Хейди Бетс - Девушка для секс-эскорта
– Это Елена, – продолжила она без выражения. – Очень сожалею, но я не смогу больше выполнять условия нашей договоренности. Я...
Ее голос прервался, у него в груди тоже что-то оборвалось.
– Я просто не могу. Я прошу тебя пересмотреть твои планы относительно бизнеса моего отца, но понимаю, что моя просьба не много значит, следовательно, мне придется смириться с тем, что есть. Прощай.
Чейз присел на край постели, прижимая трубку к уху и слушая короткие гудки.
Ну вот, ответ есть. Все кончено. Она теперь окончательно ушла из его жизни... из его постели, из его мыслей.
Чего он и добивался. Секс, несомненно, был замечательный, но замечательный секс можно получить и из другого источника, не связываясь с Еленой Санчез.
Положив трубку на место, он поплелся в ванную. Закончил вытираться, вернулся в спальню и лег в постель.
Избавившись от нее, он избавится и от неприятных воспоминаний. Все придет в норму.
Глубоко вздохнув, он закрыл глаза, собираясь насладиться желанным умиротворением. Вместо этого ноздри вновь втянули запах Елены. Можно снять постельное белье, уйти из комнаты, но инстинкт подсказывал ему, что это не поможет. Не поможет, потому что запах остался не на простынях – их уже стирали с тех пор. Нет, запах... Елена... была в его крови, в голове. И, возможно, в сердце.
* * *Елена плакала не переставая. Не из-за грубости, проявленной Чейзом прошлым вечером, а потому, что поняла: ничего не получится. Ей хватило смелости позвонить ему и сказать, что все кончено.
Возможно, не попадись им Тиша, все могло сложиться иначе. У них было бы хоть немного побольше времени разобраться в себе.
Пусть их отношения длились бы не вечно, но... хотя бы еще чуть-чуть.
Хорошо еще, что сестры нет дома. Никто не будет ее критиковать за то, что она оплакивает ничтожнейшего, по мнению Аландры, человека в мире.
Теперь надо ехать к отцу объяснять, что полученная отсрочка закончилась.
* * *Дверь отцовского кабинета, как обычно, оказалась нараспашку открытой. Елена легко постучала, и при виде его широкой улыбки настроение у нее тоже слегка поднялось.
– Елена, дорогая. Ты прекрасно выглядишь сегодня. Я так рад, что ты заскочила.
Только отец мог увидеть нечто положительное в ее внешности в такой день, как сегодня, когда у нее и нос, и глаза опухли и покраснели от многих часов непрерывного плача.
– Папа, мне надо поговорить с тобой.
– Конечно, конечно.
– У меня плохие новости, папа.
– Что такое, дорогая? Ты знаешь, что можешь мне все рассказать.
Она кивнула.
– Я говорила тебе, что условилась с Чейзом Рэмсеем об отсрочке, которая даст тебе некоторое время, чтобы собрать деньги и получить кредиты, необходимые для спасения нашей фирмы, но... договор... утратил силу. Мне так жаль, папа. Очень, очень жаль.
Минуту отец ошеломленно молчал. Потом открыл рот, но прежде, чем успел хоть что-то сказать, его перебил другой голос:
– Виктор, вот вы где.
Елена и Виктор Санчез одновременно обернулись к двери, в проеме которой стоял Чейз.
Ее сердце готово было выскочить из груди. Что он тут делает? Тем более в таком виде. Никогда ей не приходилось видеть его таким растерзанным. Дорогой, сшитый на заказ костюм помят, галстук повязан наспех. Щеки заросли щетиной, а волосы едва ли приглаживались чем-нибудь, кроме пальцев.
– Чейз Рэмсей, – представился он. – Я намеревался обсудить с вами проблемы, касающиеся компании "Санчез". – Обращался он к Виктору, но постоянно поглядывал в сторону Елены. – Меня больше не интересует покупка вашей компании для корпорации "Рэмсей". Мне известно, что вы до сих пор испытываете затруднения в части получения капитала, и, если вы согласитесь принять помощь, я буду счастлив предложить вам свой опыт, а возможно, и финансовую поддержку.
И Елена, и Виктор потеряли дар речи. Елена смотрела на Чейза, гадая, что заставило его так стремительно переменить решение.
– Я... благодарю, – пробормотал наконец Виктор. – Я высоко ценю ваше предложение, мистер Рэмсей.
Чейз отрывисто кивнул, словно его слова относительно предприятия Виктора были лишь вступлением, и вперил пронзительный взгляд в Елену.
– Елена, можно тебя на минутку?
Смущенная и взбудораженная, она встала, бросив быстрый взгляд на отца, который, казалось, готов был лопнуть от радости, что угроза семейному бизнесу миновала.
– Я скоро.
