Лапочка для Демона (СИ) - Зайцева Мария

Я ощущаю небывалую по силе своей власть над ним, над ситуацией.

И голод. Невозможный голод. Мне хочется, как вампиру, насытиться его эмоциями, его искренностью, его открытостью.

И потому я действую более решительно.

Обхватываю мокрой ладонью член, вожу вверх и вниз, теперь уже легче и плавнее, а потом накрываю голову губами и резко всасываю. И наградой мне служит сдавленное ругательство и белые костяшки вцепившихся в край кровати пальцев.

От этого с ума можно сойти, и я схожу. Голова уже не работает, только инстинкты. Мне хочется самой двигаться сильнее, захватывать глубже, и хочется себя трогать одновременно.

— Да, Лап, давай, давай, потрогай себя, я хочу смотреть, хрипит Игорь, засекая мои пальцы внизу живота.

И я становлюсь еще смелее, еще раскованней.

Уже правильно расслабляю горло, сглатываю, каждый раз вызывая дрожь в теле своего мужчины, и эта дрожь эхом отдается во мне, темп все сильнее, и я уже не противлюсь направляющей ладони на затылке.

И финальным глубоким движениям, когда забывший про все на свете Игорь просто держит меня и имеет в рот. Я смотрю в его лицо, сумасшедшие глаза, напряженно сжатые губы… И волна удовольствия прошивает меня раньше даже, чем моего ледяного демона. Который уже перестал быть ледяным. Слезы текут по щекам, все внутри бешено сокращается, машинально сглатываю, и Игорь чуть ли не падает обратно на кровать.

Нетерпеливо утягивает меня на себя, держит, гладит по мокрой спине, дышит.

А я обалдело думаю о том, что, похоже, только сейчас по-настоящему стала женщиной. Не боящейся сделать то, что хочется, что будет приятно. Без оглядки, без шор на глазах.

Я лежу, абсолютно голая, на мужчине, пахну его потом и спермой, и не испытываю никакого сожаления или дискомфорта… Это правильно? Нет? Мама бы сказала, что.

Я извращенка?

Я ненормальная?

Во что он меня превратил?

Я теперь тоже демон?

Его развратная демоница.

Игорь переворачивает меня неожиданно на спину, резко дергает за ноги и подтягивает бедра чуть вверх.

Так, чтоб удобно было поцеловать там, внизу, горячим ртом. Голова кружится. Я хватаюсь за покрывало, за край кровати, я лечу. Не могу толком сформулировать даже, что он там делает,. Но спазмы удовольствия еще не скоро прекращают сотрясать мой измученный организм.

Это невероятно просто, безумие какое-то.

Как я раньше без этого жила?

— Что мы еще не попробовали? задыхаюсь я, глядя в высокий потолок.

— Много чего, усмехается Игорь, поднимаясь вверх, попутно зацеловывая мои бедра. И перечисляет:

— Шестьдесят девять, сквирт, анал, подчинение, связывание.

Ой… Зачем спросила?

Становится стыдно, хотя стыдиться после того, что только что было… И, несмотря на то, что я красная от стыда, не могу не спросить:

— А что такое «шестьдесят девять»?

Игорь добирается до моих губ, усмехается и вид у него опять невыносимо демонический:

— Я тебе покажу, Лапа. Обязательно. Все покажу. Но сначала.

Облизываю губы, волнуясь. Чего он хочет сначала? Неужели.

— Хочу яичницу, доносится его тихий усмешливый голос, серьезно. Вот такую же, которая погибла в моей раковине.

— Хорошо, улыбаюсь. Но мне нужна одежда. Можно твою футболку?

— Не хочет голая ходить, голос, полный шутливого разочарования. Демон умеет шутить?

Игорь проходит к шкафу, настолько сливающемуся со стеной, что его почти не видно. Внимательно запоминаю, куда нужно нажимать, чтобы дверца открылась. Внутри шкафа загорается свет. Одежда висит в несколько ярусов. Какой цвет?

— Мне нравится белый, можно серый, все оттенки красного.

— Стоп! Белый! Трусы нужны? спрашивает и смеется.

— Давай и какие-нибудь спортивки.

— В мои спортивки таких, как ты, две поместятся.

— Каждой по штанине? хихикаю я.

— Лап, ты просто прелесть.

Я выбегаю к нему нагишом.

— Мне вначале в душ, щеки опять горят.

Мне и нравится, что происходит и стыдно. Но совсем немножко. Забираю из его рук одежду и бегу. Получаю шлепок по попе на прощание.

