Интро Канарейки (СИ) - Задорожня Виктория
Всем привет, дорогие читатели) Те, кому интересна судьба главных героев- я очень вам благодарна!) Слов не хватит, чтобы описать, сколько мне, как автору, приносит эмоций написание этой книги! И, если есть люди, заинтересованные в моей истории- это просто замечательно! Поэтому, поддержите, пожалуйста, лайками и комментариями. Всегда рада вашим отзывам, и с удовольствием отвечу на вопросы. Также, не забывайте подписываться на автора. В дальнейшем планирую издавать новые романы, и, если нравится моё творчество- это лучший способ ничего не пропустить! Кстати, думаю заметили, что я сменила обложку. Интересно ваше мнение, какая из них лучше- эта, или предыдущая? Пишите в комментах)
Песня о скованных птицах
Канарейка
Облаченная в вечернее платье от Valentino, цвета ночного неба, из тонкого, облегающего бархата. Вторящее каждому изгибу, словно вторая кожа, до бедер, и струящееся плавными волнами в длинный, устилающий путь, подол. Стилист, долго восхищаясь копной непослушных кудрей, собрал часть волос сверху, закрепив незамысловатое сплетение заколкой, украшенной сияющими в такт новым серьгам, камнями. Из-под нее свободно растекались по оголенным плечам вьющиеся объемные пряди, дополняя роскошь всего образа. В моём облике на сегодня была продумана каждая деталь… Макияж по-вечернему броский, но не вульгарный, синева теней под стать платью, подчеркнула глубину темных глаз, но не утомляла интенсивностью цвета. Губ лишь слегка коснулись неброским блеском. Черные туфли, несмотря на высокий каблук, оказались неожиданно удобными. И духи… Господин явно уделил внимание выбору аромата… Очень нежный, манящий, почти прозрачный, но ощутимый; букет весенних цветов с нотками ванили, собранные в одном флаконе. И всё… Последние минуты до моего выхода. Последняя возможность повторить слова… Но, занята я не этим. Композиция и так отчётливо прописана в памяти. А мне бы ещё раз переосмыслить сегодняшний день.
Мне правда стоит очень постараться! Щедрости и доброте Никиты Александровича нет никакого объяснимого предела! До сих пор не могу отойти, нет, скорее, до сих пор не могу поверить, что он не только дал мне возможность по-человечески проводить подругу в последний путь, но проявил жалость к девочкам, разделившим ее участь, и взял приют на свое попечение!
На могиле Одиннадцатой мне было хотя бы не стыдно за свое бездействие… В момент, когда Хозяин оставил меня наедине с местом её упокоения, я много говорила… Говорила так, словно меня услышат. Плакала, от скорби и радости одновременно, и изливала подруге душу, в которой так много эмоций, противоречащих друг-другу…
— Твоя жизнь не утрачена даром… Благодаря тебе, судьба девчонок может стать совсем иной… — вот о чем я ей говорила, складывая любимые маргаритки Одиннадцатой на сырую, покрытую снегом, землю… — Теперь, благодаря ему, у меня будет возможность рассказать тебе обо всем, что случится в моей жизни. И, знаешь, я очень по тебе скучаю. Мне жаль, что ты так и не познала счастья…
С накрашенных век чуть не слетает слеза, но я ее отгоняю быстрым морганием. Не стоит пренебрегать работой мастера. Тем более, время выходить… Из кармана за сценой, всматриваюсь в немногочисленную публику, разместившуюся в небольшом, но роскошно обустроенном ВИП-зале. Мирно общаются, попивая коктейли, смеются, вполне расслабленно себя ощущая. И, можно подумать, что это обычные люди… Но, есть в их поведении нечто пугающее. Нечто, свойственное людям, не брезгующим любыми методами для достижения цели. Возможно, они чем- то похожи на убийцу Одиннадцатой. А, возможно, и на Господина… Упоминать его, конечно, не стоит даже в одном предложении с этим подонком, но, иногда, его холодный взгляд пугает. Я осознаю, кто он, и благодаря чему добился своего статуса. И его друзья занимаются подобным… чтобы об этом догадаться, не обязательно прислушиваться к интуиции. Просто, когда я с ним наедине, мне тепло и уютно, и его статус в преступном мире тает в нежном и страстном взгляде. Сейчас же, глядя в этот зал, невольно осознаю, что пытаюсь не замечать очевидное. Глотаю нервно образовавшийся в горле ком… Не важно, моё дело петь! Всматриваюсь в парня за первым столиком… Господин Домбровский! Значит, он все-же пришел. Ещё один повод для нервов. Не попадет ли мне за очевидную дерзость? Заменить слова гения на собственные стихи, в основу которых легло сочинение двух безродных детей. Так, Канарейка, спокойно! Другого шанса может не быть! И вот, наконец, со средины зала доносится знакомый властный тембр мужского голоса, чей грозный рык ввергает в ужас, а интимный шепот превращает в податливый пломбир… Господин.
