Норма Клейн - Любовь и «каннибалы»
Он был с ней очень любезен и даже галантен. Его душа ликовала.
— Хорошо погуляли! — сказала она, вынимая ключи.— Надеюсь, теперь-то ты будешь звонить, если станет не по себе или захочется с кем-нибудь поговорить. Завтра я передам отчет судье Друри. Думаю, она будет рада тому, как идут дела.
— А вы? — Он протянул руку к ее волосам.— Вы сами-то рады, как идут дела?
— Конечно...— Какое-то неясное предчувствие кольнуло Эйджи, но она отмахнулась от него. Чушь! — Я думаю, ты многого добился.
— Я тоже так думаю.
Тревога продолжала нарастать, и Эйджи обернулась.
— Как-нибудь на днях повторим эту прогулку, но сейчас мне пора. Завтра с утра у меня деловая встреча.
— О'кей. Я позвоню вам.
Он нежно погладил ее шею, и Эйджи растерянно замигала.
— Ах, Майкл...
Он поцеловал ее — очень горячо и очень крепко. Потрясенная девушка широко раскрыла глаза и оперлась о его плечо. Он сжал ее, привлек к себе, и она волей-неволей вспомнила сухощавое, жилистое тело, которое обнимало ее несколько дней назад.
— Майкл,— неуверенно повторила она.
— Все о'кей.— Он улыбнулся и жестом Олафа заправил ей за ухо прядь волос.— Я позвоню вам.
Он не торопясь шел по улице. Боже милостивый, как он горд собой, подумала Эйджи, ошеломленно глядя ему вслед.
— Ох, мальчик,— вздохнула она и хлопнула дверью лифта...
Что теперь делать? Что делать? Какая же она дура! Проклиная себя, Эйджи вышла на лестничную площадку. Это ужасно, это просто ужасно. Она пыталась подружиться с Майклом, а он все это время думал, что...
Нет уж, лучше не строить догадок, что он там думал.
Она вошла в квартиру и села, не сняв куртку. Нужно придумать какой-то разумный и деликатный способ справиться с этим делом. Ему только девятнадцать лет, и он уже перенес одну катастрофу.
Тут она вспомнила, как он ласкал ее шею, как крепко прижался к губам, как ловко и умело обнял ее...
Плохо, подумала Эйджи и закрыла глаза. Это не детская влюбленность, это страсть взрослого, сложившегося мужчины.
Откинувшись на спинку дивана, девушка медленно провела рукой по волосам. Она должна была это предвидеть. Она должна была подавить это в зародыше. Она должна была сделать многое.
Протерзавшись минут двадцать, Эйджи схватилась за телефонную трубку. Она по пояс увязла в зыбучем песке, но тонуть в одиночку не собирается!
— Бар «Якорь»...
— Можно мистера Стивенсона? — спросила Эйджи, прислушиваясь к доносившимся из трубки смеху и болтовне.— Это Эйджи Гайд.
— Сейчас. Эй, Олли, тебе звонят! Это твоя крошка...— Вот как? У Эйджи сузились глаза.
— Значит, я ваша крошка? — грозно спросила она, когда Олаф подошел к телефону.
— Голубушка, раз моим барменам нравится думать так, при чем тут я? — Он глотнул минеральной воды.— Выходит, вам надоело играть в прятки?
— Прекратите, Стивенсон! Нам нужно поговорить. И немедленно!
Он тут же сменил тон.
— Что-то случилось?
— Да, черт побери!
— Майкл примчался пару минут назад. Он в прекрасном настроении и сразу пошел к себе наверх.
— Так он наверху? — спросила она и задумалась.— Пожалуй, сегодня он уже не выйдет. Тогда я выезжаю.
Она повесила трубку раньше, чем он успел спросить, в чем дело.
* * *Все идет по плану, подумал Олаф, смешивая два коктейля. Он собирался уйти в подполье на несколько дней, чтобы дать Эйджи время успокоиться. Вместо этого она разволновалась и позвонила сама.
Тон у нее был не тоскующий, не возбужденный, не уязвленный. Она орала так, словно ее пчела ужалила.
Он поднял глаза к потолку, продолжая автоматически встряхивать шейкер. Вообще-то это входило в обязанности Майкла. Интересно, где этот чертов оболтус шлялся весь вечер? Каких еще гадостей от него ждать? Погруженный в свои мысли, он принял два чека, заказ на бокал вина и чашку черного кофе. Черт побери, не думал он, что у парня неприятности. Наоборот, в последние дни Майк был спокойным, тихим и даже дружелюбным. Олаф еще подумал тогда, что свидание, видно, было удачным. Может, со временем Майк скажет ему, как зовут его девушку, да и вообще станет откровеннее.
Конечно, вешать Майку лапшу на уши про то, откуда берутся дети, уже поздно. Но все же не мешало бы напомнить парню о чувстве ответственности, необходимости предохраняться и всем остальном...
Внезапно все вылетело у него из головы. Вошла Эйджи, румяная от свежего ветра, с горящими глазами. Она на ходу сняла с себя куртку и оказалась в своем любимом толстом мягком свитере темно-зеленого цвета. Воротник-хомут красиво обрисовывал ее грудь. Свитер доходил до бедер, а ниже открывались черные леггенсы в обтяжку, подчеркивающие ее первоклассные ножки.
У Олафа отвисла челюсть.
Она остановилась у бара и долго смотрела на него.
— В контору,— наконец промолвила она и сдвинулась с места, не ожидая Олафа.
— Ну-ну...— хмыкнула Линда, глядя ей вслед.— Похоже, у леди что-то на уме.
— Ага.— Олаф поставил на поднос Линды последний бокал. Похоже, ее здорово припекло, подумал он.— Если спустится Майкл, скажи ему, что я... я занят.
— Ты здесь хозяин.
— Верно.— Да, он здесь хозяин и хозяином останется. Олаф вышел из-за стойки бара, глубоко вздохнул и направился в контору.
Эйджи беспокойно расхаживала по комнате. Куртка и сумка лежали в кресле. Когда вошел Олаф, она остановилась, поправила волосы и бросила на него убийственный взгляд.
— Вы когда-нибудь разговариваете с ним? — требовательно спросила она.— Пытались понять, о чем он думает? Спрашивается, какой же вы после этого опекун?
— Какого черта? — Он всплеснул руками от негодования.— Несколько дней от вас ни слуху, ни духу, а потом вы являетесь и начинаете орать на меня. Остыньте, советник! Я вам не преступник на скамье подсудимых.
— Идите вы со своими советами! — отрезала она, с наслаждением ввязываясь в перепалку. Слишком хотелось ей разрядиться на ком-то, избавиться от чувства вины и раздражения.— Мне одной приходится отдуваться за все! Будь вы ему настоящим братом, вы знали бы, что происходит, и могли бы меня заодно предупредить!
Это было нечестно, и Олаф гневно чертыхнулся. Эйджи ответила ему тем же. Тогда он указал ей на стул.
— Садитесь и успокойтесь. Насколько я понимаю, речь идет о Майкле?
— Конечно, о Майкле! — снова взорвалась она.— Мне больше не о чем говорить с вами!
— Ладно, пока речь не об этом. Так что я должен был знать и о чем вас предупредить?
— О том, что он... он...— Она перевела дыхание и закончила фразу.— Что он начал думать обо мне как о женщине!
— На кой черт ему думать о вас? По няньке, что ли, соскучился?
