Моя Мия. На осколках первой любви (СИ) - Лина Коваль

Там, выкинув презерватив, зависаю перед зеркалом и упираюсь в стену руками.

В глазах весь вечер одна картина. Хрупкие пальчики, сжимающие серую ткань и тёмная макушка.

Об этом думаю следующие несколько дней, которые проходят в подготовке к сессии, которую я пропустил.

В понедельник приезжаю в универ, чувствуя себя Робинзоном Крузо, вернувшимся в цивилизацию.

Отвечаю на рукопожатия знакомым пацанам и сразу направляюсь в деканат. По пути снимаю куртку.

— Громов, — смачно зевает Олеся, секретарь кафедры градостроительства и ландшафтной архитектуры. — Какие люди и без охраны?

— Привет, Лесь, — усаживаюсь на стул и вытягиваю ноги. — Что за слухи в нашем царстве-государстве? Кто сегодня огнедышащий дракон?!

— Фи, слухи, — морщится она и смеётся. — Как банально, Громов, — и тут же закатывает глаза вспоминая. — На прошлой неделе студент с третьего курса взятку пытался дать Макаревичу.

Ржу в голос.

Иннокентий Максимович — самый уважаемый профессор на кафедре. Сунуть ему деньги за зачёт — это прямой путь на архитекторскую свалку.

— Из последнего… — продолжает Леська, понижая голос. — Подружка твоя сегодня зачёт завалила.

— Какая подружка? — напрягаюсь.

— Не тупи, Мирон. Алиева, конечно.

Пиздец. Приплыли.

— У неё вроде академрисунок первый? — припоминаю расписание её сессии.

— Ага. Ведомость Олечке час назад принесли, а там один незачёт. Только у нашего местного дарования, представляешь?

Охренеть.

— Ладно, Олесь. Пойду, — поднимаюсь, выкладывая на стол заранее приготовленную шоколадку.

— Вау, спасибочки, — улыбается, убирая презент в верхний ящик. — А ты чего приходил-то?

— Да так, — машу рукой. — Потом.

Выхожу из деканата и направляюсь прямиком в столовую.

Карамелина со своей свитой очевидно там. К их дружбе, явно слизанной с «Секса в большом городе», я отношусь скептически. Мия доверчивая, смотрит на свет, хлопая своими симпатичными глазками и совершенно не умеет разбираться в людях.

Раньше приходилось отгонять всех подозрительных личностей самостоятельно, сейчас она оперилась и, надеюсь, научилась делать это сама.

Хотя кого я обманываю? Ни хрена она не научилась.

И к себе больше не подпускает. Это особенно раздражает.

Завернув в студенческий кафетерий, останавливаюсь и обвожу взглядом занятые столики.

Возле окна ожидаемо засекаю модную четвёрку, как они себя называют.

Алиева сидит в центре, подперев голову ладонями. Плачет, блядь.

Взмах тёмных, увлажнённых ресниц. Щёчки полыхают, нос задирается, пухлые губы сжимаются, когда она замечает меня у входа.

Её лицо, даже с выражением полного отвращения — парковка для моих глаз.

— Что ты делаешь? — напряжённо бормочет, когда я забираю её сумку со стула и захватываю тёплую ладонь.

— Пойдём, пообщаемся, — выговариваю сквозь зубы и веду её за собой на выход.

— Отпусти, Мир. Реально, сегодня и без тебя плохо…

Стискиваю хрупкую ладошку и сквозь толпу орущих первокурсников веду Алиеву в закуток, располагающийся под лестницей, рядом с запасным выходом на первом этаже. Здесь куча разной утвари, принадлежащей местному дворнику и совсем немного свободного пространства… но зато никто не отвлекает.

Тесновато, конечно.

— Что происходит, Мия? — спрашиваю, когда она с оскорблённым видом упирается спиной в стену, складывает руки на груди и глазеет куда-то поверх моего плеча.

Резко дёрнувшись, пищит.

Упрямо пытается выбраться, проскользнув мимо, но я ловлю её за локти и на этот раз фиксирую руками с двух сторон.

Больше не доверяю.

Смотрю ниже, громко выпуская воздух из лёгких.

