Карина Бартш - Вишневое лето
А что касается твоего предупреждения, ты хочешь сказать, что неуклюжая? Должен признаться, что нахожу это очаровательным. С нетерпением жду момента, когда ты представишь мне весь персонал твоего любимого травмпункта. Пожалуйста, не пойми меня неправильно!
Позволь мне кое-что процитировать:
«Когда людям раздавали женственность, я встала не в ту очередь и вместо нее получила неуклюжесть. Теперь приходится довольствоваться тем, что есть».
Я знаю и ценю твою склонность к сарказму, но в нем всегда таится зерно правды, и если ты в действительности так думаешь о себе, Эмили, то ошибаешься! Может быть, ты не похожа на «типичную» женщину, но что это вообще такое? Конечно, мы мало знакомы, я видел тебя только издали, и пара писем, которыми мы обменялись, не позволяют сказать, что я тебя по-настоящему знаю.
Но я должен тебе сказать, что в тебе есть что-то очень нежное и невероятно женственное.
Я не хочу тебя разочаровывать, и у меня для тебя есть еще один вопрос. Надеюсь, ты не воспримешь его как вторжение в личную жизнь, и я буду очень рад, если ты на него ответишь. Дорогая Эмили, сколько раз за твою жизнь ты была по-настоящему влюблена?
До скорого, по крайней мере, я на это надеюсь,
Лука.
Он, наверное, настоящий сердцеед, потому что каждое его слово было как бальзам на душу. Конечно, он преувеличивал и подлизывался, но всетаки считал меня настоящей женщиной! Лука нравился мне все больше и больше. Самым нелепым во всей этой ситуации было то, что я до сих пор не знала, как он выглядит. Но это было неплохо. По настоящему узнать человека можно, только если не обращать внимания на внешность.
Я вздохнула. Может, дело в этом, а может, он просто далеко не красавец.
Привет, Лука,
теперь, читая твои письма, я не только глупо улыбаюсь, а еще и краснею. Если ты хотел меня смутить, то поздравляю — тебе это удалось!
Я рада, что ты хорошо провел вечер. Мой вечер тоже оказался неплох, даже лучше, чем я ожидала. Вот только без головной боли я бы могла обойтись. Но сейчас я уже чувствую себя нормально. Пусть моя верность не вызывает у тебя сомнений. Я получила номер телефона, а больше мне не в чем тебе признаваться.
Твои комментарии по поводу любимых писателей меня и правда развеселили. Не потому, что ты выставил себя дураком, а потому, что у тебя очень забавные формулировки. Так что не переживай. И…тебе мало? Ну, держись…
Что касается Эдгара По, то я считаю его божеством среди писателей. И ты прав, среди прочего он писал и стихи тоже. Я люблю поэзию, но иногда между «любить» и «понимать» лежит пропасть. Я знаю об этом не понаслышке. Когда я училась в школе, мы анализировали стихотворения. Двадцать девять человек выдавали примерно одинаковые результаты, а один краснел, бледнел и пытался сползти под парту. Ты можешь догадаться, о ком я говорю. Так что больше всего я люблю рассказы По. Невозможно описать всю прелесть его произведений, их надо читать. Они создают полное впечатление погружения в его мир.
Ты не прав по поводу Паланика, это не название страшной болезни, это фамилия современного писателя. Его творчество можно описать словом «крышесносное». Ты смотрел «Бойцовский клуб»? Это экранизация книги Паланика, и я ее обожаю!
У Франца Кафки предложения действительно очень длинные, тут я не могу возразить, но я действительно читаю его добровольно и с удовольствием. Мне нравится его рассудительность, ироничность и то, что он называет вещи своими именами.
Ты спрашиваешь, сколько раз я была по-настоящему влюблена. На этот вопрос ответить будет непросто, но я постараюсь. Должна признаться, я не умею влюбляться с лету, как моя лучшая подруга, но это другая история. Мой опыт показывает, что любовь бывает разная. Если ты спросишь меня, сколько раз в свои двадцать три года я влюблялась, то я отвечу, что три раза. Но ты спрашиваешь, сколько раз я была влюблена по-настоящему… Если подумать, то я понимаю, что за всю жизнь была влюблена всего раз. Он заходил в комнату, а у меня подгибались колени, мы встречались взглядами, и я готова была упасть без чувств, потому что в комнате не осталось воздуха. Такое было со мной только однажды. И, конечно, по отношению к человеку, который не отвечал мне взаимностью. Но, как говорится, такова жизнь. Это было давно, и я, как ни странно, уже сумела оставить это чувство позади.
Как ты думаешь, по-настоящему полюбить можно только раз в жизни? Я лелею надежду, что это не так, но пора становиться реалисткой и переставать верить в чудеса. А ты мне расскажешь про то, был ли по-настоящему влюблен?
Всего хорошего,
Эмили.
Я отправила письмо и еще некоторое время сидела, уставившись в экран. Некоторые вещи осознаешь, только рассказав о них. Невысказанную правду можно приукрасить, исказить или вообще вытеснить в подсознание. Но когда слова сказаны, игнорировать их больше невозможно. Правда смеется тебе в глаза и орет в уши, даже если ты отказываешься ее видеть и слышать. Я так долго смотрела на экран, что черные буковки начали расплываться, сливаясь с белым фоном.
Из прострации меня вывел грохот за спиной. Ева. Я моргнула и поспешно закрыла окно почтового клиента.
— Ты уже вернулась? — сказала я, развернувшись к ней. Ева захлопнула дверь с таким же грохотом, с каким открыла, стянула туфли и зашвырнула их в угол.
— Черт возьми, — простонала она, — эти туфли меня доконают!
Она прошла к кровати и рухнула на нее.
— Тот, кто придумал высокие каблуки, должен сам их надеть и весь день побегать по городу!
— А зачем ты надеваешь такие туфли, если знаешь, что тебе придется много ходить? Ты слышала про кроссовки?
— Но в туфлях ноги выглядят такими длинными и стройными!
Я закатила глаза и не стала это комментировать.
— А чем ты занята? Снова пишешь тому странному типу?
Черт, Ева все-таки увидела, чем я занималась. Терпеть не могу, когда меня ловят на горячем.
— Все может быть, — пробормотала я.
— Ох, Эмили, — сказала она. — Это же глупо! Ты не знаешь, как он выглядит, не знаешь, каков он в постели, какое будущее у этих отношений?
Самое смешное, что она говорила совершенно серьезно. Я поднялась из-за стола и улеглась на свою кровать напротив нее.
— Ева, золотце, — сказала я с улыбкой, — Тебе не понять.
— Ты права, не понять, — ответила она, и некоторое время мы молчали. Но вскоре Ева нарушила молчание.
