Бронуин Джеймсон - Уроки гольфа и любви
Когда она перевела дыхание, руки Куэйда спустились ей на плечи, а губы — на шею. Щекочущее тепло его губ, нежные прикосновения к мочке уха… она не могла сдержать глухой стон.
— Если это и называется обжиманием, — выдохнула она, — тогда сожалею, но у меня совсем нет в этом опыта.
Он засмеялся.
— Если ты всегда носила такие же плотно застегнутые рубашки, то я не удивлен.
— Не думаю, что дело в одежде. — Ее голос звучал хрипло и низко. Его руки переместились на ее рубашку, быстро и ловко расстегивая пуговицы.
— Нет?
Кончиками пальцев он дотронулся до ее обнаженного тела, и она судорожно вздохнула.
— Ты помнишь меня подростком. Я была для мужчин просто страшным сном.
Его руки замерли. Она молилась, чтобы он продолжил — ведь он закончил с пуговицами…
— Да, ты была как заноза в одном месте.
Шанталь с облегчением вздохнула, потом громко засмеялась.
— Я все перепробовала, чтобы ты обратил на меня внимание. Совершенно нелепая девственница, по уши влюбленная, это была я.
Наступившая тишина пронзила Шанталь. Чувство облегчения сменилось холодным ужасом. Глупый ход, Шанталь, очень глупый. Она боялась посмотреть на него, только тряхнула головой и сжалась в ожидании ответа.
Но ответа не последовало ни шутливого возражения, ни недоверчивого выражения лица. Шанталь охватила дрожь, она боялась сорваться. Она запахнула рубашку.
— Кажется, я сказала больше, чем следовало.
До нее долетел его вздох, и этот звук показался ей неестественно громким.
— Ты все еще?..
— Девственница? Физиологически — нет.
— Хочешь поговорить об этом?
Нет, она не хотела говорить об этом, но она сама загнала себя в ловушку.
— Да говорить-то особо не о чем. Один печальный самый обыкновенный опыт, давным-давно. Вот и все. Быстро и противно. Сильно удивлен?
Он глубоко вздохнул.
— Ты могла бы сказать… хотя само по себе это не так уж удивительно. Ты смущала меня с того самого момента, когда я приехал домой.
Его ответ успокоил Шанталь. Он звучал почти как… Она попыталась разглядеть Куэйда в темноте, но ничего не смогла прочесть на его лице.
— Это хорошо? — спросила она.
— Да нет. — Он коротко засмеялся. — Я приехал домой, чтобы наладить свою жизнь, и не хотел никаких неожиданностей, никаких сложностей.
— Тебе следовало подумать об этом до того, как ты начал расстегивать пуговицы. — Она вызывающе посмотрела ему в глаза.
— Секс не должен быть сложностью, — отозвался он, когда их глаза встретились, — особенно когда оба знают, как это делается.
Он знал, а… ее голова была полна сомнений, сердце — глупых надежд. Но у нее еще оставалась гордость. Сглотнув, она вздернула подбородок.
— Ты думаешь, я неопытна и не знаю, что это такое?
— Так расскажи мне, Шанталь. Посмотри мне в глаза и расскажи, как это — раздеваться. Ты же не собираешься вернуть подростковую влюбленность с цветами и прогулками под луной.
— Ты знаешь мое отношение к свадьбе, — упрямо сказала она. — Я думала, у тебя такое же.
— Я не об этом спросил. Почему ты до сих пор не замужем? Чего ты ждешь?
Она могла сказать ему правду. Потому что никто не заставил меня почувствовать, что я готова к этому. Никто не сделал того, что сделал ты. Или могла солгать.
Вздернув подбородок, она заставила себя посмотреть ему в глаза, в эти яркие, темные глаза.
— Твой эгоизм не лезет ни в какие рамки. Ты думаешь, я чего-то жду от тебя? Тем более, что мы можем никогда больше не увидеться.
— Это опять не ответ на мой вопрос.
Да пошел он…
— Ты хочешь услышать «да» или «нет»? Хорошо, да. Я действительно хочу раздеться с тобой. Ты это хотел услышать?
— Все, что я хочу услышать, Шанталь, так это правду.
— И как же ты узнаешь, что я говорю правду? Ты ведь даже не можешь решить, нравлюсь я тебе или нет.
О, конечно, ты мне нравишься. — Его голос звучал резко и низко, взгляд был суровым, опасным. Шанталь задрожала. — Сегодня днем у меня в гараже мне, черт возьми, очень понравилось, как ты на меня смотрела. Вечером за обедом, когда твое бедро касалось моего, ты нравилась мне еще больше. И сейчас, когда мы поцеловались, я готов был просто взорваться — так ты мне нравишься.
Ее нервы успокоились, она все поняла: она не нравится ему, он просто хочет ее, обнаженную, чтобы заняться с ней сексом. На одну ночь, может, даже не на целую ночь. Вот так-то. Понятно.
Может ли она пойти на это? Она закусила губу. При том, что по уши влюблена? Он лишил ее возможности дать ответ.
— Все в твоих руках, солнышко. Когда перестанешь кусать губы, ты знаешь, где меня найти.
Вернувшись домой, Куэйд ощутил укол совести и несколько дней непрестанно думал о случившемся.
Однако, как бы то ни было, но в воскресенье днем он надел костюм и отправился через увитую цветами арку в сад Джулии и Зейна.
Зейн попросил его прийти пораньше — возможно, ему придется заменить шафера, если Митч не появится. Митч появился. Выражение лица у него было отстраненным, глаза ничего не выражали, он выглядел так, будто только что плавал с акулами.
Куэйд хорошо его понимал.
Раздражен, опустошенный, растерянный. Все, что он чувствовал сейчас, было в десять раз хуже того, что он чувствовал на репетиции, прибавились осложнения с сестрой невесты. Девственница. И семь лет в него влюбленная. Он тяжело вздохнул. Открытие тревожило его, он хотел просто сбежать отсюда. Сейчас как раз самый подходящий момент, пока гости еще не заметили его.
И еще он боялся того, что она может ему сказать. Хотя что может быть более ошеломляющим, чем сказанное ею в среду?
Три минуты спустя Шанталь распахнула дверь черного хода и ответила на его вопрос. Боже милостивый. Он не мог проронить ни слова — мог только стоять и смотреть. И это платье подружки невесты? Разве можно отвлекать внимание гостей от невесты? Он не мог даже представить, что хоть кто-то — во всяком случае, хоть один мужчина — будет смотреть куда-то еще, кроме этих изгибов тела и губ.
Шанталь не сразу заметила Куэйда. Благодарю тебя, Господи! Ему нужно было время, чтобы прийти в себя.
Он точно понял, когда она увидела его. Менее чем в пяти ярдах от него она споткнулась, и ее улыбка увяла. Она моргнула и через секунду стояла прямо перед ним с поднятым подбородком и расправленными плечами и болтала о том, как она чувствует себя в этом узком платье, которое наверняка убьет ее.
Когда она дотронулась до выреза, он понял, что неприлично долго смотрит на него. Это нехорошо. Он поднял взгляд и увидел ее разгневанные глаза. Это был самый подходящий момент, чтобы превратить все в шутку.
— И это называется платье подружки невесты?
