Тобой расцвеченная жизнь (СИ) - Бергер Евгения Александровна
Он глядит на меня с подозрением, словно я воришка-карманник, стащивший у него парочку центов.
— У тебя гости? — любопытствует он, а сам косится в сторону дороги: не стоит ли там Килианов мотоцикл. Не стоит — нечего и смотреть.
— Нет, никаких гостей, — отвечаю я. — Килиана здесь нет, можешь даже не высматривать. Соскучился?
Мой игривый тон Патрика не усмиряет, лишь заставляет его брови насупиться еще чуточку сильнее.
— Я слышал, ты с кем-то разговорила...
— Ничего подобного... — начинаю было я, но тут за моей спиной появляется Линус, и мне приходится прикусить язык.
— Ничего подобного, значит? — Патрик перестает хмуриться и глядит на меня с неприкрытым любопытством.
— Хорошо, проходи, — и я впускаю его в дом, понимая, что объясниться все равно надо было бы... рано или поздно. Пусть будет рано...
— Привет, парень! — Патрик протягивает мальчонке руку, и тот смущенно вкладывает в нее свою крохотную ладонь, смущенно прижимаясь к моим ногам. Непривычное чувство... почти приятное.
— Привет.
— Линус, можешь посмотреть мультфильмы, если хочешь, — говорю я своему брату, и тот убегает к дивану и прибавляет звук на телевизоре. А я в это время произношу: — Это мой сын.
Сама не знаю, что на меня нашло: второй день подряд огорошиваю (читайте: пугаю) мужчин наличием у себя ребенка, только если вчера это была глупая шутка, то сегодня...
— Только не говори, что родила его в десять лет, — насмешничает вдруг Патрик, чем абсолютно сбивает меня с толку.
— Мне не шестнадцать! — в сердцах восклицаю я.
— Правда? — продолжает веселиться мой собеседник. — Тогда сколько же тебе на самом деле? Давно хотел спросить, только случая не представлялось...
— Двадцать шесть, — вру я почти с вызовом. Но заметив, что Патрик на мое вранье так и не купился, добавляю: — Ну хорошо, он не мой сын — Линус мой брат. Доволен?
Губы Патрика продолжают источать тонкую, восторженно-загадочную улыбку, и даже когда он заговорил со мной, я видела ее отражение в его глазах...
— Признаться, я полагал, что у тебя нет родных... И вот на тебе, брат. Откуда он взялся?
— Оттуда же, откуда берутся и все люди, я полагаю...
— Вообще-то я имел в виду кое-что другое, Ева...
Я знаю, что он имел в виду, просто у меня и у самой нет точного ответа на этот вопрос. Так и хочется окликнуть Линуса и поинтересоваться: «Скажи, братец, а откуда вы с мамой приехали?» Утоли мое безмерное любопытство.
— Маме пришлось срочно уехать, и я вызвалась присмотреть за братом... Надеюсь, ты не будешь против, если он поживет здесь какое-то время?
— Мне все равно. Только как ты будешь управляться с работой...
— Я буду брать его с собой, он не помешает. Вообще-то, — добавляю я робко, — я уже брала его с собой сегодня... и они с твоей матерью играли в мяч.
— Играли в мяч? — посмеивается Патрик. — С трудом могу себе это представить.
Воспоминание о едва не угодившем в мою голову мяче, вызывает у меня улыбку.
— Твоя мама неплохо управляется левой рукой — им было весело.
И тут Патрик спрашивает:
— А он здесь надолго? — и улыбка на моем лице стремительно вянет, уступив место растерянности и испугу.
— Все так плохо? — без слов прочитывает меня Патрик.
— Я не знаю, — бубню я в ответ. — Все вышло так неожиданно... у меня все мысли вразброд... голова как кипящий котел.
— Тогда тебе нужно выпустить пар...
— Выпустить пар? — смотрю на его довольное лицо и не могу понять, чему он так радуется. — И как я, по-твоему, должна это сделать: может быть, напиться... Ой, — я тут же осекаюсь, — прости.
К счастью, Патрик не зацикливает на этом своего внимания и произносит:
— Тебе надо покричать. В голос... Пробовала когда-нибудь?
— Кричать в голос? — уточняю я на всякий случай.
— Да, просто кричать... громко-громко.
Смотрю на него с недоверием: он это всерьез или издевается надо мной? Выглядит серьезным, но уж больно странно звучат его слова...
