Пенни Джордан - Любовь — первая и единственная

Осуществилось все то, о чем так долго мечтала Сильвия, и даже больше — блаженство, упоение, райское удовольствие. Хотя, когда все закончилось, лежа в объятиях Рэна, она чувствовала легкую боль… Да, ей было больно, но зато она безумно годилась собой. Наконец она стала женщиной. Женщиной Рэна… Они поженятся в «Отель-Плейсе», и Алекс поведет ее к алтарю… Счастливая, она погрузилась в сон.

Проснувшись утром, Сильвия обнаружила, что лежит в постели в одиночестве, и даже решила поначалу, что все это ей приснилось. Но когда она прошлепала в гостиную, Рэн, полностью одетый, ждал ее у окна. Сильвия с радостью бросилась к нему и обвила его руками, но вместо того, чтобы обнять ее в ответ, поцеловать и снова отнести в постель, он решительно разжал ее объятия и резко оттолкнул.

— В чем дело? Что не так? — непонимающе спросила Сильвия. — Прошлой ночью…

— Прошлая ночь была ошибкой, — перебил ее Рэн. — Этого не должно было случиться, и я… Почему ты не сказала, что была девственницей?

— Я… Я… — Глаза Сильвии наполнились слезами.

Вот чего быть не должно — Рэн, такой равнодушный, холодный и отчужденный, набрасывается на нее с обвинениями.

— Рэн, я люблю тебя, — дрожащим голосом призналась она. — Я хочу, чтобы мы были вместе… поженились…

— Поженились? Ты все еще ребенок, Сильвия… Твоя мать…

— Я уже не ребенок. Мне скоро будет двадцать, — торопливо возразила она.

— Ты ребенок, — упрямо заключил Рэн, — и насколько я понимаю… Почему ты не сказала мне? Почему ты вела себя так, словно Уэйн твой любовник?

— Я говорила, но ты не слышал. Я думала, тебя обрадует… что ты мой первый… мой единственный…

— Обрадует? О, Господи. — Рэн разразился хриплым, горьким смехом. — Ко всем прочим неприятностям не хватает еще, чтобы ты забеременела…

Сильвия побледнела. Прошлой ночью, потеряв голову от любви, она мечтала зачать от него ребенка, а теперь, после его слов, испытала самое жестокое в своей жизни разочарование.

— Я принимаю гормональные таблетки, — тихо сказала она, опустив голову. — Просто… я… Врач выписал мне их по другой причине.

Это было правдой, и у нее кровь застывала в жилах при мысли о том, с какой неохотой она согласилась принимать лекарство. Слава богу, что согласилась. Она не могла вынести этого осуждения, этой горечи в глазах Рэна.

Все ее мечты и надежды рухнули.

— Пожалуйста, иди и оденься, — потребовал Рэн. — Я скоро уеду, но сначала нам надо поговорить.

Одеться!

Внезапно Сильвию охватило жгучее чувство вины и собственной греховности. Натягивая одежду в своей спальне, она уже знала, что дорого заплатила за свою близость с Рэном — не только потерей невинности, но утратой любви и уверенности в себе, как в женщине. Она думала, что никогда уже не захочет снова видеть Рэна, не осмелится взглянуть ему в глаза. Прошлая ночь ничего для него не значила, а Сильвия была для него всего лишь безликим телом, с которым он удовлетворил свою физиологическую потребность.

Когда она вернулась в гостиную, Рэн налил ей кофе. Взяв чашку, Сильвия проследила за тем, чтобы не только не коснуться его пальцев, но и не браться за чашку в том месте, где ее держал он. Узнав о его истинном отношении, она почувствовала себя уничтоженной, опозоренной, запятнанной. Больше всего на свете Сильвии хотелось вышвырнуть его из своей квартиры, своей жизни и своего сердца.

— Сильвия…

— Я не хочу говорить об этом, Рэн, — гордо заявила она, отвернувшись. — Так получилось. Мы оба знаем, что это ошибка, но иногда девушкам приходиться терять невинность… — Она с болью повела плечом. — Уэйн обрадуется. Как и ты, он не хотел быть первым…

Что она несет? Сильвия сама удивлялась своим словам, но гордость вынуждала ее притворяться, что Рэн не обидел ее, что он не способен причинить ей боль.

— Ты затащила меня в постель, чтобы потом трахаться с Уэйном?

Ей почудилось недоверие и что-то еще в гневном голосе Рэна, но она отбросила свои подозрения и вскинула голову, поворачиваясь к нему лицом.

— Да, — согласилась она.

— Я тебе не верю, — решительно заявил Рэн и угрожающе добавил, — Ты говорила, что любишь меня. Ты даже заговаривала о свадьбе…

Сильвия равнодушно пожала плечами.

— Разве не так должны вести себя девственницы? — Она состроила легкомысленную гримасу. — Как я могу любить тебя, Рэн? Я что, обязана тебя любить? Ты только и делаешь, что постоянно меня ругаешь. Я хочу, чтобы ты ушел…

— Сильвия, ты не можешь…

— Уэйн скоро придет, — соврала Сильвия и беспечно добавила. — Он давно меня уговаривал найти кого-нибудь, чтобы… стать женщиной. Он очень опытный и любит, чтобы его любовницы знали толк в сексе… Уэйн — тот мужчина, которого я люблю.

Что она ему наплела? Сильвия поверить не могла, что оказалась способной на такую ложь, но Рэн все принял за чистую монету.

Отставив нетронутую чашку кофе, он шагнул к ней.

Сильвия отпрянула.

— Не понимаю, чего это ты так распсиховался, — сказала она, — Это такая мелочь…

— Да… для тебя, наверное, — мрачно перебил ее Рэн.

— И для тебя тоже. — Раздался звонок, и Сильвия кинулась к телефону, бросив через плечо, — Это Уэйн…

Естественно, это оказался не Уэйн, и Сильвия дико смутила и сбила с толку беднягу продавца из фирмы, торгующей стеклопакетами, заявив ему, что сделала все, что он просил, и теперь ждет не дождется, когда же он приедет, и они смогут быть вместе, если он понимает, о чем речь. Звучно чмокнув телефонную трубку, она нажала на рычаг и повернулась к Рэну.

— Уэйн уже в пути, так что если не хочешь остаться и посмотреть, чему я успела научиться…

Она продолжала улыбаться — все той же неестественной, фальшивой улыбкой, с которой бросила ему вызов — даже после того, как дверь захлопнулась и по ее лицу потоком хлынули слезы.

Поздним утром она и вправду встретилась с Уэйном, но совершенно случайно. Ей хватило двух часов после ухода Рэна, чтобы обдумать случившееся и прийти к выводу, что она не должна больше видеться с Рэном… и со всеми, кому он близок.

— Привет, куколка, — усмехнулся Уэйн. — Кажется, нам пора распрощаться. Я сегодня уезжаю с «зелеными».

И тогда Сильвия приняла решение, воспользовавшись возможностью сбежать не только от Рэна, но и от всего, что с ним связано — от своей любви, своего стыда и страха, что он раскусит ее ложь.

— Я еду с тобой, — решительно заявила она, и добавила, прежде чем Уэйн успел возразить, — Сводный брат прислал мне денег, так что я не буду нахлебницей.

— Сколько он тебе прислал? — с интересом спросил Уэйн.

Час спустя, сложив все необходимые вещи, Сильвия заперла дверь квартиры и вышла к Уэйну, дожидавшемуся ее в машине.