Бегу к кухне, там есть двери в ванную комнату. Чувствую, как жжет ягодицу, по которой шлепнул Игорь.

Я ненормальная.

Мне нравится.

Осознанное лишение свободы

— Игореха, помнишь Ириску? Рыжую такую, мелкую. Ты еще пулю из-за нее словил? Питер бубнит неразборчиво, тихо, словно не может в полную силу. Наверно, Лада рядом или малявка на нем спит. Ириской интересуется… Опомнился, бляха муха, глянь по своим каналам, она два дня на связь не выходит, Лада переживает.

— А чего своего пса цепного не пустил по следу? интересуюсь я лениво, наблюдая, как Лапа готовит на моей кухне. Такое, оказывается, зрелище залипательное.

— Игорех, если я тебя прошу, значит, у меня есть резоны? злится Питер, занят пока Кирсан. Да и тебе проще, у тебя в том регионе куча родственных подвязок. Я тебя не как партнер по бизнесу, как друг прошу… Наведи справки, Лада волнуется. Ирка же, как ребенок.

— Что ее искать? Она у меня, ловлю дзен, вдыхая аромат жареной яичницы. Лапа вначале бекон пожарила, помидоров туда закидала и посыпала специями. И сыр. Да,. Это будет обалденно. Уже на слюну изошел. Еле терплю, чтоб не подойти ближе к своей стройной, хрупкой любовнице.

Она офигенно смотрится в моей одежде. И дело не в том, что баба в мужском наряде практически всегда секси, особенно, если ты с ней ночь провел и воспоминания еще свежие. Лапа сумела как-то так подвернуть одежду, что получился клевый дизайнерский наряд. Брюки спортивные широкие, на бедрах низко, трусов под ними нет, а потому ладони так и тянутся подхватить, огладить, стащить… С трудом сдерживаюсь, реально. Футболку мою здоровенную подвернула по фигурке, под грудью перехватила, одно плечико голое, хочется поймать, губами прижаться… Чистый секс ходячий. Как?! Внимательно рассматриваю и поражаюсь. Это целое искусство, из мужских обычных тряпок сделать такое, что только слюни остается подбирать. Она и в самом деле талантлива. И шапка волос рыжих, небрежно скрученных в пучок. Офигенная.

— Ты, меня слышишь? кричит в трубку Питер. Всполошился, ищет мою девочку. Пропала! Целых два дня! Ничего себе контроль. Ты что, ушлепок, по подругам моей жены пошел?!

О как… Возмущается… Тоже возмутиться, что ли?

— Да иди ты нахер! возмущаюсь я. Ей что, пятнадцать, чтобы вы так беспокоились?

— Ты что… Трахаешь нашу Ириску? доходит, наконец, до Питера очевидная вещь.

— Вашу? усмехаюсь я. Ты себя слышал? То есть, тебе мало Лады и трех детей, тебе еще и мою… Лапочку подавай?

— Твою? уже охреневает Питер, твою же ж мать! Игореха, если ты поиграть вздумал, то я тебя, сука, порву. Ты хоть представляешь, с кем замутил?! Она же ребенок!

— Серьезно? усмехаюсь я, наблюдая, как Лапочка хмурится и прислушивается.

— Петр Григорьевич? Тихо спрашивает она, выкладывая мой завтрак на тарелку.

— Ага, Петр Григорьевич, усмешливо протягиваю я. Потерял, удочерить тебя вздумал.

— Дай ей трубку! уже орет Питер.

Какой несдержанный.

Мне так нравится его бесить. Когда еще такой шанс представится?

— А я вот не хочу, чтобы моя девушка с женатыми мужиками общалась и вообще с мужиками, так что ты в пролете, Алексеев!

Петя куда-то сваливает, в трубке очень строгий женский голос Лады Леонидовны:

— Игорь, я могу поговорить с Ирой?

Это уже не интересно. Тут я не могу ничего сделать.

— Да, конечно, протягиваю я трубку Лапочке. Меня ждет горячая, аппетитная, соблазнительная яичница.

Лапочка очень переживает.

Здоровается, нервно накручивает на палец локон густых рыжих волос. Подкусывает губку.

Соблазн.

Вот так она будет общаться со мной. Только я еще хочу, чтобы краснела, глаза блестели невинно и развратно. Осталось немного, Лада Леонидовна вместе с моим дружбаном Питером скоро свалят за горизонт, я останусь у нее один. Я хочу этого, быть единственным на все случаи жизни. И я не хуже Лады буду хлопотать о ее здоровье и благополучии. Точнее сказать, намного лучше смогу позаботиться, потому что не оставлю одну.