Разрушение в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

— Мою старшую сестру убили, — сказала я оператору на другом конце линии.

Несмотря на то, что они утверждали обратное, я знала лучше.

Пенелопа, может, и приняла эти таблетки, но она не хотела умирать.

Кто-то довел ее до этого, и я точно знаю, кем был этот человек.

Все еще знаю.

Я готова продать душу дьяволу, чтобы наблюдать, как он страдает. Настолько его боль важна для меня. Мне нужно видеть, как он истекает кровью.

Два года спустя, этот шанс подвернулся мне в виде Хавок.

Следующим утром я проснулась в кровати Аарона, укутанная его запахом, уничтожена воспоминаниями. Мои глаза находят это место на двери, где мы случайно оставили на ней вмятину моей головой. Да, моей гребанной головой. Мы с Аароном яростно бились об дверь, руки разрывали одежды друг друга, адреналин бурлил в наших телах.

Молодая ярость и желание, все смешалось в одно. Я встала и пальцами коснулась вмятины прежде, чем открыть дверь, полностью ожидая увидеть нависшего надо мной Вика, уставившегося на меня своими черными, как ворон, глазами. Вместо этого, я обнаружила пустой коридор, отдаленное хихиканье девочек доносилось до меня из щели в двери в другом конце.

Облегчение проникает в меня, и я прижимаюсь к стене правым плечом, закрывая глаза и слушаю звуки игры, звуки, которые оставила позади много лет назад. Такое ощущение будто прошли века с момента, когда я была ребенком.

Тинг украл это у меня, мою невинность и мое детство.

Мою сестру.

Сжимая зубы, я открыла глаза и оттолкнулась от стены, направляюсь по коридору к открытой двери Кары. Трое девочек сидели вокруг iPad, смотрели в Tik-Tok видео о тенях для глаз. Они виновато посмотрели, когда я остановилась в дверях, прислоняясь к косяку.

Я была измотана, эмоционально и физически.

Из-за вечернки в честь Хэллоуина, визита Тинга и близкую смерть Аарона… я валилась с ног. Добавьте к этому видео, и я была на полпути, чтобы слететь с катушек, украсть один из пистолетов Оскара, и самой позаботится об отчиме.

— Мы просто смотрели, — сказала Хизер, останавливая видео, как будто желание научиться наносить блестящие тени для век — это дьявольская работа.

Это вина мамы, что она так себя чувствует. Памела никогда не сдерживала свою зависть или неодобрение, называя меня и Пен шлюхами и патаскухами за нарядную одежду или макияж. Она пугала Хизер, чтобы у той не было интереса к моде, макияжу или фитнесу. Или, по крайней мере, я так думала.

— Если вы, ребята, можете еще немного побыть здесь и закрыть дверь, я позже могу вас накрасить. Если вы действительно хороши, — подразнила я, присаживаясь к ним и нажимая на видео, — тогда я покажу вам, как наносить это, в стиле Бернадетт.

Я потянулась и погладила по бокам голову Хизер, целуя ее в лоб, даже если она сморщила на меня нос и высунула язык. Я рада, что она считает, что простой поцелуй старший сестры — это мерзко. Когда-то я чувствовала также. Это означает, она верит, что я всегда буду рядом.

Я намерена быть, даже если это означает снова довериться Хавок.

Когда я приняла решение произнести это слово, навлечь на меня их темный гнев, я знала, во что влезаю, знала, что лезу в постель с демонами, чтобы они могли побороть моих демонов. Меньшее из двух зол, вот и все, чем они когда-либо были. Каким-то образом я позволила обмануть себя и поверить, что мои детские фантазии о парнях могли воплотиться в жизнь. Я потерял голову от красивого черного свадебного платья, татуированных рук и пылких улыбок.

— Мы останемся наверху, — согласилась Хизер, глаза заискрились от идеи какого-нибудь новой цветной тень для глаз.

Она не выберет розовый, как Пен, это точно. Скорее всего, она выберет то, что мне понравится. Фиолетовый. Бирюзовый. Черный.

— Хорошие девочки, — сказала я, поцеловав Кару тоже.

Эшли все еще немного стеснялась, когда я была рядом, сжимая игрушечную нарвалу и отстраняясь от меня, чтобы я не могла ее побеспокоить. Никому не следует навязывать свою любовь, даже детям. Даже если она невинная — иди присядь на колено папочки, Бернадетт — нельзя.

Со вздохом, я поднялась на ноги, чувствуя себя старой женщиной, когда захрустели суставы. Весь этот вчерашний бег показал мне, насколько сильно я не в форме. Добавьте к этому побитые колени от множества падений, и я практически хромая.

Я направилась вниз по лестнице, полностью ожидая конфронтации с парнями. Вместо этого, я обнаружила Аарона развалившегося на диване, без рубашки, перевязанного и спящего. Я подхожу, чтобы встать перед ним, смотря как трепетали его веки, когда ему снился сон, гадая, были ли они больше кошмарами, чем другим. Он не пошевелился, даже когда я потянулась, чтобы смахнуть его рыжие волосы с вспотевшего лба.

— Ты все еще любишь его.

Я повернулась и обнаружила Вика, стоящего у прохода, ведущего в кухню, его расписные руки были скрещены на такой же расписной груди. Я быстро выдохнула, когда мое тело ожило, сердцебиение ускорилось, моя кожа покраснела от тепла. Никто никогда не говорил, что нам не хватает химии. К сожалению, здесь не хватало доверия.

И стоило мне только начать верить их дерьму.

«Теперь ты девушка Хавок, и мы не храним секреты друг от друга».

— Ты неверно от души смеешься над всем этим, — сказала я, отходя от Аарона и поворачиваясь лицом к лидеру парней Хавок. Вик посмотрел на меня в ответ, его руки были мозаикой цветов, его лицо — предмет исследования в мужской архитектуре. Какой бы темный Бог не сотворил его, он должен гордиться. Он источает сексуальность и уверенность, опасность, жестокость. Он идеальный альфа-самец, превосходный лидер.

Он также лжец.

— Посмеялся от души? — спросил Вик, поднимая темную бровь. — Над чем? Над тобой, когда ты смотрела видео с изнасилованием твоей сестры? Нет. Я никогда не хотел этого.

— Если не хотел этого, должен был сказать мне раньше. Ты должен был позволить мне