. Зачем она обманывает себя? Роскошь тоже стала частью ее самой. Другое дело, что без нее она проживет, а без Андрона – нет.
– Ты как маленькая. Сердцу не прикажешь. Вдруг ты полюбишь другого.
– Я??
– Ну, пошутил я, пошутил.
– Ты так ловко сменил тему. – Маша заглянула ему в глаза. – Я люблю тебя, Андрюша. Наверное, я слишком часто говорю об этом, что ты стал сомневаться.
– Я не сомневаюсь.
– Как сухо, казенно. Я ведь о любви говорю! – Она забарабанила кулаками по его груди.
– Перестань! Больно же! – Андрон крепко обнял ее. – Да перестань ты дергаться!
– Нам нужно что-то делать, иначе… Мы разбежимся и все забудем!
– Ничего себе заявление! Что же нам делать? – Некрасов был изумлен. Он никогда не видел ее такой.
– Я солгала. Я действительно думаю, что… Нам нужен ребенок.
– Ах, да, я забыл. Сегодня же займемся этим вплотную.
– Все шутишь? – Маша отстранилась. Очередная попытка поговорить по душам провалилась. С Андроном невозможно договориться, если он чего-то не хочет. Вот и ребенка не хочет. Что тут поделаешь? – Бог с тобой. Ты не меняешься.
– Как любой из нас.
– Скажи, приспосабливаться и изменяться – это одно и то же? – Маша сверлила его взглядом.
– Это разные вещи, но я не способен ни на первое, ни на второе.
– Спасибо.
– За что, Машуня?
– Ты предугадал мой следующий вопрос.
Андрон видел, что его слова ей не по душе. Ребенок. Ну почему с этим нужно спешить? Они еще так молоды. Что плохого в том, чтобы просто любить друг друга? Только он и Маша. Зачем она себя так мучает? Хорошо. Он ведь не возражает. Он «за»! Только от его согласия мало что зависит. Не получается у Машки забеременеть.
Время от времени она предоставляет ему «отчет о проделанной работе»: инъекции, процедуры, походы к врачу. Ему приходится делать вид, что он разбирается в графиках овуляции. С умным видом он рассматривает приложенный к ним «график их половой активности», даже не пытаясь вникнуть в то, что говорит Маша. Странно, что она настолько откровенна с ним. Его это в какой-то степени отталкивает, но Маша не понимает или не хочет понимать, что есть граница, которую мужчине пересекать не стоит. Он не гинеколог и никогда не хотел им быть. Его тошнит от медицинских терминов, которыми Маша легко оперирует. Андрону неприятны ее рассуждения, смысл которых сводится к тому, что в отсутствии детей не всегда виновна женщина. Глаза Маши влажнеют, она едва сдерживается от очередной истерики. Хотя бы в этом наметился прогресс: Андрон смог убедить ее, что к истерикам быстро привыкаешь.
Маша упряма. Она деликатно подталкивает Андрона к необходимости обследования. Знает он, что это такое. Он смотрел «Секс в большом городе». Нет никакого желания оказаться на месте бедного Трэя: отдельная комнатка, порножурнал и пробирка, в которую нужно собрать эякулят. От одного слова бросает в дрожь! Вот здесь заминка: Андрон как бы и не против обследования, но и не совсем за. Он боится оказаться крайним. Вдруг выяснится, что Маша не беременеет вследствие малой активности его спермы? Это может ударить по его мужскому самолюбию. Некрасов предпочитает оставить вопрос открытым и ничего не знать наверняка.
К тому же ему еще нет тридцати. Впереди полно времени для того, чтобы обзавестись ребенком. Когда-нибудь он почувствует, что готов стать отцом, а пока… Пусть Маша вычисляет оптимальные дни для зачатия. Пусть посещает семинары, психолога, меняет одного гинеколога на другого. Это ее территория, и он лишь соблаговоляет периодически выступать в качестве самого молчаливого слушателя. На него изливается горечь очередной неудачи, и его задача успокоить, вселить надежду. Пока это все, на что он способен.
А сейчас у него болит голова. Нужно подняться, но не хочется. Сегодня у него странное настроение.
– Доброе утро! Я уже проснулась. – Маша обнимает его и целует в щеку. Нежные шелковистые кудряшки приятно щекочут. Тонкий аромат исходит от ее волос. Голубые глаза смотрят на него с любовью. В них столько нескрываемого обожания, что Андрон уже не сердится. Как можно? Это его хрупкий белокурый ангел. Несовершенный, но преданный и приносящий удачу.
– Доброе утро, Одуванчик! – Ему нравится называть ее так. Некрасов считает, что ей совершенно не идет ее имя Мария. В нем есть что-то пафосное. Его Маша гораздо проще, доступнее. Наверное, поэтому он и придумал это прозвище.
– А я уже решила, что ты сейчас рявкнешь на меня! – Она прячет лицо у него на груди. – У тебя было сердитое лицо.
– Я маленьких не обижаю.
– Я взрослая! – Маша резко поднимает голову и обиженно надувает губки. Из нее плохая актриса. Она не умеет играть.
– Голова болит, – признается Андрон, хотя обычно он не любит жаловаться на недомогания.
– Снова? Что-то часто она у тебя болит. – Пристально вглядываясь в родные черты, Маша озабоченно вздыхает: – Не нравится мне это.
– А кому нравится? – Андрон морщится от боли. Он так и не нашел в себе силы подняться, чтобы заняться йогой.
– Таблетку принести? Солпадеин или растворимый аспирин? Что лучше?
– Нет, нет. Это мы пока отставим. – Несмотря на головную боль, Некрасов чувствует пробуждение желания. Все-таки дыхательная гимнастика в какой-то степени облегчила его состояние. Стоит ли отказываться от удовольствия? Жизнь так коротка. Он знает это на примере своих родителей. Он никогда не забывает об этом. Поэтому, превозмогая головную боль, он берет лицо Маши в ладони. Его глаза говорят за него. – Кажется, нужно принять другое лекарство, принципиально другое.
– Да-а? – В ее голубых глазах пляшут веселые чертики. Это предвестники утреннего марафона.
Андрон почувствовал, как возбуждение нарастает. К черту аспирин! А вот немного секса не помешает. Рука Маши скользнула под одеяло, недвусмысленно остановилась на набирающем силу члене. Как приятны ее прикосновения. Она чувствует это, и на ее лице блаженство. Маша знает, что в этот миг ее любимый принадлежит ей весь, без остатка. Он – ей, а она – ему.
