Гадкий лебедь для босса (СИ) - Бельская Анастасия

— Это — мой секретарь, Аврора Владиславовна, — цедит Орлов, ни на секунду не отрывая от меня взгляда, и вытаскивая свой локоть из цепких пальчиков, — и без нее мы наши переговоры начать не можем.

— Чего? — это уже Костик, что оплатил счет, и теперь уверенно встает рядом со мной, поигрывая мышцами, — у Ави выходной, и у нас праздник, ваще-то. Мы — домой.

Кажется, в этот момент Костя переступил какой-то рубеж, называемый «Максимовым терпением». Мой начальник хмурится, затем делает шаг вперед — и оказывается посередине крыльца, ровно между Станиславскими и нами.

— Значит так, — удивительно, но сейчас его бешенство направлено не на меня, — мне на переговорах нужен секретарь. Я хотел вызвать Елену, но раз уж Аврора так удачно сейчас здесь… И ужин вы, вроде как, закончили, — он выразительно оглядывается на наш убранный стол, — поэтому я предлагаю Авроре помочь мне обсудить сделку, за хорошую премию, разумеется. Что скажете?

Теперь он уже переводит взгляд на меня, и будто говорит этим безмолвно, но весьма красноречиво: «Только попробуй отказаться».

А я…

Я знаю, что у меня выходной. Знаю, что запросто могу «сделать ручкой», и уехать на стареньком акценте Костика домой. Мне не нужны ни премия, ни быть на хорошем счету у босса.

Но я смотрю на друга, который в изумлении ждет моего ответа, на хмурого Максима — и понимаю, чего мне хочется, а чего нет.

А еще предложение Орлова подарит мне пару лишних часов перед непростым разговором.

— Кость, езжай домой, — малодушно прошу я, обхватывая ладонями широкий локоть друга, как всегда делала в школе, — давай завтра созвонимся, хорошо?

Даже его не слишком развитой сообразительности хватает понять, что все идет не по плану. Он хмурится, но не от злости, а скорее от растерянности, и наклоняется ко мне.

— Я сделал что-то не так?

Все! Ты все сделал именно так, как надо, не считая того, что мы не были парой! И я правда не нахожу того момента, когда дала бы понять, что наши чувства взаимны.

Но слова произнесены, и расхлебывать теперь нам обоим. Только, слава Богу, не здесь и не сейчас.

— Я позвоню тебе завтра утром, Кость.

Он кивает, крепко притискивая меня к себе, и хорошенько пожимая руку Максу. Его непрошибаемая уверенность — еще один плюс, который я всегда любила в друге. Что бы ни случилось, Костик лишь усмехался, и философски слал нахрен обидчиков, моих и своих.

Жаль, что сейчас послать нахрен можно только меня.

Я тяжело вздыхаю, провожая широкую спину взглядом до самой парковки, а затем поворачиваюсь к Орлову.

— Идите за стол, — командует он Станиславскому с сестрой, и те переглядываются, — мы будем через пару минут.

Они уходят, и я тяжело опираюсь о стену, только сейчас понимая, как напряжены мышцы. Смотрю на Макса, который уже оставил свой злой прищур в сторону, и теперь, словно изучая, скользит взглядом по моим джинсам.

Голодным взглядом.

— Ну так, к чему вам тут секретарша? — спрашиваю, пока мое дыхание не сбилось, и не выдало лишнего.

Орлов возвращает глаза к моему лицу, и тихонько усмехается.

— Чтобы спасти твою хорошенькую задницу от незапланированного брака.

Мы смотрим друг на друга секунду, другую… А затем тихонько ржем над всей комичностью ситуации.

— То есть, вы сразу поняли, что меня надо спасать?

— Конечно, — хмыкает Орлов, и почему-то чуть-чуть отводит взгляд, — поверь, малая, я способен понять, когда женщина хочет связать с мужчиной жизнь, а когда — нет.

У меня перехватывает дыхание, а затем хочется выплюнуть, что ничего он не знает. Или мы такие умные, только когда дело касается других?!

— Так, значит, вам не нужна секретарша на переговорах с курицей? — вместо этого говорю я, опуская взгляд в пол, — и я могу идти?

— Не совсем, — посмеивается Макс, — будешь переводить с птичьего на человечий, утенок. Это ведь ты сумеешь?

