Кортни Пакард - Принцесса и ковбой
— А ты очень красив, ковбой, — с нескрываемым восхищением сказала Долли, оглядывая его мускулистую фигуру с широкими плечами, впалым животом и узкими бедрами. — Неужели в Техасе все такие?
— Нет, я редкое исключение.
— Значит, мне очень повезло.
Они стояли друг напротив друга, не осмеливаясь приблизиться. На мгновение каждый подумал, что эта затея напрасна и доставит лишь неприятности. Но взаимное притяжение тел оказалось сильнее рассудка. Кровь пульсировала в висках, желание уже обжигало, причиняя почти боль, и требовало утоления.
Но все же страшно было сделать первый шаг. Молчание затягивалось: еще немного, и тонкая ниточка чувств, возникшая между ними, лопнет, не выдержав напряжения. И тогда уже точно невозможно будет начать сначала. С каждой секундой промедления они теряли решимость, и Долли уже собралась поднять с ковра платье, когда Ральф вдруг бросился к ней.
Их губы встретились и слились в головокружительно долгом поцелуе. Опасения развеялись как дым: не бывает ничего прекрасней долгожданного соединения, когда в стороне остаются раздумья, когда уже нельзя повернуть назад. Трепет узнавания охватывает тела, восторг смешивается с изумлением. И уже трудно поверить, что еще совсем недавно этот человек был таким же чужим, как и тысячи людей вокруг.
Ральф опустился на колени и прижался губами к пушистому холмику, проникая языком в жаркую глубину. Долли изогнулась и тихонько застонала.
— Не торопись…
Сладость ласк доводила ее до исступления, она вся раскрывалась навстречу им, словно алый бутон розы под солнечными лучами. Как давно она не испытывала ничего подобного, и уже, казалось, успела забыть эти восхитительные ощущения.
Ральф на мгновение замер, когда дрожь наслаждения пробежала по телу Долли. Желание измучить ее, заставить забыть обо всем на свете, было настолько сильным, что он уже не думал о собственном удовольствии. И это случилось впервые: нет, конечно, Ральф доставлял женщинам радость, как умелый любовник, но никогда не стремился к тому, чтобы они в одиночестве получали свою долю любовного восторга. И поэтому быстро переходил от прелюдии к близости.
Но с Долли было совсем по-другому: он мог бы часами ласкать ее гибкое тело, покрывать поцелуями бархатистую кожу, нежно поглаживать растрепавшиеся густые волосы. Он отстранился и, подхватив ее на руки, перенес на кровать. Долли открыла глаза, блестящие от счастливых слез, и притянула Ральфа к себе.
— Я хочу тебя, — прошептала она, губами прикасаясь к его щеке.
— Повтори еще раз. — Тихий голос распалил его в одно мгновение.
— Я хочу тебя! — Это уже была не мольба, а требование.
Долли вскрикнула, когда Ральф овладел ею, и обхватила его ногами, чтобы со всей полнотой ощутить накал его страсти внутри себя. Он двигался медленно, словно боясь причинить боль, но постепенно ритм учащался, пока оба не задохнулись от накатившего пряной волной наслаждения. Не размыкая объятий, они лежали несколько минут в молчании, глядя друг на друга расширившимися глазами и прислушиваясь к биению сердец.
— Ты прекрасна… — Ральф отвел с лица Долли прядь волос и нежно поцеловал. — В это трудно поверить, но я впервые…
Она накрыла его губы ладонью.
— Я верю.
— Тебе хорошо? — Он приподнялся, опираясь на локоть.
— Да, милый, мне очень хорошо.
Ночной ветерок покачнул штору на окне, луна скрылась за облаком. Где-то в отеле, несмотря на поздний час, негромко звучала музыка — кто-то перебирал пальцами струны гитары, наигрывая знакомую мелодию, все тише и тише…
Долли проснулась от странного ощущения и, резко сев, открыла глаза. Какие-то непонятные звуки раздавались рядом с ней. Привыкнув к темноте, она различила под белой простыней фигуру и едва не закричала от внезапного ужаса. И лишь через несколько секунд, придя в себя, поняла, что это Ральф. И тут же воспоминание о случившемся обожгло ее сознание.
Все-таки она не удержалась и совершила ту ошибку, о которой еще не раз придется пожалеть. Легкое опьянение прошло, тело налилось усталостью, мышцы болели так, будто Долли пробежала многокилометровый кросс по пересеченной местности. Два или три часа беспокойного сна не принесли облегчения, голова казалась тяжелой, мысли мешались.
Как она могла забыть о даваемых себе зароках! Что послужило тому виной — ночь, напоенная ароматами и пением цикад, шампанское, усталость от бесконечного одиночества или просто близость сильного мужского тела? Теперь уже не важно, любовную схватку нельзя отменить, время нельзя заставить течь вспять.
Долли расстроенно посмотрела на спящего Ральфа и, едва касаясь, провела ладонью по коротко стриженным волосам. Какие восхитительные мгновения он ей подарил! Но теперь надо поставить точку, иначе вновь попадешь в зависимость. Долли слишком хорошо знала, что это значит — зависеть от другого человека. Он обращается с тобой, как с красивой куклой, потом находит новые развлечения, а ты, забытая и ненужная, пылишься в углу.
Надежды на счастливое будущее пусть остаются подросткам, еще верящим, что жизнь состоит из одних радостей. С возрастом начинаешь понимать, что пасмурных дней намного больше, чем солнечных. И даже если правы те, кто говорит, что судьба идет полосами, печальный черный цвет неудач почему-то всегда преобладает над белым.
Долли покачала головой: винить кого-либо бесполезно, что случилось — то случилось. Отличное объяснение: между мужчиной и женщиной довольно часто происходит нечто подобное. Она горько усмехнулась: да, хороший секс, обоюдное удовольствие — и все. Ральф ведь сразу предупредил, что не стоит давать друг другу обещаний и клятв, это очень мудро с его стороны: заранее обезопасить себя от любых возможных неприятностей.
Но Долли и не собиралась ничего требовать, наоборот, она постарается сделать вид, что ничего необычного не произошло. Первое утро после ночи любви всегда пугает: как тот, кто сжимал тебя в объятиях, посмотрит, что скажет. Долли уже давно взяла за правило: просыпаться в одиночестве. Потому что увидеть в глазах мужчины отвращение, или неловкость, или сожаление — всегда ужасно.
Она тихонько встала и, захватив плед, на цыпочках пробралась в гостиную, плотно закрыв за собой дверь. Тори встретила ее обиженным урчанием, но, поняв, что хозяйка вернулась к ней, тут же забралась на диван и, свернувшись клубочком, уютно засопела.
— Нам с тобой и вдвоем неплохо, правда, крошка? — шепотом спросила Долли, поглаживая собаку по шелковистой шерстке. — Не будем грустить. Еще два дня, и жизнь вернется на наезженную колею.
Яркие солнечные лучи разбудили Ральфа.
