Украду твою жизнь - Елена Рахманина
По щекам текут слёзы. С губ срываются мольбы. Но мой похититель слишком зол, чтобы их услышать. Хозяин притона галантно распахивает передо мной заднюю дверь автомобиля, и Якуб закидывает меня на пассажирское сиденье. Захлопывает дверь прямо у моего носа. И смотрит через стекло.
Я припадаю к нему, бью ладонями. Сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. А Якуб стоит с непроницаемым выражением. Руки в карманах брюк. Он кажется спокойным. Почти умиротворённым. Далёким и абсолютно чужим.
Автомобиль трогается с места, увозит меня от него.
* * *
Оборачиваюсь, с ужасом наблюдая за тем, как стены особняка Ямадаева удаляются всё дальше и дальше. Не так я собиралась их покинуть. Теперь они представлялись безопасным пристанищем в сравнении с неизвестным будущим.
Я видела, как Якуб стоял, засунув руки в карманы брюк. Смотрел, как машина увозит меня. А моё сердце трещало по швам. Выбросил меня, как ненужный хлам. Доказал мне, что я мусор под его ногами. Мусор, к которому он брезгует притрагиваться.
Медленно сползаю обратно на кресло. Вытираю слёзы со своего немытого лица.
Мужчина на водительском месте бросает в мою сторону взгляд. Ловлю его через зеркало заднего вида. Он жуткий. Страшный. Улыбается мне белыми фарфоровыми зубами. Слишком большими для его рта. И от этой улыбки я вжимаюсь в спинку сиденья, желая слиться с ней.
Мы ехали на высокой скорости по пыльной дороге. От жары дышать было нечем. Задыхалась от обиды и ужаса перед неизвестностью. Ветер бил в лицо, иссушая слёзы. А я не могла понять, почему стало так больно. Так горько.
Почему я решила, что Якуб не оставит меня в опасности? С чего взяла, что никому другому не отдаст? Ведь он не благородный принц. Я и так знала, что его цель – месть.
Меня потряхивает от внутреннего тремора. Органы танцуют чечётку. В мозг будто вставили миксер и включили на полную мощность. Всё смешалось, слилось в единое месиво.
Новый «хозяин» не молчит. Говорит и говорит. Только утомлённый страхом разум с трудом переваривает информацию.
– Ты красивая, – произносит мужчина мысли вслух с сильным акцентом, рассматривая меня, вместо того чтобы следить за дорогой, – понимаю, почему Ямадаев не хотел отдавать никому свою шлюшку. Интересно, почему вдруг передумал?
Почему? Потому что шлюшка оказалась слишком глупой. Не покладистой.
– Перебирайся на переднее сиденье, – кивает мне, хлопая по пассажирскому сиденью рядом.
Молча отрицательно качаю головой. Ему не нравится такой ответ. Он вжимает педаль газа до упора.
– Любишь, когда тебя берут силой? – произносит, будто до него доходит великая догадка. – Вы с Ямадаевым в такие игры играли?
Вновь молча качаю головой.
Мы едем ещё какое-то время. Музыка гремит из колонок на полной громкости, и её биты вибрируют во мне. Я с отвращением замечаю, как мужчина то и дело теребит рукой в районе ширинки. Ему невтерпёж.
Я липкая, потная. Но его это не остановит.
Спустя час езды притормаживает на обочине. Поворачивается корпусом ко мне. Изучает сальным взглядом, от которого я ощущаю себя грязной. Не физически. Он марает мою душу.
– Ну давай. Иди сюда, потаскушка, – улыбается мне так, будто я всю жизнь ждала подобного приглашения.
Но единственное, на что я способна, – смотреть на него с ужасом. Только он этого не замечает. Не считывает мои эмоции. Тянет ко мне руку, а я, чтобы он не дотронулся до меня, отодвигаюсь к двери автомобиля. Нащупываю ручку.
Мыслей в голове ровно ноль.
Одно лишь понимаю: сейчас он выйдет из машины и доберётся до меня. Дёргаю за ручку. Она не поддаётся. Заблокирована.
Времени на раздумья мало. Как проворная обезьянка, вываливаюсь из открытого окна, скатываюсь на землю и бегу вдоль дороги.
Я всё ещё босая. В коротком платье и пиджаке Якуба.
Мужчине потребовалось немного времени, чтобы нагнать меня. Встречные машины проезжают мимо. Водителям не хочется вмешиваться в чужую драму. По щекам вновь текут слёзы. Страх, дикий, животный, поглощает полностью. А следом обида, которая кажется даже мощнее страха. Обида такая чёрная, глубокая, что оставляет следы на моём сердце. Выжигает его насквозь, оставляя пепелище.
Он толкает меня в спину. Я падаю на колени. Ударяюсь, разбивая их в кровь. Пытаюсь отползти на карачках. Но он накрывает меня своим телом, пригвождая к земле.
– Сучка, ты знаешь, как завести мужика. Экзотическая игрушка, – бормочет мне на ухо, – давно о такой мечтал. Не то что эти послушные дешёвки.
Все мои причитания, просьбы, мольбы кажутся ему частью театральной постановки. Ролевой игры, в которой я изображаю жертву. Но уверена, он не остановился бы, даже поняв, что я не симулирую.
Переворачиваюсь на спину, когда чувствую, как его пальцы находят мои трусы и тянут их вниз. Как дикая злая кошка, царапаю его щёку ногтями. Теперь «игра» нравится ему куда меньше. Он ловит мою руку, сжимая до боли запястье. Кажется, кости вот-вот раскрошатся.
Всё происходит среди бела дня. Машины проезжают мимо. Весело сигналят. А я ощущаю ужас от всего происходящего. Никто не поможет. Не остановится.
В зад впиваются мелкие камешки. Режут нежную кожу. И когда он седлает меня, камни врезаются глубже. Я пытаюсь отбиться. Но силы настолько неравны, что это бесполезная трата энергии. В какой-то момент мне кажется, что проще сдаться. А потом пойти и утопиться где-нибудь. И это внутреннее смирение с безысходностью пугает ещё больше.
Собираюсь вновь и ударяю его острым коленом между ног. Он взвыл, ожесточился пуще прежнего. Уже занёс кулак, чтобы ударить. А я жмурюсь изо всех сил, вжимаю голову в плечи.
И в это мгновение где-то рядом раздаётся визг шин. Машина остановилась неподалёку. Хлопок дверью. Насильник замер. Открываю по очереди глаза. Солнце высоко. Небо синее. А мужчина, нависающий надо мной, смотрит вперёд. На дорогу.
Не знаю, кто вышел из автомобиля. Но хозяин борделя сначала улыбается, а затем эта улыбка меркнет и сползает с его физиономии. Глаза наполняются страхом. И у меня сердце гулко от него стучит.
Выстрел заставляет вздрогнуть, а тёплые капли крови заливают мои глаза. Только кровь чужая. Его. Насильника. Он валится на меня тяжёлой тушей.
Я визжу. Истошно. Громко. Но слышу свой голос будто откуда-то издалека. Пытаюсь снять с себя мёртвое тело, но оно будто стало ещё тяжелее.
Убийца подходит. Я вижу его обувь. Брюки. И медленно поднимаю взгляд выше, добираясь до загорелого лица. Жестокого и красивого одновременно.
Он толкает ботинком мёртвое тело. И этот жест наполнен таким отвращением, что мне кажется, следующая пуля
