Нина Демина - Параmonoff in Pictures
– Ой, дура… ой, дура… – твердила я, пулей выскочив из вращающихся дверей, едва не сбив зазевавшегося швейцара. Центробежная сила, нежелание притормозить, и страх вновь увидеть 'арабского принца' вынесли меня на проезжую часть, где я чуть было не стала виновницей аварии. Чуть.
– Эй ты, овца! – грубый оклик привел меня в чувства, и я опомнилась…
Стоя на четвереньках, я демонстрировала желающим, а их оказалось немало, свое нижнее белье, и запазуху, ведь на нескромное декольте я тоже не поскупилась. Бедные мои коленки подумалось мне, очень долго я не смогу ходить в юбочке…
– Так и будешь стоять? – звучал надо мной насмешливый голос.
– А? – поинтересовалась я, и подумала, а что бы сама ответила на такой вопрос.
В любом случае, с проезжей части надо было убираться, и я начала подниматься с колен. Тут и обнаружилось, что мое падение это еще не последнее несчастье, приключившееся с заневестившейся журналисткой – каблук шикарной босоножки был сломан, окончательно и бесповоротно, то есть ремонту не подлежал. Я об этом думала отстраненно, примерно так, как показывают в мистических фильмах – душа, покинула тело и наблюдает за происходящим со стороны, вот так и меня поднимали с теплого еще после дневной жары асфальта, сажали в автомобиль, захлопывали дверцу, а я думала о сломанном каблуке.
– Куда едем, красотка? – спросил смешливый водитель, сворачивая на главную артерию нашего города. – В больничку?
– Зачем… Зачем в больничку? – пробормотало тело.
– Зачем, зачем… за печкой! Вот ноги все разбила, может сломано чего, иль сотрясение мозгов, типа.
– Мозгов? – я старалась привести мысли в порядок, для чего срочно телеграфировала душе, чтобы та возвращалась из астрала.
– А что, трясти нечем? – заржал весельчак.
– Головой я не ударялась, а коленки – ободраны всего лишь, – начала я оправдываться, вот тут и произошло воссоединение – я осознала, где и с кем нахожусь и твердо заявила. – Не надо в больничку… тьфу, в больницу не надо!
Я взглянула на моего нечаянного спасителя – симпатичное лицо, обаятельная улыбка, заразительный смех – по всей вероятности он об этом знал, и активно использовал в своих целях.
– Как зовут? – ослепительно улыбаясь, спросил он.
– Овца, – буркнула я, припомнив обиду.
– А меня Константин, – еще шире улыбнулся он, оценив мою самокритичность. – Будем знакомы?
– Будем, – кивнула я, и, наконец, выбросила в окно отломанный каблук.
– Скажи-ка, Долли, и за какие такие грехи тебя вышибли из ресторана? Работала на чужой территории?
Опа! Вон оно как выглядело… В своем желании очаровать 'арабского принца' я перегнула палку, костюмчик-то говорящий – крохотная юбка, и откровеннейшее декольте, не скрывающее нижнего белья алого цвета. Новый знакомый, ожидая моего ответа, с явным удовольствием заглядывал в него.
– По вызову работала, – соврала я, чтобы не разочаровать его. Честно говоря, я просто не знала, что сказать, не открывать же ему правды о провале моего расследования. Тут я задумалась, всегда считала себя смелой особой, не усложняющей жизнь моралью и принципами, а тут едва не стошнило от одной только мысли о сарделечных пальцах на моей коже.
– Понял, – напомнил о себе Константин, – что, не сложилось?
– В цене не сошлись, – легко врала я, войдя в роль.
– Ну и куда едем?
– Василькова, пятнадцать.
– Ух ты! А я в восемнадцатом живу. Соседи значит?
– Соседи… Да, только что-то я тебя не припомню.
– А я недавно переехал, с невестами еще познакомиться не успел.
Я выдала ему самую симпатичную улыбку из своего арсенала, не зря репетировала у зеркала со школьных лет, и сексуально-бархатным голоском спросила:
– Невесту присматриваешь?
– Да, – подтвердил Константин, – вот, к примеру, ты мне очень понравилась.
Я подернула плечиками, и, положив руку на подголовник его кресла, спросила:
– А это ничего, что у меня к спине матрас привязан?
– Как это? – вытаращил глаза шутник, и так резко тормознул, что я чуть не заработала обещанное им сотрясение мозгов.
– А вот так – Omnia mea mecum porto – орудие труда, так сказать, ношу с собой.
Смеялся он замечательно, от души, хлопая ладонью по джинсовому колену, и, глядя на него, я тоже захихикала, глупо так, по-девчоночьи.
– А ты веселая, – наконец сказал он, сворачивая в подворотню, – ну так согласна быть моей невестой?
– Стоп, стоп… ээ… так тебя нисколько не смущает то, чем я занимаюсь? – опешила я.
– Ну, как сказать… – он слегка замялся, и снова спрятался за свою шикарную улыбку.
– Так и скажи, – я посмотрела в его глаза, и увидела в них ложь, она промелькнула юркой тенью, и, спрятавшись в желто-зеленой роговице, стала невидимой. Врет. Зачем-то врет, решила я.
– Не смутит, но только под моим присмотром, а то всяк норовит девочку обидеть, – ответил Константин, положив ладонь на мою коленку.
Я дернулась от боли, коленки и без того саднили, и мой неожиданный жених совершенно по-детски стал на них дуть, искренне извиняясь.
– Ах, вот оно что… Хочешь быть моим сутенером? – съехидничала я.
– Ну, зачем же так сразу! Женихом, – по-моему, он даже слегка обиделся.
– Что ж я, по-твоему, разницы между тем и другим не знаю? – сказала я, проклиная этот невезучий день, Валерию Аркадьевну с Виталиком, и доброхота Костика. – Нашел дурочку, прощай!
– Эй, Долли, куда ты! – он протянул руку, чтобы задержать меня, но моя микроскопическая юбочка не оставила ему шанса.
Я оглушительно хлопнула дверью автомобиля, и, западая на одну ногу, гордо проковыляла перед его бампером, благо остановился он в соседнем дворе.
Всю-то ноченьку вертелась я, пристраивая удобней сбитые колени… нет, не боль мне спать мешала, а чувство невыполненного долга. Ну, как я появлюсь пред светлые очи шеф-редактора? Что скажу? Спросит меня отец родной:
– Ну что, Парамонова, утратила работоспособность, брезгливая стала?
– Да-да, – отвечу я, опустив глазоньки, которые раньше были бесстыжими.
– Как же так, Парамонова?
– Простите батюшка, – скажу я, горько вздохну, и орошу ланиты горючею слезою…
Бред какой-то… Я, Парамонова Алла Геннадьевна, Журналистка Желтой Прессы – ЖЖП по-нашему, лучший специалист по жареному и паленому. Да будет так!
Я долго стояла перед дверью Валерии Аркадьевны, звонила уже трижды, но сводня не отзывалась. Стопроцентно я была уверена, что старуха дома, но без предупредительного телефонного звонка дверь открывать не собирается. Да ладно, я терпеливая – два продолжительных звонка, и с небольшим промежутком снова повтор. Еще и еще. За дверью послышались шаги, в выпуклом дверном глазке потемнела точка дневного света. Вот если бы не поскупилась на систему видеонаблюдения, то сидела бы сейчас в кресле, пила чай и посмеивалась над незваной клиенткой. Но Валерия была жадна, настолько, что пренебрегала техническими возможностями двадцать первого века, и работала по-старинке. Вот на этой всеобъемлющей жадности и огромном желании заработать, собиралась я разыграть свою карту.