Она заметно похудела с новогодней вечеринки и даже неделю назад, когда я был сверху… Карамелина ощущалась чуть круглее.

Моргаю непрерывно.

Из-под пояса чёрных брюк по бокам проступают косточки, живот впалый, полоска загорелой кожи и маленький пупок, не скрытый тканью короткой водолазки, бесит.

Блядь, откуда это?

Мне нравится, как неприлично, откровенно одевается Лада. Её сексуальность — яркая, вызывающая — будоражит кровь. Из ноздрей пар идёт. В этом есть что-то запретное, порицаемое… оттого дико возбуждающее.

Животное.

Примитивное.

Мию же постоянно хочется упаковать в плотную обёртку. Приватизировать…

Её красота другая… Не в обиду моей девушке, аристократическая что ли. Для неё хочется всего и сразу. Или вообще лучше не начинать.

— Карамелина… — задерживаю дыхание.

— Что? — уставляется на меня и облизывает пересохшие губы.

Отвожу взгляд, усиливая напор рук на стену, чтобы хоть как-то выместить накрывающие тело ощущения.

— Ты зачёт завалила…

— Спасибо, что напомнил…

На кукольных, слепленных от слёз ресницах скапливается прозрачная капля, которую хочется убрать всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

— Проебёшь «Дебют года», — вспоминаю о премии, которую ежегодно вручают лучшему первокурснику в апреле. Помимо того, что это просто круто, победителя в номинации берут на практику в администрацию города.

А это перспектива. Престиж. Хороший старт для дизайнера или «зелёного» архитектора.

— Мне всё равно, — отвечает, глядя в узкий просвет между нашими телами.

— А на кого не всё равно? — прикрываю глаза, мысленно надавав себе пощёчин. — На автолюбителя с Алиэкспресс?

— Мир, — усмехается сквозь слёзы. — Дурачина.

Трёт щёку и устало вздыхает.

— У тебя что-то случилось? — спрашиваю прямо, озираясь.

— Отвяжись, Громов.

— Скажи, — настаиваю.

Чувствую, что здесь всё непросто. Она без выполненного домашнего задания с первого класса спать не ложилась.

— Где твой рисунок? По которому влепили «незачёт»?

— У меня его нет.

— Где он? — давлю.

— Я была не готова.

С вызовом уставляется на меня.

— Врёшь. Я видел его в новогоднюю ночь в твоём этюднике.

В её глазах словно фитиль зажигают. Через несколько секунд он добирается до мозга и Мия стонет:

— Ты… совсем? В моих вещах копался?

— Нет, — снова усиливаю захват. — Я просто посмотрел твой рисунок. В личные вещи не залезал.

— Сколько можно? — рычит сквозь зубы, вырываясь.

— Почему ты завалила зачёт? — спрашиваю ещё раз прищуриваясь.

Взгляд беглый, руки дрожат. Мия поднимает голову к нависающему над нами потолку и всхлипывает.

— Скажи, — настаиваю.

— Из-за тебя, — ревёт навзрыд.

— Я тут при чём, блядь? — морщусь.

— Хватит таскаться за мной, — шипит. — Ведь просила.

— Я таскаюсь за тобой?

— Да — а, — размещает ладони у меня на груди и сла́бо отталкивает. — Носишься. Сюда не ходи, с этим не общайся. Я не хочу ТЕ-БЯ видеть, что непонятного?

— И из-за этого завалила зачёт?

Внимательно впиваюсь глазами в ранимое лицо.

— Да, — взрывается. — Конечно. Ты когда-нибудь научишься меня слышать? Я что, не человек?

— Успокойся, — сдаю назад.

— Ты меня достал, Громов. Я знать тебя не хочу. Никогда. Не желаю. Тебя. Видеть.

Закрывает глаза руками.

Разглядываю тонкие пальчики с бесцветным маникюром, серебряное колечко, волосы оттенка горького шоколада, покрасневшую от злости шею.

Что-то смущает, но анализировать пока не могу.

Сердце с грохотом ударяет о рёбра и пытается восстановить работу всех штатных систем.

— Я не понимаю, — тоже срываюсь, наклоняюсь и сиплю ей на ухо. — Типа если я тебя тогда не трахнул, то всё —