Долгий путь любви, или Другая сторона - Анна Яфор
Он нахмурился.
– И что же Вы понимаете?
Смотрел на меня в упор и находился всего лишь в шаге, а я не могла отвести глаз, так некстати подумав о том, что даже работой готова заплатить вот за такие минуты. Несмотря на рвущую душу тоску, наслаждалась тем, что Кирман впервые меня не отталкивал. Какой был смысл ему делать это, прежде чем прогнать насовсем. Сама уйду… уже скоро. Но от следующих слов меня бросило в дрожь.
– Какой же ты еще ребенок, Сашка… и в то же время такая сильная…
Я? Он в самом деле смеется надо мной? Но ни на губах, ни в глазах не было ни тени веселья. И, не двинувшись ни на сантиметр в мою сторону , мужчина вдруг словно укрыл своим присутствием, сметая расползшуюся по телу тоску. Его взгляд тронул мокрые ресницы, стряхивая с них непрошенные слезы, согрел губы, проник под кожу, заставляя удержать дыхание, и выдохнуть вновь уже одновременно с ним. Забыть и о провале в ресторане, и обо всем окружающем мире.
– Саша, в моей компании нет человека более преданного и надежного. А такого рвения в учебе я не встречал уже очень давно. И ты единственная из всех известных мне людей, кому пришло в голову сменить языки, чтобы достигнуть желаемого в беседе.
Я поперхнулась.
– У меня не было выхода. Я не понимала ни одного слова…
– И, тем не менее, мы заключили контракт, и сделали это благодаря твоим стараниям. С чего ты взяла, что я чем-то недоволен?
– Но им не понравилось, что я захотела говорить по-английски…
Мужчина улыбнулся, и вновь показалось, что эта улыбка дотронулась до моего лица.
– Им не понравилось, что они расстроили красивую девушку. И мне тоже не нравятся ее слезы.
Слова о моей красоте из его уст показались слишком привлекательными, хоть он и озвучил только мнение гостей. Но слезы…
– Я помню, что Вы терпеть не можете плачущих женщин…
Он приподнял бровь, усмехаясь.
– И память просто завидная. Саша, дело в том, что я знаю единственный способ утешения. Самый действенный, бесспорно, но совсем неуместный для нас с тобой. Поэтому давай ты перестанешь плакать сама. Хорошо?
Я бы предпочла, чтобы он поступил как раз действенно и неуместно , но шутить или возражать не было сил. Оставалось лишь кивнуть, подставляя лицо теплому ветру, высушившему слезы почти мгновенно, но так не сумевшему остудить внутренность.
Глава 11
С Павлом мы совершенно неожиданно сдружились и проводили немало времени вместе. Он подвозил меня домой, поскольку, как оказалось, жил неподалеку. Иногда вместе ужинали, многое обсуждали, и, делясь с мужчиной тем, что не могла доверить подругам, я понимала, что в этом человеке неожиданно увидела ту самую родственную душу, с которой хорошо рядом и кому не страшно поведать секреты, хотя это и не задевает романтикой воображение. Как будто сбылась мечта о старшем брате, которого у меня никогда не было. Открытый, искренний, добродушный парень уже тогда стал неожиданным подарком судьбы, однако я представить не могла, какую роль ему суждено сыграть в моей жизни. Но в то время будущее казалось почти безоблачным, у меня была замечательная, интересная работа, вполне устроенный быт, друзья и … сердце, переполненное любовью. А на замечания новообретенного друга я реагировала достаточно ровно, видя в его словах заботу о моем душевном равновесии. Но и согласиться с ним не получалось, потому что ни до, ни после никогда не испытывала такого умиротворения внутри, как в те краткие дни, когда влюбленность стала осознанной, а предвкушение нового этапа в судьбе еще не завладел о мною целиком.
Начало зимы в тот год стало неожиданным подарком: Филипп отправлялся в командировку в Мюнхен и взял меня с собой. Как было не вспомнить в очередной раз провальный перевод на встрече с австрийцами ! Но теперь по этому поводу получалось даже шутить. Павел вез меня в аэропорт, усмехаясь, глядя на мое довольное лицо.
– Чему больше радуешься, Саш? Маршруту или сопровождению?
Тому и другому одновременно. Скрывать не хотелось, да он и сам все видел без моих слов.
– А как же Париж? – напомнил о моих грустных воспоминаниях, в которые был посвящен. Я только улыбнулась, чувствуя себя слишком хорошо, чтобы возражать. – Сашка, спустись на землю. Тогда будет не так больно падать.
– По-твоему лучше вообще не взлетать, если есть опасность свалиться?
Мужчина пожал плечами.
– Это решать тебе. Не взлетать проще, а опасность оказаться внизу в твоем случае велика. Прости, Саша, это правда, – он даже от дороги отвлекся, смотря на меня с непривычной для него серьезностью. – Но ты же уже все равно расправила крылья. Да, бабочка? Только не сгори. Мне будет жаль, если это случится.
От любого другого человека подобные увещания вообще не стала бы выслушивать. Но Павел действительно волновался, как и я о нем, зная о поселившейся в его сердце юной девушке, еще школьнице, взросления которой он был готов терпеливо дожидаться, хрупкой и нежной, как весенний цветок, еще не тронутый бурями жизни. Потому забота друга была приятн а, несмотря на то что я многое видела в ином свете.
– Справишься дальше сама? – он дошел до стойки регистрации, где мы должны были расстаться. До Москвы предстояло добираться одной: Филипп вылетел двумя днями раньше и должен был встретить меня в столице, чтобы дальше уже двигаться вместе.
– Есть варианты? Пашка, езжай домой. Если поторопишься, успеешь встретить свою принцессу из школы, – я рассчитывала отвлечь его мыслями о любимой девочке, но он не улыбнулся, как делал всегда при упоминании о ней.
– Не наделай глупостей, малыш.
– О чем ты говоришь? Это рабочая поездка.
Лишь хмыкнул в ответ:
– Конечно. Рабочая, только без свидетелей и посторонних. И Кирман – мужчина, который неровно к тебе дышит, а ты – влюбленная по уши девчонка. Умная и красивая. Я бы не устоял на его месте.
О неровном дыхании Филиппа я могла бы поспорить, но времени на это уже не оставалось.
– Хорошо, что каждый из нас на своих местах, – я обняла
