Яна Сипаткина - Лолита и маленькая «S»
Рекомендуют сброситься с крыши.
Но с какой? Если с нашего дома, это унизительно. Старушки возле подъезда и так меня не любят, а если я еще и распластаюсь перед ними: кровища, мозги на асфальте……..
Можно сброситься с соседнего дома.
Нет, я слишком боюсь высоты, чтобы прыгать с крыши.
Застрелиться я не смогу, у меня нет оружия, а утопиться негде — поблизости нет водоемов.
Остается самый легкий способ — таблетки.
Снотворное можно взять у мамы.
Решено, я умру.
Черт, звонит телефон. Умру, но не сегодня.
Глава 3. Забегаловка
Звонил мой однокурсник. Спрашивал, не хочу ли я сходить с ним в кино. Я сказала что хочу, но уточнила, что планирую покончить с собой. Он сказал, что я не должна этого делать, пока не схожу с ним в кинотеатр, и я пообещала, что не буду и подожду.
Он считает, что у меня нет причин совершать самоубийство, т. к. меня ждет большое будущее переводчика.
На следующий день мы с Женей пошли в кино.
Все началось с покупки мест на задние ряды, а закончилось залезанием под мою юбку. Я сказала, что мне пора на фитнес, и убежала, даже не досмотрев фильм.
Но на фитнес я все-таки не пошла.
Был субботний, весенний вечер.
От остальных таких вечеров его отличало только то, что у меня сегодня было свидание, хоть и немного неудачное.
Я шла мимо цветных витрин, вдыхала запах вечернего города и сама не заметила, как оказалась около закусочной. Это была маленькая забегаловка, подающая к столу большие калории.
Я никогда в жизни столько не ела.
Теперь я поняла рассказы Леры о том, как после очередной диеты она срывалась и съедала за ночь пол-холодильника.
Я провела в этом кафе полтора часа, и это были потрясающие минуты, одни из лучших в моей жизни! Столько же времени, я ежедневно проводила в Фитнес-центре, изнуряя себя занятиями и взвешивая свои килограммы.
Расплатившись, я еле поднялась из-за стола.
Когда я оказалась дома, была полночь. Дверь открыла мама. Ее волосы были убраны под специальную шапочку, а лицо намазано чем-то желто-зеленым.
От нее пахло так же, как в магазине с бытовой химией, в который я ходила в детстве за стиральным порошком.
Она очень аккуратно обняла меня, растопырив пальцы рук, и мне в нос ударил запах лака для ногтей.
Из кухни вышел отец, он разговаривал с кем-то по телефону, кивнул мне, и скрылся в спальне. Заметит ли он вообще, что я покончила с собой?
Глава 4. Детство
Я не могла заснуть.
Обещание я сдержала — сходила с Женькой в кино, а значит теперь могу с чистой совестью покончить с собой.
Но я вспоминала вкус той еды, которую я смогла себе позволить. Столько лет я запрещала себе все, что только могла. А почему?
Помню, в детстве мне запрещали играть в песочнице с другими детьми. Родители говорили, что песок попадет мне в глаза, они загноятся, и я ослепну.
Когда подруги гоняли на велосипедах, мне запрещали кататься вместе с ними, потому что моя нога непременно попала бы в спицы колеса, и я бы лишилась ноги.
А когда я стала учиться в школе, я сама себе, стала запрещать отдых.
Мне хотелось, чтобы меня любили, и т. к. я не знала, как добиться всеобщей любви, я думала, что хорошие отметки и есть залог любви окружающих.
Меня ставили в пример перед одноклассниками. Но они все равно не любили меня.
После школы они играли в вышибалы во дворе, а я шла в секцию по баскетболу, или на бальные танцы, или к репетитору по математике.
По окончании школы я мечтала пойти учиться на повара.
Я с детства любила готовить. Смотрела кулинарные передачи, читала книги с рецептами.
Но я запретила себе идти в ПТУ, мне был нужен Университет.
Когда тебе многое запрещают, ты начинаешь жить по этому шаблону и уже сама запрещаешь себе те или иные вещи.
Теперь, я запрещаю себе жить.
Я поднялась с кровати и стала прислушиваться. За стенкой мама ругалась с отцом. Она кричала на него, обвиняя в том, что он испортил ей жизнь.
Я помню, от родственников я слышала истории о том, что моя мама ходила в балетную школу и собиралась стать известной балериной. Но, когда она познакомилась с отцом, он взял ее жизнь в свои руки и отправил учиться в ВУЗ, чтобы она получила «стоящую» профессию.
Теперь она известный адвокат, у нее много денег, ее уважают и ценят.
Но почему же, сейчас, там, за стенкой, она плачет? Почему она позволила ему решить все за нее?
Люди так хотят вписаться в рамки, которые сами себе и создали. Престижная работа, машина, стильная, дорогая одежда, серьезное лицо и всепоглощающее «Уважение». Ради этого Уважения в моей маме умерла балерина.
А во мне, умер — повар.
Я беру свой дневник, включаю настольную лампу, и делаю запись красной ручкой:
19–00. Умереть.
Глава 5. The wind of change
Этим утром, я собрала все вещи, которые у кого-либо одалживала. В основном это были книжки, нужные для Универа. Сегодня мне надо отвезти их «хозяевам», потому что, когда я умру, никто не будет этим заниматься.
Читаю название одной из книг: «Теория перевода» — Господи, почему у меня вся жизнь сплошная «Теория»? Например, я теоретически знаю, что такое любовь и секс — видела в фильмах и в реалити шоу.
В два часа этого же дня я оказалась на вокзале. Я должна была встретиться там с Ирой, но она позвонила и отменила встречу.
Жаль, больше у нее не будет шанса получить обратно свои вещи.
Я немного тороплюсь, мне надо быть дома хотя бы в шесть часов вечера, т. к. по плану, в семь, у меня — смерть.
Я прохожу мимо уличных музыкантов, один из них смотрит мне прямо в глаза, и подсовывает шапку для мелочи. Я роюсь в кармане и выгребаю из него всю мелочь. Думаю тут около 30 рублей. Понимаю, что этого слишком мало и достаю кошелек.
Деньги мне уже не пригодятся. Я достаю из кошелька купюру в пять тысяч рублей и кладу в шапку, на глазах изумленных прохожих. Музыканты так же изумленно смотрят на меня, а я убираю кошелек обратно в сумку, но молнию заедает, и я продолжаю стоять перед музыкантами, отчаянно пытаясь ее застегнуть.
Слышу, как один из парней говорит другим: сегодня бухаем! — раздается дружный, восторженный гул и ребята начинают играть новую композицию:
«Сотни лет и день, и ночь вращаетсяКарусель-Земля,Сотни лет все ветры возвращаютсяНа круги своя.»
Молния никак не поддается, и я начинаю реветь. Швыряю сумку куда-то в сторону, сажусь на корточки, утыкаюсь лицом в ладони и плачу навзрыд.
Один из ребят подходит ко мне и садится рядом. Он ничего не спрашивает, но подняв на него глаза, я вижу на его лице удивление: что случилось у этой богатенькой девочки?
