Дикарка для Хулигана - Настя Мирная
Сильнее вжимаю педаль газа, входя в очередной поворот. Пальцы до боли и скрипа сдавливают дорогую кожу руля. Виляю по дорогам, ныряю из одной подворотни в другую, пока в ухе не раздаётся крик Филина.
— Менты!
Вот теперь я подыхаю окончательно. Всего через секунды после этого заявления за спиной раздаётся звук полицейских сирен, а салон заполняют красно-синие огни мигалок.
Как давно они у меня на хвосте? Не может же быть, чтобы из "штаба" их провтыкали. Не может, сука!
Взгляд в зеркало заднего вида, и я понимаю, что это не случайность. Сзади как минимум четыре белые тачки. Призывы остановиться и выйти из машины. Угрозы начать стрельбу.
Кручу руль, выжимаю педали, дёргаю ручник, петляю по дорогам, но головой понимаю, что не уйду, хотя и продолжаю биться до последнего.
Где-то в самом дальнем закоулке сердца теплится надежда, что я смогу выбраться из этого дерьма. Что я, блядь, смогу быть с Дикаркой, ни смотря ни на что.
Не зря говорится, что надежда умирает последней. Моя умрёт только вместе со мной.
Я теряю счёт времени. Я ухожу от всех планов, просто стараясь вырваться из лап неволи. Количество тачек с мигалками растёт. Они мелькают везде, не только сзади, но и по бокам, и даже впереди. Плотный поток машин мешает разогнаться для необходимых манёвров.
Раздаются хлопки выстрелов, скрежет пуль по обшивке, звон стекла. Правое плечо обжигает острой болью прошедшего по касательной свинца.
Диана… Диана… Диана… — моя молитва, которая спасает всегда.
Всегда. Но только не сейчас.
Колесо взрывается, когда в него попадает очередная пуля. Успеваю увидеть почти сто девяноста километров на спидометре, а потом машину начинает заносить. Стараясь удержать её на трассе, выкручиваю рулевое в сторону заноса, но следом лопается второе колесо. Тачку вертит. Оглушающий удар о раздельное заграждение приходится на переднюю левую дверь. Принимаю его, с трудом соображая от боли, когда тачка переворачивается в воздухе. Ещё удар. Выстреливают подушки безопасности. Шея под резким углом выгибается назад. Челюсть хрустит. Кровь заливает глаза и заполняет ротовую полость.
Только по тому, как бросает то вверх, то вниз, понимаю, что это ещё не конец. Ещё три удара, которые не только не вижу, но и почти не ощущаю, и я повисаю головой вниз. Перед глазами расползается темнота. Я захлёбываюсь кровью. Она не только во рту, но и по влажному бульканью, которое воспроизвожу, пытаясь дышать — в лёгких. Я не могу распознать, какие кости сломаны из-за той болезненной агонии, в которой извивается искалеченное тело.
Цепляясь за жизнь, изрезанными и разбитыми губами выталкиваю:
— Диана… Диана…
Говорят, что в момент смерти перед глазами проносится вся жизнь. Моя, как оказалось, началась со встречи с Дикаркой, на парковке возле супермаркета в июле прошлого года, с короткого "Даня". Она зародилась во время взгляда в глубину синих глаз, за которой таилась не только маленькая, нежная, хрупкая девочка, но и единственная женщина на свете, которая смогла принять мою тьму, простить моё прошлое, изменить меня и научить любить, прогибаться, смеяться так, как никогда в жизни. Ценить каждый день, каждое мгновение каждого дня. Загораться от улыбки на персиковых губах. Дышать её запахом. Видеть её глазами. Жить её близостью. Она научила мечтать, верить, надеяться.
Весь окружающий мир растворяется. Нет мигалок, полицейских машин и ментов. Нет криков и воя сирены. Нет боли, нет страха, нет паники, нет ужаса, нет холода, который заражает конечности и останавливает работу всех жизненно необходимых органов. Есть только моя Дикарка. Её чёрные волосы на моём теле. Её выдохи на моих губах. Её вкус на рецепторах. Её запах в носу. Её мурашки на моей коже. Её нежный голос в ушах. Её тепло в моей груди. Есть только Диана Дикая, которая заполняет меня полностью, вытесняя весь кошмар последних моментов жизни.
Извини, малышка, я не смог. Надеюсь, однажды ты сможешь простить меня. Я так много хотел сказать тебе. Так много хотел сделать в этой жизни. Я хотел дать тебе семью, которую ты хотела, детей, о которых мечтала. Показать тебе мир. Погулять по улицам Берлина и Лондона вместе с тобой. Покорить горы Шотландии и равнины Ирландии. Смотреть с тобой на снежные сугробы, плавая голышом в бассейне на крыше того домика. Но я не смог. Прости, Диана. Отпусти и живи. Ты сможешь, любимая. Только, молю, помни, как сильно я любил тебя. Любил до последнего вдоха. До последней секунды жизни. До последнего удара сердца. Я любил тебя так сильно, что буду с тобой даже после смерти. Бесплотным призраком я буду оберегать тебя от всего на свете. Я всегда буду рядом с тобой. Я люблю тебя…
— Я не отпущу тебя! Никогда, Егор! Ты слышишь меня?! Слышишь?! Я не отпущу!!!
Слышу. Так чётко слышу, что кажется, стоит открыть глаза, и я увижу тебя, Дикарка. Пойму, что это всего лишь ночной кошмар, который растворится вместе с тьмой, как только я коснусь тебя.
Я должен поднять веки. Должен. Я проснусь. Я буду рядом.
Сквозь боль и кровавую пелену вынуждаю себя сделать это, только чтобы вернуться в пугающую реальность. Дианы нет. Я вишу вверх ногами в угнанной тачке посреди дороги. Меня окружают менты, а боль забирает последние силы.
— Я… всегда… — закашлявшись, выплёвываю кровь. — буду… любить… По…м…ни…
Холод окутывает не только тело, но и сознание. Последний натужный, болезненный вдох, и я проваливаюсь в пустоту, из которой уже не выберусь.
Глава 59
Невыносимо больно отпускать
37 дней спустя
Насыпаю Бублику корм и заливаю чайные листья кипятком. Наблюдаю, как они медленно распускаются и кружатся в прозрачном заварнике. Просто стою и смотрю, ни о чём не думая. Полностью погружаюсь в процесс, пока не проходит время, необходимое для заварки. Тряхнув головой, избавляюсь от оцепенения, которое периодически охватывает меня. Делаю чай и возвращаюсь в спальню. Несмотря на то, что
