Плохой хороший парень - Кэрри Прай
Я лгала. В этот краткий момент я окончательно убедилась, что он не гость в моём сердце, а полноправны житель. О постоянстве незваного думать не хотелось.
Только не сейчас.
— Это будет тот раз, когда с особым удовольствие докажу тебе, что ты ошибаешься, — его ладони скользнули выше, наши пальцы перекрестились.
Я видела только его глаза. Чёрные. Бездонные. И боялась пошевельнуться.
Или не хотела…
Губ коснулось лёгкое тепло, но лишь на секунду. В один миг мне стало холодно, словно с меня сорвали одеяло.
Отстранившийся вдруг Май держал в руках клочок бумаги, оставленным неким Стасом. Серая ярость исказила его лицо.
— Откуда это у тебя?
Тимур
Было приятно наблюдать за Юной такой — слабой и до трепета взволнованной. И пусть с её припухлых губ срывались тихие протесты, я был уверен в девичьем криводушии. Её тело отзывалось на одно лишь дыхание, сладко содрогаясь и непрерывно покрываясь мурашками.
Тогда я понял, что отважная Мурка угодила в капкан.
Теперь её пощёчины заменяют призыв к решительным действиям: внезапной близости, прикосновениям, кричащим взглядам. И я не стану лукавить, что подобные игры мне не по нраву.
— Откуда это у тебя? — попавшаяся на глаза записка оторвала меня от процесса. Ненавистное имя легло на бумагу кривыми буквами и заставила напрячься.
Провокационная визитка предназначалась отнюдь не Юне. Стас оставил её для меня, как некую подсказку, как предупреждение, что он всегда на шаг впереди.
Мимолётная ярость расползлась по венам. Моей ошибкой было выдать свои эмоции, ведь действия Стаса оказались весьма предсказуемы. Сам того не понимая, он подхватывал мои правила в паре с дочкой подполковника.
Они упрямо шли к финишу, когда я уже был победителем.
— Что-то не так? — с тревогой поинтересовалась Юна, но едва ли размышляла о своей безопасности. Скорее собиралась силами, чтобы сбросить меня с себя.
Однако я нарушил её планы, отправив клочок в урну и вернувшись к игре.
— Ты помнишь, что случилось с Теремком, когда его двери открылись для хищника? — вкупе с нравоучением я уделил особое внимание хрупкой шее, прочерчивая губами дорожку к ключице.
— Полагаю, это ты не про себя? — голос девушки преданно дрожал.
— Пятёрка за сообразительность. Ты определённо заслуживаешь поощрение.
Она позволила мне стянуть халат с её плеча, или попросту того не заметила. Кожа девчонки стала настолько горячей, что несколько карамельных прядок прилипли к влажной щеке.
— Перестань делать вид, что печёшься о моей безопасности. Мы оба знаем, ты думаешь только о себе.
Напротив, Юна. Я думаю о тебе. И ты даже не представляешь как часто.
— В отличие от тебя я предельно откровенен, — спустившись к предплечью я улыбнулся, но Волкова об этом не знала. — А вот это сбивчивое дыхание в очередной раз доказывает, что твои жалкие попытки сопротивления — не что иное, как самообман. Признайся уже, что небезразлична ко мне.
Я вернулся в исходную. Хотел услышать ответ, смотря в её серые глаза.
— Устал взламывать виртуальные мир и переключился на меня?
Меня порадовало, что Юна не стала противиться приведённому доводу.
— Поверь, я не из тех, кто покушается на чьё-либо сердце, — наши носы соприкоснулись. — Я подожду, когда ты самовольно выдашь мне пароли.
Она замолчала. А я снова улыбнулся.
— Просто верь мне, Мурка. Это всё, что от тебя требуется.
На этих словах я оставил девушку и вернулся в кресло. Будто получив долгожданную свободу, Юна пошла в наступление. Обернувшись халатом, она вдарила ногой по креслу, заставив его откатиться к стене вместе со мной. От лёгкого удара покачнулся стол; стоявшая на верхней полке фоторамка полетела на пол. Потянувшись за её частями, я заметил крохотное фото, что обычно служит для документов и которое было умышленно скрыто от лишних глаз. С чёрно-белого отрывка на меня смотрела молодая женщина, красивая и восхитительно гордая. Черты её лица показались мне до боли знакомыми.
— Отдай, — взбунтовалась Юна, вырвав фото из моих рук.
По растерянной реакции девушки стало ясно: я не должен был его видеть.
Вообще никто не должен был.
— Это твоя мать? — догадался я и, немного помедлив, добавил: — Где она сейчас?
— Мы нередко задаёмся этим вопросом, — вовсе поникла Юна. — Она сбежала, когда мне было пять лет. Фривольно и эгоистично. Но если я давно убедилась в её добровольном побеге, то отец продолжает видеть в этом криминальный подтекст.
— А это не так?
— Вместе с ней пропали вещи, Тимур, — прозвучало как оправдание за собственные мысли. — Документы. Деньги. Даже чёртовы платья. Не думаю, что похититель был настолько жаден, что снизошёл до женских побрякушек.
Мне было заметно, как дрожат губы Юны. Несмотря на завидную стойкость, в глубине души девчонка страдала.
Вся её сила была в маске. Ежедневной и порядком заношенной.
— Поэтому ты не сдружилась с отцом? — мне захотелось частично сменить тему. — Раздражаешься, что он не оставляет надежды?
Она резко подняла голову, одарив меня осуждающим взглядом.
— А как бы ты себя повёл? Я имею на это полное право. Всё моё детство прошло за бумагами, сводками новостей и недоваренными пельменями на завтрак. Он смотрел на меня и видел только работу. Дело, которое не никого не волнует. А мне всего лишь хотелось иметь обычного папу. Заботливого и внимательного, — она запнулась, осознав, что ненароком теряет контроль, а после скорбно добавила: — Он ничем не отличается от матери. Он оставил меня и только делал вид, что находится рядом.
В минутах гнева её лицо стало ещё прекраснее.
— Теперь мне ясно, почему ты надела форму. Думала, что так он точно тебя заметит. Я прав?
— Отчасти, — пожала она плечами. — Мне хотелось делать всё то, что будет его нервировать. А со временем втянулась.
— Ты хотела сказать, влюбилась? — хмыкнул я, подразумевая Марка.
— Не без этого…
В этот момент я посягнул на откровение, хотел рассказать всю правду о её возлюбленном, но вовремя остановился.
Нет, я не стану тем, кто откроет ей глаза. Это только её задача.
Вместо этого мысли заполнились собственными воспоминаниями.
— Поверь, ты не одна такая, чьи родители не попали в список лучших. Мой сознательный возраст провёл черту между серыми и чёрными буднями.
Как и следовало ожидать, девчонку захватил интерес.
— Расскажи мне.
Я неловко почесал затылок, прежде чем начать. Все эти откровенные беседы всегда казались мне чем-то постыдным.
— Они любили всё то, что презирает закон. От мелкой кражи до незаконной торговли. Наша однокомнатная квартирка нередко пополнялась новыми вещами — от заграничных приёмников до портмоне. Молодые и свободные — так
