Измена. Ты нас не найдешь - Аэлита Катрин
— В смысле? — в глазах Сашки недоверие.
— В прямом, — смотрю в непонимающие его глаза.
Мои искрятся усмешкой. Попал ты, Сашка, в свой капкан.
Не удержишь ты меня подле себя. Руслан обманул, потому я исчезла из его жизни, а ты обманом решил меня привязать. Ничего не выйдет. Я не покорюсь таким хитрым ходам.
— Что ты хочешь сказать? — Сашка разворачивается ко мне всем корпусом и хмуро смотрит на меня.
— Я относительно твоего договора, который ты заставил меня подписать, — покусываю нижнюю губу, ожидая его реакции, которая не смеет задерживаться.
— Что не ясного в моем договоре? Ты работаешь в моей компании.
— Так, — согласно киваю, буравя взглядом его расстегнутую пуговичку на рубашке.
— И не имеешь права ни с кем заводить романы. Чтобы никаких отношений ни на рабочем месте, ни за пределами работы, — он поднимает пальцами мой подбородок, чтобы пристально посмотреть в мои искрящиеся глаза, — но! Тут есть поправка. Кроме меня. Я отдельным пунктом. Со мной не только можно, но даже можно. Мало того, я тебе предлагаю стать ближе.
— А второй пункт, — уверенно убираю его пальцы со своего лица.
— А второй. Ты так и будешь у меня работать, пока не забеременеешь. Твоя беременность — залог …
— Свободы! — выкрикиваю дерзко и радостно.
Он хотел ограничить меня в моей жизни. Это договор рабыни. Я не смею никого любить. Я не имею права на личную жизнь. Только могу быть его и только его.
— Залог расторжения договора, — поправляет меня Саша. — Но для того, чтобы выйти…
— Из-под твоего гнета, — подсказываю ему.
— Ну, зачем так грубо? Просто договор расторгается с твоей беременностью автоматически. Но так как ты по договору не имеешь права ни с кем заводить отношения, кроме меня, то либо ты работаешь пожизненно в моей компании, либо становишься моей женой и рожаешь мне ребенка.
Вот хитер! И главное, сделал все быстро, впопыхах, чтобы я не успела ничего прочитать. Суетился. Все быстро-быстро. Чтобы я все сделала на скорости, ни во что не вникая.
— Вот я с тобой договор и расторгаю.
— Как? Ты не можешь.
— Могу! — уверенно заявляю, — ты сам сказал. Связи с беременностью, — щелкаю пальчиками возле его лица.
Шах и мат, Сашка. Шах и мат.
Сам попался в свой собственный капкан.
— В смысле? — продолжает не понимать Сашка.
— Я беременна, Саша. Да, уже! И значит, наш договор не дейст-ви-те-лен!
Он стоит обескураженный. Его взгляд темнеет от осознания.
Он сглатывает. Затем поднимает на меня свой грозный взгляд, от которого мне становится не по себе.
— Я все равно тебя не отпущу, — процеживает сквозь зубы, — ты все равно будешь моей.
У тебя, Сашка, какая-то идея фикс. Но я боюсь уже что-либо говорить. Чувствую, как в нем пробуждается зверь.
Потому стараюсь говорить как можно мягче, но мой голос срывается на скорость.
— Сашенька, дорогой, ты всегда будешь для меня другом. Самым лучшим другом. Давай не будем портить отношения. Ты мне очень нужен. Но нужен, как друг.
— Как друг? — резко все же звереет он, — он не как друг! Ты за него вышла замуж. А я как друг?! Это почему же? Потому, что все детство был рядом с тобой? Коленки тебе раненные дул. Защищал от дворовых хулиганов. Все знали, что вы с Лерой — мои девчонки и никто пальцем не смел трогать. Что ты такое говоришь? Я тебя любил всю свою жизнь! Всю! Пытался все эти годы забыть. Думал, что это все детская влюбленность, никуда не приводящая. Что она пройдет. А она не прошла, девочка моя, не прошла. Она только усилилась с той минуты, как я тебя увидел.
Он хрипит, в его глазах плещется возмущение. Я даже боюсь его. Никогда таким не видела Сашку. Тут словно его прорвало. Он словно пытался докричаться до моего сердца. Мне даже жаль его стало немного.
— Я даже уехал учиться подальше, — продолжает он, — чтобы не видеть тебя несколько лет. Я все сделал, чтобы тебя забыть и отпустить. А ты успела выскочить замуж за то время, пока я тебя забывал!
Это уже звучит как укор. Он страдал, пытался забыть, а я взяла и замуж вышла.
Смотрю на Сашку в изумлении.
Что же ты свое счастье сразу в руки не брал? Мог бы поговорить со мной начистоту, а не прятаться от меня и не зарывать голову в песок. А потом меня же и обвиняешь.
— И сейчас ты носишь ребенка не от меня, — он подходит ко мне и кричит, — не моего ребенка ты носишь!
Отступаю на несколько шагов назад.
— Он тебе изменил, он тебя предал. А ты его простить хочешь? Скажи мне! Да?
— Саша, успокойся, — прошу его жалостливым тоном, сложив брови домиком и приложив руки к груди, — ты меня пугаешь. Ты так кричишь.
— Ты на вопрос не ответила. Ты к нему вернешься?
— Ни к кому я не соби… — принимаюсь оправдываться и отчитываться, но понимаю, что это лишнее, — Саша, во-первых, это не твое дело…
— Что?
От его рева вздрагиваю.
— Что ты сказала? Не мое дело? То есть как помочь, так к Сашеньке, как спасти, так к Сашеньке, а как про твои планы, так не твое дело!
— Пожалуйста, не кричи! — слезно прошу его.
— Нет, дорогая моя! Ты была моей и ты останешься моей. И он никогда, слышишь, никогда тебя не найдет. Я все сделаю, чтобы ты его забыла. Я все сделаю, чтобы вы больше никогда не виделись. И ребенка даже его приму, как своего, потому что прежде всего это твой ребенок. Твой! А потом ты мне родишь много детишек. Я тебя привяжу.
— Саша, — принимаюсь плакать.
Страшно от его слов, от того тона, каким он мне это говорит.
Я не буду сидеть рядом с ним. Я сбегу. Вернусь в Москву.
— Подумай. Я приду через два часа. Жду твоего решения.
Он разворачивается и хлопает дверью. Слышу звук поворота ключа.
Я осталась в его кабинете заперта.
Глава 22
Подбегаю к окну, распахиваю его.
Высоко.
Теплый ветер на высоте треплет мои локоны, ласкает кожу.
