Дом, в котором пекут круассаны - Lana Fisellis
Свидание. Он так просто это сказал. Свидание. Сравнил с этой тупорылой сказкой, придумал такие странные аллегории. Боже, идиот, честное слово. Свидание. А куда её повести? Это же прям полноценное, да? Прям настоящее, как положено, с необходимостью сводить её покушать, развлекать, спрашивать о личных предпочтениях. Люди к такому как готовятся? Пишут сценарий? Список важных вопросов? Ставят там рядом галочки возле требований. Вроде той шутки, где женщина в списке написала за стабильную работу, чувство юмора и отзывчивость, а мужчина просто указал один пункт: дышит.
— Ковбой?..
— Просто заткнись, я тебя прошу, — на одном дыхании выпалил Илья и первым начал опускать ящик, чтобы вынудить друга присесть вслед за ним.
Вместо ответов на многозначительные взгляды юноша начал передавать бутылки по рукам, чтобы всем опять было что выпивать, а потом откупорил свою бутылку о край ящика и запрокинул голову, залпом выпивая пол литра, чтобы нормализировать своё состояние. Кирилл с уважением поджал губы, когда Илья открыл ещё одну и вернулся на своё место. Теперь нахождение рядом с француженкой вызывало десяток новых мыслей, заглушить которые музыкой и шумом друзей оказалось невозможно.
Становилось уже темно. Громкая музыка перестала быть необходимой, и Женя проиграла в считалочку, поэтому вынуждена была идти и выключать центр. Разговоры от юмористических плавно перетекли в повседневные. Друзья обсуждали планы, необходимость поехать в горы на Донбай или ещё куда-нибудь, взять обоюдный отпуск на море, но почти ни у кого не получалось подстроить время друг под друга. Илья почти не участвовал в разговоре, потягивая пиво на краю стола и изредка наблюдая за поведением француженки. Ему было интересно, чем она так привлекла остальных, ведь никакие угрозы Жени не могли поспособствовать такой уютной атмосфере. Впрочем, он и сам не знал, что так цепляло в ней его самого. Стрелецкий ждал невероятно долго, почти несколько часов, пока Кирилл созреет на перекур. И когда его друг медленно поднялся, тело само вытянулось струной и потянулось вслед за ним в другую сторону двора, захватив с собой бутылку с пивом.
Они закурили в тишине, почти у самого бассейна, и Кирилл терпеливо ждал, пока Илья заговорит. Им не обязательно было курить вместе, это не было устойчивым правилом или необходимостью, потому что помимо этого домика они виделись достаточно часто, чтобы не тосковать. Скорее наоборот: они надоедали друг другу так, что здесь почти отдыхали в компании, садясь по разные углы стола.
— Я пригласил Аду на свидание, — этот факт прозвучал измученно просто, на выдохе, затолкнутом в следствии добротной порцией алкоголя.
Затянувшийся было, Кирилл подавился дымом, принялся стучать себе по груди и в удивлении поднял глаза на друга.
— Ты? Пригласил? Серьёзно?! Великий одинокий Стрелецкий сам, без угроз ножом, пригласил девушку на свидание?! — Кирилл хрипел от смеха, прорывающегося из груди. Но быстро стих, когда прожигающий взгляд Ильи ощутимо надавил на лобную долю. Покачав головой, Кирилл стал немного серьёзнее. — Слушай, тут две стороны медали. Ну… она, во-первых, уедет же через месяц. И если ты это понимаешь, то должен понимать и о том, что отношения не могут быть длительными. А… Во-вторых, у тебя когда последний раз были серьёзные отношения? В пятом классе школы? Ада выглядит серьёзной, и ей вряд ли будут интересны настолько свободные отношения. Ты же сам зарекался, что никаких серьёзных отношений заводить не планируешь. Что они… обуза? Да, кажется ты так тогда сказал. Ада хорошая. Не разбивай ей сердце, будь выше своих звериных инт… инст… интиктов.
— Интиктов? — хмурый до этого момента Илья невольно прыснул от смеха. Кирилл ещё старательно пытался выговорить «инстинктов», но получалось у него уже с трудом. С десятого раза он агрессивно отмахнулся от этой проблемы и устало вздохнул, опуская взгляд на воду. Французский шарм или что-то большее? Как понять это, если нет возможности побыть наедине дольше пары минут? Без алкоголя, без посторонних мыслей и предрассудков. — А ты что-нибудь о ней знаешь?
— Я не знаю, Женя — знает, но она всё расскажет Аде, как только ты отойдёшь на метр. Так что не советую. Вообще, дружище, просто наслаждайся моментом. Как ты любишь. Одним днём, — он одобряюще похлопал по плечу, сжал его со всех сил и первым ушёл спать. Илья остался на несколько минут, чтобы допить пиво, а после отправился следом. Завтра рано вставать.
5 глава
Сентябрь, 2011.
Франция, Париж.
Адалин не чувствовала себя дома в доме. Здесь была слишком напряжённая атмосфера — натянутая, словно тетива стрелы. Лишнего звука нельзя было издать, лишнего слова нельзя было сказать, лишнего действия нельзя было сделать. Почти всё подвергалось строгой оценки отца, который одним взглядом серых глаз мог осадить так, что тебе не захочется попадаться ему на глаза.
Со своей женой он общался, как с деловым партнёром — остранённо интересовался утром как у неё дела; задавал дежурные вопросы, а любой разговор с детьми сводился лишь к одному. К учёбе. Эдварда он никогда не замечал. Когда брат начинал говорить, сжимал губы в тонкую линию и молча кивал, а вот когда начинала говорить Ада, всё его внимание было приковано к ней. Он спрашивал про школу, учёбу, интересовался, как у неё идёт английский и русский. Потом он обязательно предлагал ей вместе съездить в компанию с остановкой на обед в ресторане или в каком-нибудь магазине.
Наверное, поэтому Адалин так и не смогла почувствовать это место своим домом — это было больше похоже на поле битвы или на вечное собеседование на работу, где в любой момент ей могли сказать “вы нам не подходите”
Ещё больше разговоров с отцом за завтраком, Адалин ненавидела, когда он вмешивался в их с Эдвардом общение. Тогда между ними не было открытой вражды, и Адалин даже верила, что когда-нибудь они вновь смогут общаться так, как раньше. Ведь иногда такие моменты и правда случались. Когда они вечерами оставались одни дома и включали телевизор в гостинной; когда вместе прятались в библиотеке и делали там уроки или проекты по учёбе. В редкие дни они могли позволить себе вместе поиграть. В карты, настольные игры, приставку или даже в шахматы. Пока отец снова не вмешивался; пока его холодный, оценивающий взгляд не проходился по доске, чёрно-белым фигурам и
