Линда Ленхофф - Жизнь à la mode

– А Джейни была, – сообщаю я, на миг задумываясь, не нарушаю ли семейные интересы.

– Это мне известно.

– И это тебя никогда не беспокоило? Ну, хоть чуть-чуть?

Я высказываюсь как психоаналитик или гость ток-шоу.

– Нет, ничуть. Раз Джейни согласилась выйти замуж за меня, мне совершенно все равно, за скольких она так и не вышла. Все должно было быть идеально.

– Все никогда не бывает идеально. И сама Джейни вовсе не идеальна.

Джексон склонил голову и посмотрел на меня, несчастный и трогательный, как обиженный щенок. Ему никогда не приходило в голову, что моя маленькая светловолосая независимая, но мечтающая о браке сестренка не совершенство. Он не видел ее в матросском костюмчике. Хотя Джейни выглядела в нем совсем неплохо.

Джексон шумно вздохнул. Сейчас, на моем диване, расслабленный – скорее, разобранный на части, – он казался почти привлекательным, хотя и несколько жалким. Хм, если выпустить из него немного воздуха, он становится почти нормальным.

– Я совершенно убит этим, – произносит он, используя грамматически выверенную конструкцию.

– Наверное, лучше забыть обо всем. Джейни никогда не меняет решений в таких делах. Честно.

– Может быть, – начинает Джексон с надеждой, но тут же умолкает.

Он запрокинул голову и потянул узел галстука, слегка распуская его. Да-да, он в галстуке, несмотря на субботний день. Бедняга запрокинул голову так, словно пытается унять носовое кровотечение.

– Хочешь соку? – предлагаю я.

– Никогда не любил сок, – так печально отвечает Джексон, как будто сок – причина его разрыва с Джейни. Он напоминает потерянного зомби. – Помочь тебе покрасить?

– Тебе что, больше нечем заняться?

– В три часа я должен был играть в сквош. – Понятия не имею, что такое сквош, но не хочу выслушивать объяснения Джексона. И вообще мне нравится быть человеком, не знающим, что такое сквош. – Но я все отменил, – продолжает он, – оставил только встречу с психоаналитиком в два тридцать. – Джексон поднес к глазам часы, затем обессилен уронил руку на диван.

Бедный парень.

– Психоаналитик? – переспросила я. – Ты идешь на прием? – Он кивнул. – Не знала, что ты посещаешь психоаналитика.

– Сейчас посещаю, – вздохнул Джексон.

Не в моих правилах привлекать кого-либо к участию в решении моих хозяйственных проблем, наверное, потому, что мне внушает ужас необходимость совершать активные действия. И я чувствую безграничное удовлетворение, если хоть что-нибудь доведу до конца самостоятельно. Тем не менее я предлагаю Джексону ошкурить плинтусы. Он, похоже, несколько приободрился и даже приосанился.

– Я буду очень аккуратен, – заверил меня Джексон, хотя не представляю, какой вред он может причинить наждачной бумагой.

– Не хочешь снять галстук? – предложила я.

Бросив на меня удивленный взгляд, Джексон отчаянно и решительно распустил галстук и вздернул его наверх победоносным жестом, словно демонстрируя пойманную рыбу. Джексон улыбнулся. Впервые увидев его улыбающимся, я одобрительно рассмеялась. Джексон подошел к открытому окну, осторожно, чтобы не задеть окрашенный подоконник, чуть наклонился и вышвырнул, галстук наружу. Не оглянувшись, не удостоив упавший галстук вниманием, Джексон озадаченно разглядывал кусок наждачной бумаги с обеих сторон, будто пытался определить, как ею пользоваться.

Вечером я слушаю радио. Ответы на вопросы слушателей в субботу вечером особенно печальные. Но признаюсь, их голоса мне нравятся. Первая дозвонившаяся просит совета по поводу любовной истории, случившейся почти десять лет назад, а ведущий деликатно убеждает ее забыть о прошлом и продолжать жить своей жизнью. Следующий слушатель возражает, утверждая, что подобные события остаются с нами навсегда, если не анализировать их, постепенно разрешая проблемы. Я не принимаю ничью сторону, поскольку понимаю обоих, но считаю, что оба правы лишь отчасти. В качестве аккомпанемента голосам включаю свой любимый концерт Баха. Не так давно я обнаружила, что на моем музыкальном центре можно одновременно слушать и радио, и кассету. За такое удовольствие я готова приплатить. А может, центр просто сломан. Одновременное звучание низких тихих голосов и скрипок непостижимым образом сливается в один голос, который словно тихо беседует со мной.

Я уже добралась до последнего плинтуса в гостиной, нанеся второй слой ярко-синей краски. Закончив, испытываю непреодолимое желание прислониться и впустить глубоко внутрь себя пронзительную свежесть цвета, но понимаю, что невозможно сделать это, не размазав краску. Тогда я усаживаюсь на кушетку в центре комнаты и вдыхаю свежий прохладный воздух, струящийся из раскрытого окна. Натянула на себя целых четыре слоя одежды, но оно того стоило – ароматы прохладной субботней ночи смешиваются с крепким запахом свежей краски. К тому же меня пьянит ощущение завершенности важного дела. Прикрываю глаза и натягиваю шапку поглубже на уши. Эта комната моя, шепчу я голосам из радиоприемника. Эта комната моя, нежно напевают скрипки, эхом повторяя мои слова.

Глава 7

ВТОРНИК ПРИБЛИЖАЕТСЯ

Новая забегаловка, так понравившаяся Марии, носит оригинально простое название «Пирог», и над входом красуется неоновое изображение пирога с отрезанным ломтем. Лампочки мигают, и, проходя под вывеской, вы слышите жужжание, напоминающее зов пчелы-убийцы. Внутри – зеркальная витрина с многочисленными образцами выпечки. В центре – полдесятка золотистых пирогов с вырезанным куском заманчиво истекают ягодным соком. Надпись над стойкой гласит: «Начни жизнь a la mode!»

Мы с Марией сидим над ломтями вишневого пирога, украшенного ванильным мороженым, хотя она и убеждает меня попробовать нечто под названием «Лети к моей Лу». Мария не говорит, из чего сделана начинка.

– Они как-то проводили конкурс среди посетителей, но никто так и не назвал точные ингредиенты, – рассказывает Мария.

– То есть не известно, что мы едим?

– Зачем тебе знать, наслаждайся, и все.

Я рада, что мы остановили выбор на вишневом пироге. Генри, приятель Марии, присоединится к нам позже, сразу после работы, благо остановка автобуса на углу.

Рассказываю Марии о выходных.

– Впервые экс-жених моей сестрицы обратился ко мне за помощью. Впрочем, едва ли я способна помочь.

– Я должна поговорить с Джейни, – оживляется Мария. – Ужасно люблю слушать, как она от них избавляется. Знаешь, ведь она никогда дважды не использует один и тот же прием?

Этого я не знала. Сестренка мало сообщает о процедуре освобождения от уз помолвки. К тому же я всегда стесняюсь расспрашивать, да и вряд ли использую эту технику в своей собственной практике.