Извращенная преданность - Кора Рейли
ГЛАВА 7
ЛЕОНА
На следующий день я проспала допоздна. Мне не придется работать до трех часов дня, и мне нужно немного отдохнуть. Когда я вошла в кухню, на столе стояла коробка пончиков, а папа сжимал чашку кофе.
— Доброе утро, — сказала я, хотя было уже почти двенадцать. Я налила себе кофе и опустилась на стул напротив него.
— Ты приготовил нам завтрак, — удивленно сказала я и положила себе пончик. Я знала, что не стоит ожидать таких приятных сюрпризов каждый день.
— Я попросил у соседа денег, пока мне не заплатят завтра.
Насколько я поняла, он был курьером, и я удивлялась, как он мог продолжать работу, учитывая, что от него всегда воняло алкоголем.
— Я могу дать тебе пятьдесят долларов, — сказала я, вытаскивая деньги из-за пояса шорт. Я научилась прятать деньги поближе к телу.
— Тогда ты сможешь расплатиться с ним и достать нам еды на несколько дней.
Он посмотрел на банкноту, как на что-то грязное.
— Где ты их взяла?
— Я нашла работу, — сказала я с улыбкой.
Он не выглядел счастливым.
— И они заплатили тебе пятьдесят долларов в первый же день?
Он произнес это так, будто я делала что-то запретное, что-то грязное.
— Нет, еще нет. Мне заплатят сегодня.
По крайней мере, я на это надеялась. Я не была уверена, как Роджер справляется с делами, но поскольку он не спрашивал мой номер социального страхования или любую другую соответствующую информацию, я предположила, что он точно не будет следовать регулярному плану платежей.
— Тогда откуда у тебя деньги?
Он выглядел сердитым. Что с ним такое? Они с мамой никогда не задавали много вопросов, когда дело касалось денег.
— Мне дал Фабиано.
Он вскочил. Стул с грохотом упал на пол. Я вздрогнула в кресле. В памяти всплыли далекие воспоминания о том, как он дрался с моей матерью, как он бил ее, а она в свою очередь царапала его.
— Ты взяла деньги…у него?
— Что происходит? — спросила я.
— Ты не можешь одалживать деньги у людей вроде него. Нам не нужно больше внимания от людей вроде него.
— Людей вроде него, — повторила я. — Каких именно людей?
Он выглядел измученным. Я не была уверена, кого или что он пытался защитить, но определенно не меня. Он никогда не был отцом защитником.
— Я знаю, что он боец, папа. Я видела, как он дрался, ясно? Так что, пожалуйста, не лезь не в свое дело.
Как ты делал последние пять лет.
— Ты видела? Зачем? — потом что-то щелкнуло у него в голове, и он закрыл глаза. — Только не говори мне, что ты работаешь в Арене Роджера.
— Я работаю там.
Он поднял стул и выпрямил его, прежде чем опуститься на него, как будто его ноги были слишком слабы.
— Тебе не следовало приезжать сюда. Я не должен был позволять тебе. Из-за тебя у нас обоих будут неприятности. Я действительно не могу использовать такой багаж прямо сейчас.
Я нахмурилась, глядя на свой кофе.
— Я взрослая. Я справлюсь сама. Я не могу быть разборчивой в работе. У меня нет особого выбора.
— Верни ему деньги сегодня же. Не используйте его ни для чего. И…
— Держаться от него подальше?
Перебила я. Было слишком поздно для защитных слов отца.
— Нет, — тихо ответил он. — Будь осторожна. Мне не нужно, чтобы ты все испортила. Слишком поздно для меня, чтобы сказать тебе держаться подальше.
У меня возникло ощущение, что он имел в виду совсем не то, что я.
— Я могу держаться подальше. Это не значит, что я привязана к нему.
Папа покачал головой.
— Нет, ты не можешь оставаться в стороне. Потому что это больше не зависит от тебя. С этого момента он будет решать, и он не позволит тебе оставаться в стороне, пока он не получит то, что он хочет от тебя.
Его губы скривились, как будто он точно знал, что это такое. Я ненавидела, как он мог заставить меня чувствовать себя грязной этим выражением. Как будто он имел право судить меня, когда он с радостью позволил моей маме продать ее тело, чтобы он мог оплатить свои счета за азартные игры.
— Мы живем не в средневековье, папа. Он не имеет надо мной никакой власти.
Я даже не знала, почему мы это обсуждаем. Мы с Фабиано только и делали, что разговаривали, и до сих пор он вел себя как настоящий джентльмен. Возможно, у папы были проблемы с алкоголем, или он принимал более тяжелые наркотики. Мама тоже была параноиком. Он вытащил сигарету, свою последнюю из потрепанной пачки, закурил и глубоко затянулся.
— Каморра владеет городом и его жителями. И теперь ты принадлежишь ему.
Он выпустил дым, окутав нас им. Я закашляла.
— Каморра?
Я слышала этот термин в репортаже об Италии по телевизору некоторое время назад. Они были частью мафии, но это был Лас-Вегас, а не Неаполь.
— Ты имеешь в виду мафию?
Папа встал.
— Я и так уже сказал слишком много, — сказал он с сожалением, делая еще одну затяжку. Пальцы, сжимавшие сигарету, дрожали.
— Ничем не могу помочь. Ты и так слишком глубоко увязла.
Слишком глубоко? Я была в Лас-Вегасе три дня и работала в баре Роджера всего один день. Как я могу быть слишком глубоко? И что именно это значит?
Папа не дал мне возможности задать еще несколько вопросов, он выбежал из кухни, и через несколько секунд я услышала, как хлопнула входная дверь.
Если он будет настаивать на том, чтобы ходить вокруг да около, мне придется засыпать Шерил вопросами. Она, казалось, знала больше, если ее загадочные вчерашние предупреждения были хоть каким-то признаком. Я не собиралась напрямую спрашивать об этом Фабиано, если у меня не было другого выбора. Он, наверное, рассмеется мне в лицо, если я спрошу его о мафии.
Когда я вошла в бар, Шерил уже была там, ставя стаканы на полки, прикрепленные к стене за стойкой. Красные неоновые лампы все еще были выключены, и без их свечения местность выглядела тусклой. Еще одна женщина вытирала кожу кабинок. Поймав мой взгляд, она кивнула в мою сторону. Ее волосы были приятного светло-каштанового оттенка, но лицо выглядело осунувшимся, измученным. Сильнодействующие наркотики. Трудно было определить ее возраст. Ей могло быть лет
