Эмили. Отчаянная - De Ojos Verdes
— Это называют эйфорией, Марсель… — смотрит ему в глаза, бросая вызов.
Мужчина цепенеет от того, как она протягивает его имя — это заметно. И Эмили с прискорбием внезапно осознает, что лишь второй раз в жизни обращается к нему так. А ведь нарекли-то красиво… Хочется смаковать каждую букву. Только возможности такой не выпадало.
Друзья зовут продолжить веселье, а Эмили никак не может оторваться от созерцания этих омутов. Хамелеоны. Янтарно-зеленые с яркой, ну просто нереально черной радужкой. И ощущение, что ресницы накрашены, настолько они темные и густые. А ведь волосы у него намного светлее — выцветший каштан. Откуда такой контраст? А в щетине прослеживаются рыженькие огоньки. Уникальное сочетание… Что за шутка или чудо природы?
— Ты здесь больше не останешься, Эмили. Прощайся, уходим.
Марсель серьезен и сосредоточен в своем безапелляционном заявлении. Её коробит от этого. Неужели свобода была мнимой?
— С какой стати? — девушка недовольно морщится, воинственно скрестив руки на груди. — К тебе вернулись приступы гиперопеки?
— Не провоцируй, — предупреждает, слабо покачивая головой и сжимая губы, — это не твое место. Ты, что, не видишь?
— Что? Что я не вижу?
— Как на тебя облизываются…все вокруг…
— Может, я этого и добиваюсь, — Эмили пожимает плечами и поворачивается к бару, намереваясь закончить разговор, который ей неприятен. Ему незачем знать, что она никогда не замечала никаких взглядов, они ей безразличны, их не существует. — Это тебя не касается, я свободная девушка.
— Именно, — хватает за руку, блокируя дальнейшие действия, — на основании того, что твой названый брат вверил тебя мне, касается, Эмили. Еще как… Можешь считать, что я тоже твой названый брат. Как Ваграм. И слежу за твоей репутацией.
Она оцепенела, мрачно уставившись ему в лицо. Дикость ситуации настигла так стремительно, будто свалилась градом камней на макушку. Брат?.. Как он только посмел…
— Да пошел ты!
Ах, если бы это было так легко. Увы, он не только пошел, но и уволок её с собой, повторяя один и тот же сценарий, словно она являлась непутевым ребенком, который очередной раз сбежал из дома, ослушавшись родителей. На Эмили накатил тотальный ступор. Связь с космосом была потеряна. Остатки нервной системы дали сбой и перестали ей подсказывать, что делать.
Закончилось. Всё закончилось. Желание бороться, орать и доказывать свою правоту. Все шесть струн гитары могут разом лопнуть? С ней что-то такое и приключилось. Вышла из строя.
Будто смотря какую-то нелепую трагикомедию на большом экране, девушка наблюдала, как заперев её в машине, Марсель отправился за оставленными вещами и вернулся спустя минуту. Вручил ей сумку и кожанку, даже не глядя, и завел двигатель. Они проехали уже четверть пути, а Эмили продолжала сидеть неподвижно, придавленная нелепостью происходящего.
Теперь ей придется ещё и объяснять всем, почему Марсель увел её. Интересно, как именно? «Это друг моего зятя, которого я люблю до потери пульса, но могу рассчитывать только на братское отношение? А еще он считал меня наркоманкой, глупой маленькой девочкой и безотказной…девкой? Поэтому взялся за воспитание блудливой…сестры?..».
Господи, как же ты позволил ей докатиться до такого? До каких пор будут продолжаться эти испытания? Почему кто-то должен решать, как ей жить? Кем быть? Кого любить и не любить?
Пресловутый тумблер сработал молниеносно.
Вещи выпали из ослабевших дрожащих пальцев, глаза наполнились жгучими слезами, злыми и неконтролируемыми. Эмили развернула голову и практически вгрызлась взглядом в его профиль, ощущая нарастающее желание убить Марселя здесь и сейчас. Дыхание перехватило от новых разрушительных волн обиды…
— Ты мне не брат! — заорала внезапно, заставив мужчину изумленно уставиться на неё.
А потом ударила его со всей мочи… И не смогла остановиться. Колотила и колотила, подавшись вперед и упираясь коленом о коробку передач, шипя одно и то же:
— Не смей это произносить ещё раз! Ты мне никто! Ненавижу тебя!
Даже когда оборонявшийся Марсель поднял правую руку, сгибая её в локте, создав этим подобие щита, накрывавшего голову, она продолжала протискиваться сквозь гору мышц, ударяя по железной груди, цепляя заросший подбородок и щеку.
— Никто, слышишь?! — кожа была мокрой и соленой, взор затуманен, рот скривился от яростных потуг, зубы стиснуты до скрежета.
Салон автомобиля превратился в воплощение сцен из триллеров. Эмили потеряла связь с реальностью, вымещая на нем свою боль практически четырехлетнего срока выдержки. Самообладание разорвано в клочья его равнодушием. Душа, когда-то ринувшаяся ему навстречу, сейчас требовала мщения. Сколько дней и ночей в терзаниях, уничтожающих выдержку мыслей о том, что этот мужчина посчитал её…неказистой?! Она убивалась по нему. Была отвергнута и осмеяна. Потеряла себя… Растворилась в тоске…
— Эмили! — Марсель взревел и грубо откинул её на пассажирское сидение, чтобы иметь возможность видеть дорогу.
Это действие привело к обратному эффекту. Эмили осатанела. После серии очередных ударов она дернула руль в сторону, чуть не став виновницей ужасающего и едва поправимого столкновения. В последнюю секунду мужчине чудом удалось совершить маневр и припарковаться на обочине под вереницу оглушающих звуков клаксона. Он включил аварийку и вытянул ручной тормоз, потрясенно уставившись перед собой. Мощная грудная клетка бешено тряслась, будто изнутри её таранили чем-то огромным и стремящимся пронзить его насквозь. С Эмили творилось аналогичное нечто. Апокалипсис. Взлохмаченные волосы блестели в лучах света от фар проезжающих машин, её колошматило, выворачивало, душило…
Девушка откинула мешавшие пряди назад и в одно мгновение перелезла через все барьеры, усевшись на ошарашенного водителя. И снова ударила по груди, завопив в отчаянии:
— Не произнеси этого больше никогда!
Замерла на секунду. Приняла свое окончательное поражение. А затем схватила мужчину за щеки и прижалась подрагивающими губами к его рту…
Сложно назвать это поцелуем. Эмили просто приникла к устам в поисках тепла и любви, которые нигде не могла найти. Он не отвечал. Она не отстранялась. Всё сильнее вжимала свои пальчики в его скулы в молчаливой мольбе. Но Марсель не поддавался.
Девушка сдалась и немного откинулась назад, встречая пытливый взор. Вечность тонкими гранями вплеталась в этот момент истины. Когда оба что-то решали для себя. Признавались и принимали известную только им правду.
— Слабовато целуешься для опытной… — вкрадчивый шепот нарушает тишину.
Эмили сглатывает. Громко и рвано. Её лихорадит. Но собственные глаза неотрывны от любимого лица.
— А для…неопытной?..
Взгляд Марселя темнеет, но остается для нее непроницаемой маской. Мужчина шумно выдыхает, опаляя ее горячим дыханием, и опускает веки. Ей хочется просить, умолять, разжалобить, чтобы он не отвергал…снова. Но Эмили тоже молчит,