И, не дожидаясь моей реакции, он резко утягивает нас в зал, когда как я снова готова его убить.

Глава 25

Максим

Ни хрена я не способен понять.

Точнее, не так.

Когда Аврора самолично отправила этого шкафа с полудебильными замашками домой, я действительно понял, что до свадьбы этой паре далеко, как до Китая раком. В мыслях блондинки так точно.

Но вот когда стоял рядом с их столиком, и, как дебил, слушал сопливое предложение, растерял весь здравый смысл, и в голове осталась только одна мысль:

«Ни за что».

Ни за что не позволить этой папиной дочке выскочить замуж за громилу — переростка. И плевать, что там одобрили ее родители! Я вообще начал сомневаться в благоразумии Влада Ветошкина, раз он так легко решил отдать свою дочь в руки этому… А кто он вообще такой?!

В общем, когда я с уверенным видом заявляю Ави, что спасал исключительно ее хорошенькую попку, то вру нещадно. И даже в каком-то смысле убеждаю сам себя, что вот это все — действительно мой план по высвобождению секретарши. Потому что на самом деле слегка паникую, и ни черта не понимаю, что это вообще было.

Почему мне так хотелось начистить передник этого, блять, Костика? И вообще посрать на его мышцы и отсутствие всяких мыслительных предохранителей? Я никогда не был идиотом, что лезет в заведомо проигранную драку лишь ради мордобоя и поруганной чести. Я, скорее, стратег, который будет оттягивать кулаки до последнего, и не из трусливости, а из простых логических соображений и здравого смысла.

Но в случае с блондинкой все тормоза горят, и рука чужого мужика на хрупком плече — моя личная красная тряпка, из-за которой я готов броситься на любого, плевав на все исходные данные.

Это будто… Мое и не трогай. Хотя ни хрена не мое, хоть я и знаю вкус и запах каждого изгиба этой девчонки.

Тьфу ты. Точно, хрень какая-то. Надо будет спросить, не ведьма ли мать Ави. У нее вроде и имя там вполне подходящее…

К тому моменту, как мы усаживаемся за стол, я вполне собран, и уже убедил себя в чем угодно, чтобы вновь почувствовать себя уверенно и комфортно. Ави же кипит рядом, явно разгоряченная моей последней фразой, и мне, честно сказать, чертовски это нравится.

И я даже настолько счастлив, что признаюсь себе, как скучал по этому.

— Итак, — Станиславский быстро берет дело в свои руки, — раз уж создание новой ячейки общества у нас откладывается, предлагаю перейти к делам насущным. Максим, что вы надумали по поводу нашего предложения?

Я включаюсь в диалог, на время запираясь от всего остального. Мне нужен этот контракт. И также необходимо понять, нет ли тут подставы. Потому что, хоть Андрей Станиславский вполне неплохой мужик, и вызывает у меня доверительные чувства, сидящая напротив Ксения сполна подливает бочки дегтя в сложившуюся ситуацию.

Бывшая постоянно хмурится и ерзает на месте, словно никак не может усесться удобно. Нервничает и волнуется, хотя я вообще не понимаю, отчего. Но это заставляет меня самого более внимательно вслушиваться в каждое слово, что не ускользает от внимания Станиславского.

— Максим, вовсе не обязательно сейчас принимать решения. У вас есть время подумать, мы совсем не настаиваем на немедленном подписании контракта.

— Да, но мы оба понимаем, что чем скорее ваша компания окажет поддержку нашей, то тем меньше убытков мы понесем, — отбиваю подачу, показывая, что не намерен говорить ужимками, а прямо обозначаю свой интерес.

— Я рад, что вы сами это понимаете. Просто хотел подчеркнуть, что вас никто не торопит, и у вас есть время все проверить. А что вы думаете, Аврора Владиславовна?

Он так резко обращается к успевшей заскучать Ави, что та невольно вздрагивает, и удивленно смотрит на нас. Я с неудовольствием замечаю в ее взгляде на Станиславского смущение, и легкий румянец на скулах.

— Я… я…

Не знаю, чем в тот момент были заняты мысли Ави, но уж явно не контрактом. И Ксения не преминула это подчеркнуть:

— К чему тебе ее мнение, Андрюш? Это всего лишь секретарша, и уж явно не ей решать…