Любовь с первого клика - Дарья Владиславовна Сойфер
– Да-да, я так и понял. Знаете, путаю все время боул и нут… Я, кстати, занял отличный столик. Прямо у окна… Если захотите…
– Нет, спасибо. – Красотка отобрала у Никиты свой боул, что бы это ни было, и отвернулась.
– Погодите, вы забыли приборы… – Кобзев засуетился, схватил вилку и с такой прытью бросился к рыжей, что споткнулся, толкнул ее – и все содержимое миски оказалось на белоснежной шелковой блузке, о стоимости которой Лена могла только гадать.
– Что ты натворил?! – Девушка в ужасе оглядела масштабы трагедии.
– Я… боже, простите… Я все исправлю…
На Никиту было жалко смотреть. Никогда еще Лена не видела своего друга таким пристыженным, убитым, морально уничтоженным. Бедный Кобзев! Дрожащими руками он принялся стряхивать овощи и крупу с блузки, не осознавая даже, что под этой блузкой находится грудь. Случись это где-нибудь в Штатах, Никиту бы уже линчевали за неприкрытый харрасмент.
Пощечина была звонкой и мощной. Фурия, тряхнув рыжими волосами, вскинула подбородок и гордо удалилась, а Никита, милый несчастный Никита, так и остался стоять, держась за пунцовую щеку.
Лена не знала, чего ей хочется больше: догнать девицу и выдрать внушительный клок волос или крепко обнять Кобзева. Уж кто-кто, а Фетисова отлично помнила, что такое позор. Любовь отнимает у человека главное – уверенность в себе. Именно поэтому в присутствии Томского Лена всегда становилась такой неуклюжей. Одной улыбки Яна хватало, чтобы у нее отнимались ноги, язык прилипал к небу, а руки напрочь отказывались слушаться. И если Кобзев, сам мистер оптимизм и находчивость, вдруг растерял навыки управления конечностями и превратился в оробевшего подростка, то диагноз его был очевиден. Любовь.
Рассудив, что дружеская поддержка важнее мести, Лена направилась к Никите, на ходу подбирая слова утешения.
Ничего страшного, зато она тебя наверняка запомнила. И теперь у тебя будет повод заговорить с ней. Извинишься, подаришь что-нибудь… Только не плюшевого медведя, они женщинам не нравятся. А уж там она увидит, какой ты добрый и милый, и точно не устоит.
Но не успела Лена и рта раскрыть, чтобы выдать заготовленную тираду, Никита заметил ее и, демонстративно отвернувшись, пошел в противоположную сторону.
– Постой! – окликнула Лена Кобзева. – Ты чего?..
– Позлорадствовать пришла? – Никита бросил на нее такой взгляд, будто это она только что влепила ему пощечину на глазах у доброй половины «SeeU».
– Я… Нет, ты что! – Лена оторопела от несправедливого выпада. – Просто поддержать хотела…
– А, уже слышала, да? – И он презрительно скривился.
– Да тут уже все, по-моему, слышали. – Лена пожала плечами: вряд ли во всей столовой нашелся бы кто-нибудь настолько глухой, чтобы пропустить мимо ушей эту эпичную оплеуху.
– Ну, давай, вперед. – Кобзев заговорил на тон выше, видимо, пытаясь изобразить женский голос. – «Я же говорила, что все эти «улитки» – полный бред…»
– Кит! – не выдержала Лена. – Хватит! При чем тут вообще «улитки»?!
– Ну как же… Сама сказала: все уже слышали про наши фокус-группы. «Самая тупая игра в мире…» «Кровь из глаз»… – Никита фыркнул. – Скоро твой Томский уволит меня к чертям. Можешь радоваться, что вовремя слилась вместе с этим предателем Вайцем! – выплюнув последнюю фразу, Кобзев с видом оскорбленной невинности зашагал прочь, оставив Лену в полном эмоциональном раздрае.
Первой реакцией была обида: не выслушал до конца, с ходу обвинил во всех смертных грехах. А еще друг, называется! Да, Лене изначально не нравились «улитки», но она ни за что не опустилась бы до злорадства. Более того, если бы Кобзев подошел к ней сам и поделился проблемами, неужто она бы не помогла? Да она бы сделала все, что в ее силах, даже если ради этого пришлось бы остаться в офисе на ночь. В конце концов, он ведь поступил так же, когда она корпела над «Влюбителем».
Но, прокручивая в голове разговор с Никитой снова и снова, Лена в какой-то момент осознала: он огрызался не со зла. «Улитки» загнали его в угол, а эта рыжая фурия – добила. И если спасать «Улиток» было поздно, фокус-группы их уже видели, то укротить фурию Фетисова могла. План действий созрел сам собой, и он показался Лене безупречным: выпустить первую стрелу обновленного «Влюбителя» в высокую грудь красотки. Та, конечно, утешит Кобзева куда лучше, чем сама Лена, он отвлечется от провала, а потом, когда апробированное приложение дойдет до Томского, Лена обязательно поведает Яну, какой неоценимый вклад в разработку сделал Никита. Его репутация будет спасена.
Забыв про обед, Фетисова, окрыленная новой миссией, бросилась выполнять обязанности офисного купидона. Выяснить имя рыжей оказалось проще, чем нажать в лифте кнопку: Томочка из отдела кадров, та самая Томочка, что однажды понадеялась завоевать Вайца, о сотрудниках компании знала больше, чем Алиса и Сири, вместе взятые. Если бы когда-нибудь за «SeeU» надумали следить в ФСБ, они бы первым делом завербовали Томочку.
– Рыжая? – переспросила Лену Томочка, и в этом вопросе отчетливо прозвучало «шалава». Вслух такого Томочка, конечно, не произнесла, но выражение ее лица было красноречивее любых слов. – Конечно, знаю! Это Жанна Каренина из юротдела, новенькая.
– Анна Каренина? – удивилась Лена.
– Нет, Жанна. Представляешь? Я тоже сначала глазам не поверила… А хочешь секрет? – Томочка с таким энтузиазмом ухватилась за возможность посплетничать, что даже не дала Лене ответить. – У нее изначально была фамилия Курицына!
– Девичья, что ли? Погоди, так она замужем?! – План осчастливить Кобзева сыпался у Лены на глазах.
– Да нет же! Просто придумала себе псевдоним. – Томочка фыркнула. – Никакой фантазии! Она, видимо, так и не дочитала Толстого и не в курсе, чем там все кончилось. Между нами – дура дурой!
– Ну, не совсем, наверное, раз ее наняли в юротдел. – У Лены, конечно, тоже был зуб на эту самопровозглашенную Каренину после того, как та публично унизила Никиту, но опускаться до обзывательств за спиной Лена была не готова.
– Я тебя умоляю! – отмахнулась Тома. – Ее взял наш главный юрист Семен. И уж точно не контракты составлять, если ты понимаешь, о чем я! А тебе-то она зачем?
– Да