В коридоре Чейз взял ее под руку, отчего по телу поползли знакомые теплые волны. Печально, что он способен так влиять на нее, когда она решительно настроена с ним расстаться. Подняв голову, она поглядела ему в лицо.
– Очень великодушно с твоей стороны. Что заставило тебя изменить мнение?
– Ты. – Пальцы, крепко сжимающие ее локоть, разжались, и его рука упала вниз. – После того как ты вчера ушла из ресторана, я поехал домой, думая, что все отлично. Знал, что ты покончишь с договором, с нашими отношениями, и чувствовал облегчение, потому что с того момента, как мы начали проводить время вместе, я сам не свой.
Пригладив руками волосы, он хрипло продолжал:
– Когда ты впервые вошла в мой кабинет, я готов был ненавидеть тебя, Елена. Наслаждался возможностью расквитаться с тобой за переживания двадцатилетней давности.
– Мне очень жаль. Я уже пыталась извиниться...
– Да, знаю. Все равно. Целых двадцать лет я не мог выбить из головы события той рождественской вечеринки. А прошлым вечером... Я обращался с тобой хуже некуда, пытаясь поставить в такое же положение, в каком оказался сам двадцать лет назад. Ты ушла – сделала то, что должна была сделать, то, что я и заслужил. И после твоего звонка, когда ты сказала, что сделка расторгнута, я ожидал, что тяжесть с моей груди упадет и мир вновь станет для меня прежним. А вместо этого я не могу спать. Я дышать могу с трудом.
Поймав ее ладони, он переплел ее пальцы со своими, слегка сжал.
– Я чувствую твой запах в комнате, слышу твой смех. И внезапно я понял, каким был дураком. Потому что на самом деле мне хочется, чтобы ты была рядом со мной, в моих объятиях. Вот чего мне хочется. Теперь и навсегда.
Елена моргнула, готовая попросить его повторить сказанное. Ее трясло изнутри. Прошлой ночью он обращался с ней, словно она не более чем оплачиваемая компаньонка. А теперь признается, что неравнодушен к ней.
Как можно быть уверенной? Откуда она может знать, что он не переменит мнение, опять столкнувшись с Тишей Фергусон-Макдоналд или с кем-нибудь подобным?
Ее сердце подсказывало обвить его шею руками, прижать и не выпускать. Она решила выбрать промежуточный вариант:
– О чем ты говоришь, Чейз?
Его руки сильнее сжали ее пальцы. Он придвинулся ближе.
– Я говорю, что люблю тебя. Думаю, с самой школы. Думаю, я не мог бы так злиться и переживать из-за тебя, если бы уже тогда ты не была для меня дороже, чем мне хотелось признаться.
– Но что случилось той ночью при встрече с Тишей? Я никакого отношения не имею к ее словам, клянусь тебе, Чейз. Совершенно не разделяю ее мнений и взглядов...
Подняв руку, он прижал палец к ее губам, прервав поток фраз.
– Я понял. Знаю – поздновато, но понял. Я готов простить тебя за то, что ты сделала в четырнадцать лет, если ты простишь меня за прошлый вечер. Я думал, оттолкнув тебя, я обрету власть над своими эмоциями. И не понимал, что наши отношения давно перестали быть только деловым соглашением. Мне надо было почти потерять тебя, чтобы в голове у меня прояснилось и я понял себя самого.
Чейз слегка приподнял ей подбородок, заглянул в глаза. Елена надеялась, что он не заметит блестящих там слез, губ, дрожащих от переполняющего ее восторга.
– Скажи мне, что еще не слишком поздно, Елена, – прошептал он. – Скажи, что чувствуешь то же самое и что мне не удалось окончательно все испортить своим упрямством.
Минуту ей казалось, что она сейчас взлетит от наполнившей ее радости.
– А что с Тишей? Что, если мы столкнемся с ней и она снова повторит то же, что и тогда? Ты вновь собираешься ополчиться на меня? Неужели придется проходить через это всякий раз, когда нам попадется кто-нибудь вроде нее?
Его губы сжались, но он немедленно ответил достаточно спокойно:
– Не стану обещать, что приму это с восторгом или что не впаду на пару дней в плохое настроение. Но и не стану обращать это против тебя, разве что тебе придется выслушивать мои ворчания до тех пор, пока я не справлюсь с собой. И потом, теперь я знаю себе цену и мне больше не требуются чье-либо одобрение или признание.
Он провел пальцами по ее волосам, убрал с лица выбившуюся прядь.
– Мне потребовалось двадцать лет, чтобы понять это, но теперь я знаю и не собираюсь забывать. Все, чего я прошу, – дай мне шанс доказать это. Я люблю тебя, Елена. И хочу, чтобы ты оставалась со мной. Не как любовница, а как жена.
Чейз не отрывал взгляда от ее лица, его глаза сверкали, как синие льдинки.
