Вирджиния Эндрюс - Шепот в ночи
– Где моя мама? – закричала я. – Где мой папа? – Кое-кто услышал мой крик, но ни один не ответил. Миссис Бредли просто заплакала сильнее.
– Эй! Остановитесь! – закричал один из пожарников, когда мы пролезли под первой ограничительной веревкой, чтобы попасть на лужайку.
В воздухе летал пепел, а пламя было такое сильное, что мы чувствовали его жар. Пожарники выкрикивали что-то друг другу и поливали водой из брандспойтов, но это, казалось, не давало никакого эффекта. Дерзко, самоуверенно пламя с треском распространялось, жадно пожирая драпировку и мебель. Я почти видела, как оно несется по коридорам, облизывая и вгрызаясь в каждый угол. Раскаленное, сжигающее, разрушающее все на своем пути чудовище из ада поглощало все, что когда-то было таким прекрасным и имело историческую ценность, срывая картины и круша стены, сбрасывая люстры на пол. Ничто не может устоять на пути этого огня или замедлить темп его неотвратимого наступления.
Я тащила Джефферсона за собой и, повернув за угол, наконец обнаружила дядю Филипа, стоящего в одиночестве. Его обычно аккуратно причесанные волосы были взъерошены. Он был без пиджака и галстука, его глаза так пылали, что, казалось, пламя бушует и внутри него. Он не то разговаривал сам с собой, не то думал, что кто-то стоит рядом.
– Дядя Филип! – закричала я, подбегая к нему.
Он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Казалось, он не узнал меня. Его рот судорожно двигался, но он ничего не произносил. Он снова взглянул на пожар, затем на меня и замотал головой.
– Где мама, дядя Филип? Где папа? – в отчаянии закричала я.
– Где моя мама? – вторил мне Джефферсон, и его слезы полились сильнее. Он прижался ко мне и посмотрел на дядю Филипа.
– Дядя Филип! – кричала я, видя, что он просто бессмысленно уставился на пожар, загипнотизированный пламенем и действиями людей. На этот раз он медленно повернулся и некоторое время смотрел на меня. Затем он улыбнулся.
– Дон, – сказал он, – с тобой все в порядке? Слава Богу!
– Дядя Филип, это я, Кристи. Я не мама, – изумленно ответила я. Он заморгал, и затем его улыбка исчезла как дым.
– О, – произнес он, прикладывая руки к щекам. Он снова посмотрел на пожар. – О!
– Где они, дядя Филип? – спросила я в полном отчаянии.
Слезы потекли по моим щекам, а в горле запершило от дыма. От ужасного запаха горящего отеля у меня внутри все переворачивалось, а жар от беснующегося пламени был такой сильный, что, казалось, настали самые жаркие дни лета.
– Где они? – повторил он. Я кивнула. Он в замешательстве покачал головой.
– Где? – закричала я и с силой дернула его за руку.
– Джимми… был в подвале, когда взорвался котел, – сказал он. – Огонь метнулся вверх по лестнице и охватил систему отопления и вентиляцию. Все камины внезапно погасли, а пол в комнате для игры в карты вздулся, – проговорил он.
– Где мама? – шепотом спросила я.
– Я бегал вокруг, помогал всем выйти, кричал, подталкивал, помогал пожилым выйти. Думаю, все на улице.
– С мамой и папой все в порядке? – спросила я сквозь слезы со слабой улыбкой надежды.
– Что?
– Где мама? – закричал Джефферсон. – Кристи, где мама? – Он прижал свои маленькие кулачки к глазам и прильнул ко мне.
– Дядя Филип? – Я снова потянула его за руку. – Где моя мама?
Он просто покачал головой.
– Кристи! – жалобно протянул Джефферсон. – Я хочу к маме!
– Я знаю, знаю. Давай поговорим с кем-нибудь еще, Джефферсон, – сказала я, не видя смысла в разговоре с дядей Филипом. Он был слишком ошеломлен и растерян, чтобы здраво мыслить.
