Atlanta - Forbidden Sweetness (СИ)
– Нет, не нахожу. У меня теперь определенный лимит твоего времени, что ли? Сколько? Минута в день?
Довольно забавно наблюдать, как любимый котенок злится. Смотрю на нее в упор, в голове борются мысли. Я ведь не собирался предлагать этого так рано, вдруг откажет? С другой стороны, видимо, я недооценил ее привязанности.
– Пять.
– Пять минут?! Черт тебя возьми, да что с тобой?!
Моему удивлению нет предела. Она ударила меня! По-настоящему. Вот так просто подошла и ударила кулаком в грудь, а теперь видимо замахивается для повторного удара.
– Долго бить будешь?
– Эйд, но это нечестно! Я не могу воспринимать тебя иначе, чем брата, понимаешь? НЕ МО-ГУ.
Перехватываю ее руки, прижимая к себе в упор. С губ Ти срывается судорожный вздох. Неужели так скоро привыкла, что за подобным жестом следует поцелуй? Не в этот раз.
– Я и не заставляю, Ти. Раз не можешь, то и меня не мучай.
– Но, Эйден! Ты не имеешь права вычеркивать меня из своей жизни.
– Я и не вычеркиваю, возникнут проблемы, только скажи, и я окажусь рядом, но как раньше не будет.
– Но мне нужно твое внимание, Эйд! Я хочу с тобой общаться.
– Скажи, Ти, а тебя вообще мои чувства не смущают?
Судя по упрямо сжатым губам – 'Нет'. Она готова бороться и я тоже. Жаль, что наши цели не совпадают.
– Смущают, но это не значит, что ты мне стал чужим, – снова чувствую, как длинные ногти впиваются мне в кожу. Она хоть понимает, что постоянно ссорясь, метит меня, оставляя следы? – Я люблю тебя, Эйд. Намного сильнее глупых предрассудков. Но я не могу любить тебя так, как ты хочешь!
– Как сильно тебе нужно общение, Теа?
Мой хитрый голос заставляет ее замяться. Глаза опускаются к полу. Судорожный вздох и она вновь смотрит на меня.
– Сильно.
– И ты готова идти на уступки?
– Какие?
– Готова, Теа?
Очередная заминка, но глаз не отводит.
– Готова.
– Я обещал тебя не трогать, Ти, но если захочешь пообщаться, просто дай мне знать.
– Как?
– Думаю, поцелуя будет достаточно. Утром и вечером. Взрослого, Ти, и в губы. Но я тебя не принуждаю, конечно. Сама решай, нужно ли тебе это.
Молчит. Ее глаза скоро прожгут во мне дыру. За секунду до ответа понимаю, что откажет. Ну уж нет, такой ответ мне не нужен. Нужно действовать.
– Не отвечай, Теа. Мне не нужны твои слова. Предложение актуально в любой момент, так что можешь думать так долго, сколько понадобится.
Мягко освобождаюсь от ее захвата и снова поворачиваюсь к двери. Может стоит приоткрыть для нее завесу своей жизни? Терзают сомнения. Раньше я и не думал об этом, зато теперь, видимо, под влиянием все еще не прошедшего возбуждения, хочу увидеть, как она отреагирует на мой мир. Нет, не тот, в котором я погрязаю обычно, а его поверхность. Малую часть, которая не должна травмировать ее восприятия меня.
А вдруг спугну? Не стоит отходить от плана, он выверен и надежен, к чему лишний риск? Хотя…
А… к черту! Привык потакать своим желаниям. Если замечу малейшую неправильную эмоцию на ее лице, тут же уведу в приличное место. Будь что будет, но сейчас душа жаждет риска. Авантюрный характер вновь дает о себе знать.
– Ти?
– Что?
– Хочешь со мной?
На лице непонимание сменяется радостью, а затем нерешительностью. Словно какое-то обязательство мешает ей согласиться. Я чего-то не знаю? Возможно. Ведь нормально мы в последний раз общались давно.
– Если не хочешь, просто скажи 'нет'.
Смеюсь и снова отворачиваюсь к выходу. Теперь точно не откажет. Пара секунд на осмысление моих слов и окликнет.
– Эйд, стой, – все как говорил. Ну что, пора услышать причину нерешительности? – Я хочу, просто не могу сейчас.
– Не можешь?
– Я… Меня… Боже, моя картина прошла первый тур, и я только сегодня об этом узнала, понимаешь? И теперь нам дали две недели, чтоб нарисовать новую, а я понятия не имею что рисовать… и две недели это и так мало, и еще я теперь думаю лишь о том, что ты зовешь с собой, а у меня картина…
– Теа, не тараторь, – ее желание за секунду успеть рассказать все, в очередной раз вызывает нежность. – Что за картина? Что за второй тур? О чем ты вообще?
Как вышло, что я не знаю о конкурсе? С каждым новым словом Ти удивляюсь все больше своей невнимательности, но ведь она вроде ничего не говорила, ведь так? Нет, я бы запомнил. Ее глаза сейчас горят так же, как у меня в процессе нового дела. Вот она, ее страсть. От мысли, что в первом этапе смотрели на ранее нарисованные картины конкурсантов и оставляли лишь тех, кто имеет потенциал, в душе разливается гордость. Никогда не сомневался в таланте сестры. Однако это значительно усложняет мою задачу. Теперь ей есть куда направить энергию. Есть чем компенсировать нехватку меня. Это плохо.
– Не стоит отвлекаться, Теа, иди рисуй.
– Да я не знаю, что рисовать, – она так забавно морщит нос, когда расстроена. – Все, что выходит, не соответствует заданию.
– И что тебе задали?
– Нарисовать радость.
Значит не выходит, да? Смотрю на ситуацию беспристрастно и понимаю, что сложно нарисовать радость под гнетом других эмоций. А для Ти почти невозможно. Она художник настроения. Ее картины всегда отражают эмоции и никак иначе. Это мне на руку, теперь ее конкурс не так страшен. В моих силах подарить ей нужные эмоции, но я не стану делать этого сейчас. Прогулка отменяется, Ти, я подожду, пока примешь мое предложение, и подарю тебе то, что сейчас так необходимо. Две недели мало? Только не для тебя, я часто вижу, в каком трансе ты рисуешь, выпадая из жизни, если есть вдохновение. И я тебе его дам, вот только за все нужно платить, и мой подарок будет тебе дорого стоить.
Из мыслей вырывает стук двери в прихожей. И кто из родителей вернулся так рано? Оглянувшись, снова смотрю на Тею, что ее так напрягло? Судя по шагам, вернулась мама, однако, если верить лицу Ти, в доме ужасное чудовище, от которого невозможно избавиться. Такое неприкрытое отчаяние в нем скользит. Какого черта? С чего такая реакция?
– О, вы дома?
В глазах мамы теплая улыбка, а в Ти – напряжение, которое, похоже, замечаю я один.
– Дома. Ты чего так рано?
– Была неподалеку и решила заскочить домой, перекусить. Рада, что наконец застала тебя, Эйд. Ты так быстро убежал тогда.
– Дела были.
Пожимаю плечом и целую мать в подставленную щеку. Состояние Теи меня тревожит. Неужели она так расстроилась из-за картины и невозможности поехать со мной, что теперь старается слиться со стеной, лишь бы ее не заметили. И улыбка на ее губах меня не обманет. Мне слишком хорошо известно, когда она улыбается искренне. И сейчас нихрена не искренне! Неужели мать ее чем-то обидела?