— Джентльмены и их спутницы… Прошу вашего внимания! Этот день с недавних пор стал поводом для праздника, ведь, сегодня день рождения моей великолепной девочки. Которую, как вы слышали, я купил недавно в "Реверансе". Слышал, многих интересует, с чего мне было тратить целое состояние на безродную. Так вот, оцените, на что способна певчая птичка. Встречайте Канарейку!
С самого первого, сказанного им, слова, в зале не звучало ни единого шороха… Очередное подтверждение безоговорочной власти моего Хозяина… Резко вспотели ладони и тело пробил озноб, словно в плохом предчувствии. Забегала взглядом по залу, и столкнулась с небесными глазами, обдавшими меня теплом и покоем. Действительно, это ведь как тогда, в первую нашу встречу… Я просто буду петь для него…
Выхожу в зал и сразу встречаю на себе восторженные взгляды… Да, внешний вид у меня, видимо, действительно не плохой… Голодные мужские глаза и недовольные цоканья их спутниц. В принципе, всё-равно. В такой одежде, с помощью стилиста, каждая будет выглядеть не плохо… Я хочу донести до вас нечто большее, что сокрыто внутри, а не снаружи…
Плавной походкой подхожу к своему фортепиано… Голову держу высоко, осанку-ровно. Меня представили не так, как рабыню, а значит, вести буду себя соответственно. Я докажу, что стою каждого потраченного рубля! Более того, попытаюсь донести, что стою гораздо больше, чем есть у вас в наличии!
Сажусь за инструмент, расслабленно ложу на клавиши пальцы. Игнорирую преждевременные аплодисменты… Я их ещё не заслужила. Дарю звучание творению композитора, не сводящего широко открытых глаз с моей скромной персоны… Музыка наполняет собою пространство, и сейчас с моих уст должны слететь вступительные слова его песни, но…
Две птички сидели на ветках,
Одна другой прошептала:
Вот прыгать бы с ветки на ветку,
Свободным, ни много-ни мало…
Такое простое желание,
Далекое, словно полёт…
Голос охватывает невероятно обширный диапазон, звучание играет невиданной ранее многогранностью… выводя самые неуловимые аккорды, вовсе забываю, что нужно дышать… Что-то пробудилось во мне, ранее спящее глубоко в закромах души. Словно, сама подруга подпевает с того света, поддерживая решимость вдохновением. Ведь, впервые в жизни, я не просто чувствую строки, я ими живу… И, проходя через меня, они извергаются настолько мощными потоками, насколько болезненными воспоминаниями были рождены…
Две птички в оковах Хозяина,
И крылышко сталь не сорвёт…
Они ни о чем не мечтали,
Покорно вверяя себя,
Под гнетом плетей уставали,
Но жили, друг-друга храня,
И всё между строк понимая,
Желали найти новый дом.
Так что, Господа, и какая
Судьба их настигла потом?
Понимаю, что с глаз слетают слёзы, но голос при этом не дрогнул, словно подкованный высшими силами, он по-прежнему доносил столь важную суть до обездвиженных слушателей, широко открывших рты.
Одна- упокоилась с миром,
Снеся унижение и боль,
Вторая- сейчас перед вами,
Поет не слова про любовь;
Ведь ей не любовью давалось
Хозяину тихо служить,
В покорности просто сказалось
Большое желание жить…
Обессиленно опускаю микрофон и поднимаю мутный взгляд на свою оцепеневшую аудиторию… По сути, я объявила высшему обществу протест. Высказала о неправильности происходящего и напомнила, что девушки, которых они принимают за вещи- на самом деле тоже люди. Я пела так открыто и свободно, о правде, которую не принято обсуждать… Сейчас, я даже не могу предсказать итог. Меня может ожидать любая участь… Слушатели молчат, всё так же, не моргая, уставившись на меня шокированными взглядами. Кто-то, чаще женщины, размазывают салфетками влагу по лицу. А я стою, опасаясь отсутствия реакции, как решающего вердикта. И вот, когда я почти смирилась с фатальной участью, с места поднялся ошарашенный Господин Домбровский, и, словно лучом надежды, залил зал аплодисментами, вторящими эхом. И… О чудо! Его инициативу подхватывает весь зал! Люди подрываются с мест и так горячо хлопают, что ладони краснеют! Искренние крики "браво" надрывно слетают с уст. Под впечатлением я окончательно сдаюсь на пользу женской слабости и даже не пытаюсь скрыть слёзы, открывая на всеобщее обозрение самые уязвимые грани души… Возможно, пока-что они просто не вникли в суть, которую я преподнесла, но… Возможно и то, что кого-нибудь задела участь безвольных птиц, чья жизнь составляет некую ценность лишь для них самих…