Я взяла Джефферсона на руки и понесла его к пожарным, которые стояли поодаль и подавали команды другим. На одном из них была каска с надписью, означающей, что он – начальник.
– Извините, – сказала я.
– Эй, вам нельзя здесь находиться, дорогуша. Билли, отведи этих детей за ограничительную линию, – крикнул он молодому пожарному, стоящему слева.
– Подождите. Меня зовут Кристи Лонгчэмп. Мои родители – владельцы этого отеля. Я должна выяснить, что произошло.
– Гм? О… Послушай, дорогая, я еще не знаю всех деталей. Видимо, котел взорвался и стал причиной всего этого.
– Но где моя мама? Где мой папа? Вы их не видели? – быстро спросила я.
– У меня нет времени разговаривать с вами, мисс. А теперь вам с вашим братом лучше убраться подальше отсюда. Эти стены могут рухнуть в любую минуту и, не исключено, что в этом направлении. Ну же, идите, – приказал он. – Билли, убери их отсюда, – повторил он, и молодой пожарник взял меня за локоть, чтобы увести.
– Но… моя мама…
– Вам лучше послушаться моего начальника. У него нет времени на пустые разговоры, – увещевал меня молодой пожарник.
Джефферсон заплакал сильнее и громче, уткнувшись лицом мне в плечо.
– Этого не может быть, – сказала я. – Не может. Он повел нас к ограждению. Я заметила справа тетю Бет, Ричарда и Мелани и поспешила к ним.
– О, Кристи, дорогая, – воскликнула тетя Бет, простирая руки. – И Джефферсон. Это так ужасно.
– Где моя мама, тетя Бет? И где папа? Дядя Филип ничего не смог мне объяснить, когда я его спрашивала.
Она покачала головой.
– Они – все еще в отеле, дорогая. Они так и не вышли. Мы все в ожидании стоим здесь и надеемся.
– Так и не вышли? – Я повернулась и посмотрела на отель. Пламя вырывалось через главный вход. Почти изо всех окон шел дым.
– Может, они вышли через заднюю дверь, – предположила я. – Или они могли спрятаться в подвале, дожидаясь пожарных. Да, именно так.
– О, Кристи, бедняжка Кристи, – пробормотала тетя Бет.
– С ними все в порядке, тетя Бет.
Я улыбнулась сквозь слезы и крепко обняла Джефферсона. Хотя Джефферсон был довольно-таки тяжелым, я не заметила, что несу его на руках все то время, пока мы не очутились позади отеля. Там также везде были пожарные, они поливали с этой стороны крышу и стены водой из бассейна. Обезумев, я искала хоть какие-нибудь признаки мамы и папы, но я видела только сотрудников отеля и пожарных.
– Где мама с папой? – спросил Джефферсон, широко раскрыв глаза. – Я хочу к маме!
– Я их ищу, Джефферсон!
Я опустила его на землю, взяла за руку и подошла к ближайшему пожарному.
– Эй, – крикнул он, увидев нас, – вам, дети, лучше уйти отсюда.
– Мы ищем родителей, – объяснила я. – Они не выходили отсюда?
– Отсюда никто не выходил. А сейчас бери этого мальчика и уходите, – приказал он.
Медленно, с тяжело бьющимся сердцем я пошла, взяв за руку Джефферсона. Мы направились в бельведер и, сев на ступеньки, наблюдали за работой пожарных. Глаза Джефферсона, как и мои, опухли от слез. После всего мы оба уже не плача сидели молча, просто уставившись в пространство перед собой, и ждали. Джефферсон положил голову на мое плечо, а я крепко его обняла. Пламя начало утихать, а дым стал гуще и темней. Он собирался в грязное облако, а легкий морской ветер относил его прочь. Не знаю, сколько мы вот так сидели, потрясенные и напуганные, пока, наконец, не услышали крик Ричарда:
