Веселые каникулы мажора - Аля Драгам

Дедушка салютует, что всё сделает, но просто же не бывает…

— Чем тебе за Барсовыми не нравится? — сестра вырастает сзади, сложив на груди руки.

До всего дело есть.

— Тебе какая разница? Я же не спрашиваю, где тебе нравится, а где нет?

Звучит грубовато, но отношения у нас окончательно испортились, и я не сдерживаюсь. Вика настроена против всех, души не чает в мамином муже, и продолжает стучать по любому поводу.

— Не боишься, что я маме расскажу?

— Рассказывай. Хоть сейчас звони.

Знаю же, что позвонить она не сможет, потому что мама со своим мужем в отпуске в другой стране. А когда они позвонят сами, я уже буду совершеннолетней.

* * *

Ставим велосипеды у кривой сосны и начинаем осторожно спускаться.

— Придумал же кто-то вырубить тропинку, скажи?

— Угу, — спотыкаясь, хватаюсь за торчащую траву. — Может, она сама появилась. Бывает же в природе.

— Да неееет. Помнишь, мальчишки рассказывали, что здесь когда-то разбойники жили? Наверное, они и вырубили.

— Может быть, — тяну, потирая ладонь о шорты.

Ранку саднит: схватилась я не очень осторожно.

Сашка продолжает болтать, а я внимательно смотрю под ноги, так как иду первой.

Высота приличная, пакет с полотенцем мешает, и я жалею, что не взяла свой старенький рюкзачок.

Но красиво! Даже для нас, привыкших к сочной зелени и видам гор, место кажется чуточку мистическим. Спуск напоминает серпантин, при этом идти надо все время по невероятно узенькой тропе, раздвигая руками кусты или перешагивая обвалившиеся камни.

Страшно местами, но оно того стоит!

Уже внизу становится легче, а дорожка шире. Выдыхаем и беремся за руки, замирая, чтобы полюбоваться.

От солнца, отраженного в воде, слепит глаза. Прикрываю ладонью, приставив её козырьком.

Вдалеке плещутся люди, но сюда даже звуки практически не долетают.

— Я нырну, — кричит подруга, сбрасывая одежду, и с разбега плюхаясь в воду.

Хохочет, запрокинув голову к небу. Я тоже смотрю: ни единого облачка. Супер!

Раздеваюсь не торопясь, в воду захожу тоже медленно. Мне нравится постоять, привыкнуть, а потом плыть, пока не устанут мышцы.

— Давай за скалу?

Показываю знак «супер» и погружаюсь в море. Прохлада окутывает тело, успокаивает неповторимым массажем.

Плыву за подругой, повернувшись на спину. До нашего любимого места метров четыреста, не больше.

Мы выбираемся на клочок суши и долго лежим на нём, рискуя обгореть. Слезать не хочется, поэтому тянем время, поджаривая то спину, то бока.

Сашка от природы немного смуглая, к вечеру превратится в шоколадку, а я скорее всего в ошпаренного рака.

— Давай обратно, м?

— Догоню, — Санька сонно машет рукой. — Я еще полежу.

— Недолго только, — спускаясь в воду, делаю глубокий вдох.

С головой ухожу под воду, чтобы остыть. Тысячи иголочек мгновенно атакуют кожу, но также мгновенно пропадают. Идеальный баланс.

Обратный путь всегда короче и быстрее, особенно если плыть, а не качаться на воде.

У берега встаю на ноги и выхожу, отжимая юбочку, которая прикрывает купальные трусы.

— Идеальная…

Вздрагиваю.

Отпрыгиваю назад, вскрикнув от испуга.

Сердце барабанит в районе горла, а из груди рвется вопль:

— Ааандреей!!!

* Исп. — Natalia Oreiro «Cambio Dolor»

Глава 10

Лето 1998 год. Андрей.

Сколько лет прошло, всё о том же гудят провода,

Всё того же ждут самолёты

Девочка с глазами из самого синего льда

Тает под огнём пулемёта.

Должен же растаять хоть кто-то!

Скоро рассвет, выхода нет!

Ключ поверни и полетели.

Нужно писать в чью-то тетрадь,

Кровью, как в метрополитене.

Выхода нет.

Выхода нет…

© «Сплин» — «Выхода нет»

Несколько дней не могу найти себе места: сон не идёт, а если и идёт, то можно ли нормально высыпаться в гамаке?

Дед шутит по этому поводу, а бабушка недовольно качает головой, сооружая на завтрак очередной шедевр. Старается угодить Маринке, которую аж крутит от общей обстановки.

Ей здесь не нравится.

Только пляж и море, а всё остальное вызывает недовольную гримасу.

Комната — не нравится.

Еда — не нравится.

Развлечения… Их здесь нет в том объёме и том виде, в которых она себе представляла, когда собиралась со мной.

Каблуки, яркие наряды, косметика, и духи для разного времени суток не про Орск

.

Всё чаще по утрам я думаю о том, что хорошо бы отправить свою девушку домой.

Всё чаще по вечерам я думаю о том, что Марина давно перестала быть моей девушкой.

И только сегодня, проснувшись в очередной раз в неудобном положении, я понимаю, что по дням-то прошло всего ничего, а жизнь успела сделать крутой вираж. Тот самый, который с чудесами и непредсказуемым финалом в конце полёта.

Только если Балу ещё мог хоть как-то выбраться из западни, то у меня странное ощущение, что я сам себя в неё загоняю. А всё дело в том, что я превращаюсь в ненормального следака, который не может выпустить из поля зрения единственного человека.

Да, блин… Да, блин, да! Я слежу за Васькой!

Услышав от бабушки, что она через день ходит за хлебом после обеда, я тоже езжу в магаз. Ставлю бэху за углом склада и наблюдаю, как рыжая с подружкой тащат домой сетки с буханками. Каждый раз по рукам себя мысленно бью, чтобы не выскочить и не помочь. И выскакивал бы, но Марина…

Марина сидит рядом и палит меня. Для неё мы «просто пропускаем очередь». И я надеюсь, она в это верит.

Сегодня, проковырявшись с дедом в сарае до обеда, я снова на боевом посту. Савельева кривит губы и ноет, что устала уже от деревенского отдыха, а я нервно отбиваю по рулю «Сплина», который фоном звучит по радио.

Выбор радиостанции Маринке не нравится тоже. Вообще причина её недовольства прозрачнее некуда: я ночую во дворе, а не с ней. И хоть неоднократно пояснял, что в доме родных я не могу позволить совместные ночёвки, Савельева понимать отказалась. А я, чёрт побери, в натуре не могу! Она же орёт, как раненая кошка! Перепугает домашних, потом сама же краснеть будет…

Перевожу взгляд в бок, где Савельева развалилась на сидении, выставив ноги в открытую форточку.

«Нет, такая и краснеть не будет», — делаю однозначный вывод, стискивая