Светлана Демидова - Интерьер для птицы счастья
А Инга очень похорошела. Красавицей она, конечно, не стала, но приобрела такую лощеность, холеность и элегантность, которые привлекали мужчин не меньше, чем красота. Халаимов был уверен, что она ему изменяет. Когда он первый раз это понял, то готов был убить соперника. Не сделал этого только потому, что Инга не давала никакого повода подумать, что разлюбила мужа. Она была с ним так же ласкова и страстна. Владимир решил перетерпеть увлечение Инги, поскольку очень любил ее, а потом как-то притерпелся к ее изменам и скоро вообще перестал расстраиваться на этот счет. Если ему подворачивалась какая-нибудь интересная женская особь, он тоже не отказывался ни от каких удовольствий. Похоже, что и Инга об этом догадывалась, но тоже находила такое положение вещей совершенно нормальным. Таким образом, свобода супругов не была ограничена ничем, они оставались друзьями и всегда могли друг на друга рассчитывать. У них родилась дочка Маняшка, которая все свое младенчество и раннее детство провела в объятиях Ингиной матери, а сейчас уже училась в Англии. Последнее время Халаимов ловил себя на том, что постепенно забывает, как выглядит собственная дочь, и мучился тем, что совершенно не переживает и на этот счет тоже.
Дом их был полной чашей ввиду сумасшедших гонораров Инги. Сам Халаимов в качестве главного экономиста компьютерной фирмы зарабатывал куда меньше, но тоже вполне прилично. К сорока годам Владимир Викторович имел все, что только можно пожелать иметь в нашей стране, и в то же время… не имел ничего. Его жена принадлежала телевидению, дочь – Англии, а сам он постоянно находился в состоянии непроходящей скуки и даже побаивался, что в конце концов впадет в депрессию, потому что ему абсолютно нечего желать в жизни.
Когда ему предложили перейти на работу в налоговую инспекцию, он согласился, не раздумывая. Просто ему очень хотелось хоть как-нибудь переменить жизнь. Они с Ингой жили неподалеку от инспекции, и ему даже понравилось, что ходить на работу можно будет пешком. Он, конечно, водил машину, имел престижную «Мазду», но сидеть за рулем не любил.
Сашу Арбенину он в самом деле сразу отметил боковым зрением, поднимаясь на крыльцо нового места работы. Когда он знакомился с работой отделов, Саша понравилась ему еще больше. Она была из тех самых женщин с изюминкой, которые его всегда привлекали. У нее было бледное гладкое лицо в раме темных тяжелых волос, узкие бесчувственные губы с опущенными уголками и женственная фигура, выгодно отличавшаяся от Ингиной – мальчишеской, без бедер и груди.
Он случайно столкнулся с Арбениной в универсаме в первый же день работы на новом месте и решил ковать железо, пока горячо. Саша сдалась сразу, но это не была так опостылевшая Халаимову женская готовность к спариванию с красивым самцом. Отдаваясь, Саша как бы пробовала его на зуб и даже будто бы одновременно наблюдала за ними обоими со стороны. Она ничего не сказала ему, ничего не спросила и не пыталась остановить, когда он собрался уходить.
А он и сам не мог понять, почему вдруг засобирался. На день рождения к приятелю идти уже совершенно расхотелось, и он мог бы остаться с Сашей, но почему-то не посмел. На прощание он быстро прижал ее к себе и еще быстрее отпустил, стараясь не глядеть в лицо. Ему казалось, что если взглянет, то не уйдет никогда и она будет вынуждена с позором изгнать его из своего дома.
Выйдя из Сашиной квартиры, Владимир Викторович первым делом поехал на Невский проспект в самый дорогой ювелирный магазин. Зачем? «У Саши Арбениной должен быть браслет», – решил он. Неспроста у нее такая фамилия. Браслет, который он купит ей, будет особым знаком. Она поймет. Она сразу все про него поймет. Если еще не поняла.
Халаимов хотел выбрать браслет, который не расстегивается, но вскоре понял, что такой потерять еще легче. Он совершенно загонял молоденькую хорошенькую продавщицу, но все-таки нашел именно то, о чем мечталось где-то в подсознании. Он выбрал серебро с фианитами не потому, что пожалел денег, а потому, что браслет был очень изящным: блестящие звенья чередовались с матовыми, и в каждое блестящее звено был вправлен продолговатый прозрачный камень. Замочек состоял из двух частей и в застегнутом состоянии был похож на вензель из переплетенных между собой букв. В этих завитках, если очень постараться, можно было узнать «А» – Александра и «В» – Владимир.
Дома, где Халаимов собирался получше рассмотреть браслет и помечтать о Саше, неожиданно вдруг оказалась Инга, причем, как назло, в самом игривом настроении. Она была слегка прикрыта коротеньким халатиком с драконами и без пуговиц, некрепко перепоясанным золотым шнуром с кистями. Она говорила по телефону, полулежа в кресле. При виде мужа Инга тепло улыбнулась, приветственно махнула рукой, а пояс халатика сам собой начал развязываться. Когда Халаимов ненароком бросил взгляд на жену, пояс уже валялся на полу, драконов видно не было, потому что вместо них, спрятавших свои огнедышащие морды в складках ткани, торчали маленькие груди над плоским крепким животом, натренированным всяческими новомодными оздоровительными упражнениями.
– Ну, пока, милая! Целую! Володечка пришел, – пропела Инга в трубку своим особым сексуальным голосом, положила ее на аппарат и поднялась с кресла навстречу ему уже без халата.
– Может, я хотя бы приму душ? – без особой надежды спросил Халаимов.
Когда Инге хотелось плотских удовольствий, преград на ее пути не существовало. Так оно было и на этот раз.
– Мы можем принять его вместе, – предложила она, расстегивая на муже рубашку.
Душ с Ингой после близости с Сашей показался Халаимову извращением.
– Ладно, давай без душа, – вяло согласился он и поймал себя на том, что едва удержался от того, чтобы не сморщиться.
Когда все было кончено, Инга сказала:
– От тебя пахнет чужой женщиной.
– А от тебя – чужим мужчиной, – попытался отделаться от нее Владимир.
– Врешь. Я сегодня взяла выходной, никуда не ездила, перед твоим приходом специально приняла ванну и намазалась специальным кремом. Поэтому я пахну не мужчиной, а душистым, возбуждающим чувственность кремом. Специально для тебя…
– А что так вдруг? – все же не смог не сморщиться Халаимов. – Мне кажется, что ты уже давно прекрасно обходишься и без моей чувственности. Зачем понадобился крем?
– Затем! Надоело мне все, Володя! Это телевидение… это такая клоака… ты не представляешь…
– Это я-то не представляю? – усмехнулся бывший кавээнщик Халаимов, вся молодость которого прошла под прицелом телекамер.
– Хочешь, я все брошу? Начнем новую жизнь… Маняшку домой заберем… – с жаром проговорила Инга, целуя мужа в мускулистое плечо.
