Юлия Кузьминых - Разбитые мечты
Всё ещё видя неодобрительные огоньки в его глазах, Виктория попробовала зайти с другой стороны.
Подойдя к нему вплотную и положив ладони ему на грудь, она мягко прошептала:
— Насколько я помню, Джеймсу Холту совсем необязательно все знать о своей спутнице, чтобы насладиться ее компанией…
Он не ответил. Его лицо по-прежнему оставалось серьезным, а черные глаза, словно ища в ней малейшую брешь, прожигали ее истерзанную душу насквозь.
Сглотнув, Виктория поняла, что просто не в силах ему солгать.
— Джеймс, — она заглянула в его глаза, и голос ее дрогнул, — я прошу тебя, уступи.
— Хорошо. — Тихо отозвался он. — Но, надеюсь, ты сама очень скоро все мне расскажешь.
Благодарно улыбнувшись, Виктория посмотрела на его собранные вещи и нарочитанно весело проговорила:
— Ну что ж, все дела сделаны, теперь можно отправляться в путь!
Доехав за пару часов до крупного города Элунде, они пересели на небольшой катер, сплошь заполненный многочисленными туристами, казалось бы, всех наций мира. Заметив интерес Холта к столь обильному числу людей на борту, Виктория тихо пояснила:
— Остров Спиналонга — это одна из самых популярных экскурсий среди туристов.
Смотря вдаль на небольшой островок с одной единственной четко выделяющейся крепостью, они молча ожидали прибытия. Встав за спиной своей девушки, Джеймс притянул ее спину к своей груди, обнял за талию и прикоснулся губами к светлой макушке. В эту минуту время для Виктории просто перестало существовать. Стоя в его нежных объятиях, она блаженно замерла, моля Бога, чтобы это мгновение никогда не закончилось. Ей ещё никогда прежде не было так хорошо и спокойно, как сейчас. Прикрыв глаза, она упивалась столь сладостным моментом. Близость этого мужчины действовала на нее, словно наркотик и она ничего не могла с этим поделать. Их легкая интрижка вот-вот грозила превратиться в самый настоящий бурный роман, над которым она прольет ещё немало горьких слез. Но в данную минуту мысль об этом для нее была какой-то уж слишком отдаленной и нереальной.
Наконец, их судно причалило к небольшой пристани. Выйдя на сушу, они последовали вместе с остальной толпой.
— Эта крепость, — указав рукой вверх на возвышающееся над ними строение, громко произнес гид, — построена венецианцами в шестнадцатом веке для защиты Элунды. Во время турецкого завоевания турки селили на нем только очень богатые семьи. Но в настоящее время на острове уже никто не живет…
Прорассказывав ещё с полчаса увлекательных историй связанных с этим местом, мужчина-гид распустил свою группу, дав туристам три часа свободного времени.
Виктория с нескрываемым интересом осматривала каждый кусочек таинственного острова. Она и сама неплохо знала историю Крита, поэтому о каждой своей находке девушка с огромной гордостью в голосе поясняла стоящему рядом с ней мужчине. Джеймс лишь мягко улыбался ей в ответ и, не говоря ни слова, продолжал следовать за своей амазонкой. Наконец, забравшись на самую высокую часть острова, они остановились у стен крепости.
— Правда, это здорово? — Тихо обратилась к нему Виктория.
— Что именно?
— Стоять здесь в центре такого места, где все окутано своей многотысячной историей! Посмотри на эти камни, — она подошла к стене и чуть прикоснулась к слегка шероховатой поверхности, — ещё несколько веков назад они были возложены сюда и до сих пор сохранились в своем первозданном виде. Порой я им очень завидую.
Легкий смешок Холта, вызвал в ней кривую усмешку.
— Ты завидуешь камням?
— И не только им. — С некоторой грустью в голосе серьезно отозвалась она. — Они бессмертны и за всё своё длинное существование повидали много чего. Время и жизнь меняются, но они остаются незабвенными.
В этот момент, смотря на эту золотоволосую нимфу, которая так бережно, почти что с лаской прикасается ладонью к грубому камню в сердце Джеймса что-то дрогнуло. Возможно, это было оттого, что ещё ни одна женщина, встречающаяся на его пути, ни разу не говорила ему со всей серьезностью в голосе, что завидует какой-то старой груде камней. А возможно, в этот момент он почувствовал и даже с четкой уверенностью осознал, что такая женщина, как Виктория больше никогда не повстречается в его никчемной жизни. И если он отпустит эту хрупкую бабочку от себя, то уже никогда не почувствует прежнего спокойствия.
Встряхнув головой, он с некоторым усилием заставил себя прислушаться к чарующему голосу своей очаровательной спутницы.
— А ты знаешь, — мягко продолжала она, — что эту венецианскую крепость ещё называют "островом слёз"?
— Что-то не очень романтичное название. — Скривив губы, заметил мужчина.
— Это связанно с тем, что это место до середины пятидесятых годов прошлого века было последним в Европе приютом для больных лепрой.
— Безумно интересно. — Сухо ответил он, и, спрятав руки в карманы джинс, посмотрел вдаль на лазурную гладь спокойного моря. — Думаю, это место смогло бы заинтересовать даже мою мать.
И хотя Виктория запретила Джеймсу расспрашивать о себе, сама она все же не удержалась от вопроса.
— Твоей маме нравятся такие места?
— Ну, насколько я помню, она всегда интересовалась старинными монастырями, в которых монахи лечили больных от какой-нибудь страшной эпидемии. Это же так драматично, а для чувствительной итальянской натуры — это место вообще клад.
Виктория с интересом посмотрела на него.
— Хочешь сказать, что твоя мама итальянка?
Он слегка улыбнулся и перевел взгляд на бескрайнее голубое небо.
— В тринадцать лет она вместе со своей семьей эмигрировала из Италии в Штаты, там же она познакомилась с моим отцом… и жила вместе с ним до его кончины.
Печально улыбнувшись, Виктория последовала примеру Джеймса и тоже посмотрела ввысь.
— А что значит: "насколько ты помнишь"? Ты ее давно не видел?
Глубоко вздохнув, Холт и правда призадумался, когда в последний раз он навещал родных. Вечно занятой то работой, то развлечениями, он лишь изредка звонил матери, вполне серьезно полагая, что этого должно хватать. После смерти своего супруга, его мать не захотела оставаться в Америке. Взяв с собой свою младшую дочь, она вернулась к своим предкам в Италию. Джеймс был не против. Он купил им шикарный особняк в Риме — городе мечты своей матери. Он ежемесячно пополнял ее счет. Но за все это время он так и ни разу не подумал съездить и навестить ее.
— Десять лет. — Тихо проговорил он. — Я не видел ни мать, ни сестру десять лет.
Тут же вспомнив, как она сама ждала своего брата несколько лет подряд, сердце Виктории болезненно сжалось. И хоть она ничего не знала о его семье, но все же была абсолютно уверенна в том, что и его мать, и сестра каждый божий день ждут его, с надеждой смотря на ворота собственного дома.