— Прямо здесь?
— Нет, здесь лучше не надо, — улыбается он, — иначе могут подумать, что я тебя убиваю. — Зато я знаю одно местечко, где твой крик не вызовет неприятных ассоциаций — сам ни раз им пользовался. Поехали?
— Сейчас?
— А когда же еще? Хочешь, чтобы голова взорвалась? — И тут же обращается к Линусу: — Эй, парень, видел когда-нибудь, как баржа проходит шлюз?
Тот отрицательно машет головой, а потом говорит:
— Раньше мы жили с мамой на барже... Только она не плавала.
Его слова повергают меня в ужас: вдруг он еще что-нибудь такое скажет, и Патрик догадается, кто мы такие.
— А почему бы и не поехать! — с наигранным энтузиазмом отзываюсь я, стараясь отвлечь внимание от последних слов брата. И мне это удается: Патрик произносит «так тому и быть» и ведет нас за собой — я с облегчением выдыхаю, а Линус подпрыгивает на одной ноге, подобно маленькому коротконогому аисту и радостно улыбается.
Маленькими деревушками и зелеными полями Патрик привозит нас к одному из шлюзов на Мейн-Дунайском канале, шлюз этот носит название небольшой деревушки в его окрестностях — Эккерсмюлен. Я здесь прежде не бывала — не привелось. Искрящаяся лента воды, распластавшаяся посреди каменных берегов, убегает куда-то за горизонт... Я вижу баржу, скользящую по ней в нашу сторону, и прикрываю глаза ладонью, чтобы получше ее рассмотреть.
— Нам повезло, — говорит Патрик, подмигивая Линусу, — на ловца и зверь бежит... Здесь есть смотровая площадка, пойдемте туда. — И он указывает рукой на бетонные ступени позади нас... Брат тут же срывается с места и несется вверх, оставив нас далеко позади.
— Будь осторожен! — кричу я ему вслед, но тот, конечно же, меня не слышит и несется дальше тем же бешеным аллюром.
— Не волнуйся, с ним ничего не случится, — Патрик удерживает меня легким прикосновением к руке. От этого едва ощутимого касания по моей коже бегут мурашки... перебирают своими крохотными лапками, добираясь до самого сердца. Невольно провожаю пальцы, породившие их, томительно-пристальным взглядом... — Смотри, вот то самое место, о котором я тебе говорил, — и Патрик указывает рукой в сторону леса сразу за полупустой парковкой. — А теперь пойдем к Линусу.
И берет меня за руку... снова. Как в тот раз, когда мы бежали из дома Маттиаса Фишера... Правда, тогда это было как бы не по-настоящему, адреналин и все такое, но теперь... теперь все по-другому. Я руки не отнимаю, только бросаю на... своего мужчину слегка смущенный взгляд — он отвечает улыбкой; так мы и поднимаемся наверх вместе. Молча. Сердце стучит так оглушительно, словно рядом со мной шумит океан, взбухший от непогоды, грозовой и неистовый... с привкусом соли на губах. Я провожу по ним языком — пресные, вот ведь странно! И замечаю взгляд Патрика, наблюдающий за мной: глаза темные, глубокие, как тот же океан, разбушевавшийся в моем сердце, а губы... с сеточкой четко прочерченных линий, по которым хочется... провести языком. Я поспешно отвожу взгляд и незаметно сглатываю: когда любимые руки касаются твоих ладоней, сдерживать тайные мысли становится все сложнее...
— А вот и мы, Линус! — Брат стоит у железного ограждения, и, уперев голову в железные перекладины, глядит вниз на бурлящую и клокочущую там воду...
— Вода опускается, — сообщает он нам. — Ее стало совсем мало.
Я с опаской гляжу вниз: меня пугает высота...
— Линус, будь осторожен! — повторяю я, и Патрик слегка сжимает мои пальцы.
— Давай я расскажу тебе о системе подачи и откачки воды в шлюзе, — произносит он, чтобы успокоить меня. — Уверен, тебе будет интересно узнать об этом...
Я молча киваю, хотя на самом деле мне интересно совсем другое: где сейчас наша мать и что она чувствует, бросив теперь еще и Линуса на произвол судьбы... Спится ли ей все также сладко и безмятежно, как и до той ночи девять лет назад... или сегодня, когда ее сына нет с ней рядом? Как она может быть такой... бесчувственной? Безответственной? Черствой? Немамой...
